– К сожалению, подобные изверги, как вы справедливо выражаетесь, бывают нередко среди моряков различных наций… особенно же среди так называемых «просвещенных мореплавателей» – англичан. Желание избежать ответственности за неосторожность и еще больше – нежелание платить за причиненные убытки слишком часто побуждает бессовестных командиров удаляться от места катастрофы, вместо того чтобы спасать потерпевших… По всей вероятности, так же поступили и моряки, столкнувшиеся с этим судном…

– На каком основании вы обвиняете их, капитан? – быстро спросил кузен Бенедикт, не постигавший возможности подобной жестокости со стороны неизвестных моряков и потому считавший долгом вступиться за их честь.

– Оснований у меня немало, – печально отвечал капитан Гуль. – Уже одно отсутствие шлюпок говорит в пользу моего предположения. Оно доказывает мне, что команда и пассажиры погибшего судна принуждены были спасаться своими силами на лодках… Если бы они были взяты на борт другого судна, то хоть одна из судовых шлюпок осталась бы на враке.

– Они могли быть сорваны волнами, – заметил Дик Сэнд почтительно.

– Тогда заметны были бы остатки прикреплявших их канатов. А между тем здесь не видно ничего подобного. Шлюпки, очевидно, были спущены самой командой.

– Быть может, несчастные смогли на них достигнуть берега, – робко проговорила миссис Уэлдон.

– Увы, это было бы почти чудом в данном случае. Расстояние от берега таково, что вероятность спасения на лодках совсем невелика.

– Быть может, там еще кто-нибудь остался, – внезапно вмешался в разговор маленький Джек. – Мне кажется, что я слышу, как кто-то кричит там, на опрокинутом судне!..

Все начали прислушиваться. Действительно, с борта погибшего судна доносились какие-то неопределенные звуки.

– Мне слышится будто лай собаки, – заметил Дик Сэнд, когда «Пилигрим» приблизился еще на сотню шагов.

– Верно, мамочка! – радостно крикнул Джек. – Это лает забытая собачка. Мы спасем ее, не правда ли, мамочка?

– Проси капитана, дитя мое. Он здесь хозяин, а не я. Но я уверена, что он исполнит твою просьбу, – ласково улыбаясь сыну, отвечала миссис Уэлдон.

– Само собой разумеется, дитя мое. Жестоко было бы оставлять без помощи живое существо. Как знать, не ждет ли нас та же судьба, от какой мы спасем ее сию минуту… Алло, боцман, спустить шлюпку! Дик, вы отправитесь осмотреть врак и привезете сюда эту несчастную собаку.

– Есть! – отвечал юноша с беспрекословным повиновением моряка.

«Пилигрим» лег в дрейф, то есть паруса его расположили таким образом, чтобы ветер не мог наполнять их, вследствие чего движение судна прекратилось и оно медленно покачивалось на волнах. Через пять минут маленькая капитанская гичка уже направлялась к несчастному враку, быстро скользя по волнам благодаря могучим размахам четырех весел в руках опытных старых матросов. Дик Сэнд занял место на руле и направил лодку к корме погибшего судна, где, по-видимому, можно было легче всего подняться на палубу.

По мере приближения лодки лай становился все явственнее, и наконец на палубе появилась большая темная собака. Она беспокойно бегала взад и вперед, с трудом удерживаясь на наклонной площади и постоянно возвращаясь к одному из люков, ведущих в подпалубную каюту.

– Неужели там кто-либо остался? – беспокойно вскрикнула миссис Уэлдон, внимательно наблюдавшая за поведением собаки.

– Держись крепче, милая собачка. Сейчас придут к тебе на помощь, – в волнении повторял маленький Джек.

В это время из своего камбуза вышел Негоро и молча, по обыкновению, подошел к борту «Пилигрима», который уже настолько приблизился к обломкам судна, что с его палубы можно было бы без бинокля рассмотреть лица людей… если бы они находились на враке. Не успел Негоро приблизиться к борту, как поведение собаки внезапно изменилось. С бешеным лаем бросилась она в сторону «Пилигрима», как бы позабыв обо всем на свете. Брови португальца нахмурились, а всегда бледное лицо приняло землистый оттенок. Однако он ничем не выдал своего волнения и так же спокойно, как и всегда, удалился в свою кухню, как бы не находя ничего интересного в созерцании обломков судна.

– Что это сделалось с собакой? – недоумевая, спросила мистрис Уэлдон. – С чего она вдруг рассвирепела?

Но с удалением Негоро собака быстро успокоилась, так что капитан не обратил внимания на ее внезапное озлобление.

– Бедняжка, вероятно, умирает с голоду, – повторил он сострадательно. – Быть может, она сердится на медленность приближающейся лодки?

А лодка уже огибала разбитое судно, на корме которого еще оставалась надпись: «Вальдек». Опытные моряки сразу сообразили, что судно было выстроено в Америке и имело около 500 тонн вместимости. Почему оно не затонуло, получив громадную пробоину, оставалось необъяснимым, тем более что вода часто заливала палубу, скапливаясь в наиболее низких ее местах.

– Вероятно, он держится на грузе, – заметил один из матросов. – Это бывает, если судно нагружено досками, деревом, пробковой корой или иным нетонущим грузом.

Шлюпка подошла вплотную к затонувшему судну.

Кроме собаки, нигде не было признаков живого существа. Вид палубы, с которой волны снесли все, что только можно было снести, доказывал давность катастрофы.

– Если тут оставались люди, то они, наверное, успели умереть от голода и жажды, – сказал старик-боцман. – Я удивляюсь, как собака могла выжить так долго. Катастрофа произошла недели две назад. Это легко определить по слою ржавчины на медных обшивках.

– Вы правы, Говик, – отвечал Дик Сэнд, – но мне кажется, мы все же должны попытаться осмотреть судно. Поведение этой собаки возбуждает подозрения. Быть может, мы и найдем кого-нибудь в глубине судна.

– Найдем несколько трупов, – печально заметил один из гребцов.

– Нет, Вильямс. Собака не лаяла бы так, если бы на судне не оставалось никого живого, – повторил Дик.

Как бы поняв слова юноши, собака еще раз с лаем подбежала к люку^[6], ведущему в каюты, точно желая привлечь чье-то внимание, и затем решительно прыгнула в воду, направляясь вплавь к шлюпке. Гребцы поспешили приблизиться к ней, так как бедное животное, видимо, изнемогало, ослабев от голода или жажды. Через минуту сильные руки матросов подняли на шлюпку истомленное животное, которое, не обращая внимания на предложенный ему боцманом кусок хлеба, бросилось с жадностью к ведру с пресной водой, захваченному на всякий случай экипажем.

– Вот оно что, – весело заметил боцман, – бедняга умирала от жажды. Ну, теперь, пожалуй, и домой собираться можно, мистер Сэнд!

Но едва собака заметила, что шлюпка начала удаляться, как она бросила пить и жалобно завыла, повернув голову к обломкам. Ее голос и взгляд были так красноречивы, что не понять их не было возможности. Очевидно, на враке оставался еще кто-нибудь – быть может, хозяин спасенного животного. Но отчего же он не подавал признаков жизни? Отчего не откликался на призывные крики матросов?

– Быть может, он так изнурен, что не может пошевелиться? – предположил Дик, решительно направляя гичку к корме врака – единственному месту, у которого можно было пристать, уцепившись за обрывки якорных цепей.

Собака очутилась на палубе раньше матросов. Она быстро пробежала в междупалубное пространство, где обыкновенно помещаются каюты пассажиров третьего класса, приглашая моряков ласковым вилянием хвоста и тихим, жалобным воем следовать за ней.

Кое-как пробираясь посреди обломков по сильно наклонной палубе, Дик и его товарищи дошли наконец до полутемного пространства, в котором неясно виднелись контуры человеческих тел. Их было пять, и все они лежали на полу без малейших признаков жизни.

– Мы опоздали, – грустно проговорил боцман, снимая шапку.

Но собака, очевидно, не разделяла мнения старого моряка. Она подбежала к неподвижным телам и начала лизать их руки, поминутно возвращаясь к матросам, как бы уговаривая их помочь несчастным.

– Быть может, они только в обмороке от истощения, ребята. Во всяком случае, мы не можем оставить их, не попытавшись привести в чувство, – решительно заявил Дик, пробираясь к неподвижным телам между многочисленными ящиками и бочонками.

Через четверть часа несчастные жертвы крушения, все еще в бессознательном состоянии, были вытащены на палубу. При ближайшем рассмотрении они оказались неграми различного возраста, обессилевшими от лишений. Узнав о присутствии живых существ на враке, капитан «Пилигрима» немедленно поспешил на помощь со второй шлюпкой, так что несчастные жертвы кораблекрушения, подававшие лишь слабые признаки жизни, были доставлены на бриг со всей возможной осторожностью, вместе с собакой, инстинкт которой был первой причиной их спасения.

– Несчастные! – воскликнула миссис Уэлдон при виде страшно исхудавших, безжизненных тел. – Неужели мы не сможем спасти их?

– Будем надеяться, что это нам удастся, – отвечал капитан успокоительным тоном. – Бедняги ослабели от лишений, но сердца их еще бьются, и крепость их телосложения позволяет надеяться на скорое выздоровление. Прежде всего им надо дать что-нибудь для подкрепления сил. Бульону или воды с ромом. Алло, Негоро, подите сюда!

Не успел капитан Гуль произнести это имя, как собака, которая до этой минуты не переставала ласкаться ко всем присутствующим, точно благодаря их за свое спасение, внезапно ощетинилась и подняла голову, оскалив зубы.

– Негоро! – крикнул капитан вторично. – Что вы, оглохли, что ли? Принесите скорей бутылку рому и графин холодной воды! Да позаботьтесь о хорошем бульоне для этих несчастных.

– Слушаю, капитан, – отвечал португалец, появляясь с бутылкой и стаканом на пороге своей кухни, где он и передал требуемые предметы Дику Сэнду, очевидно не желая приблизиться к собаке, которая не переставала злобно рычать и скалить зубы и не спускала глаз с бледного лица португальца.

– Что это значит? – удивленно спросил капитан Гуль. – Чего ради эта собака, такая ласковая со всеми, скалит зубы на вас, Негоро? Знаете вы ее, что ли?

– В первый раз вижу, капитан, – спокойно отвечал португалец. – Должно быть, она обезумела от голода, – прибавил он, поспешно скрываясь в своем камбузе.

– Странно, – прошептал Дик Сэнд, не перестававший наблюдать за поведением собаки. – Мне кажется, это животное могло бы рассказать многое, если бы умело объясняться понятным для нас образом.