Цитаты из книги «Возраст зрелости»

Ивиш была маленьким, полным неги и драматизма страданием, не имеющим исхода: либо она уедет, либо потеряет рассудок, либо умрет от сердечного приступа, либо родители запрут ее в Лаоне. Но Матье не представлял себе жизни без нее

Он так долго ждал, его последние годы были только вооруженным бодрствованием. Он ждал сквозь тысячи мелких, повседневных забот; конечно, он попутно приударял за женщинами, путешествовал, наконец, зарабатывал на жизнь. Но меж тем его единственной заботой было оставаться наготове. Наготове для поступка. Поступка свободного и обдуманного, который определит его дальнейшую жизнь и станет ее началом. Он никогда не мог полностью отдаться любви, удовольствию, он никогда не был по-настоящему несчастлив, ему всегда казалось, что он где-то в другом месте, что он еще не полностью родился. Он ждал. А за это время тихо, исподтишка подкрались годы и схватили его за шиворот. Теперь ему тридцать четыре. «Начинать следовало в двадцать пять. Как Брюне. Да, но тогда начинаешь с неполным пониманием сути. И в результате оказываешься одурачен… А я не хотел быть одураченным». Он мечтал поехать в Россию, бросить учебу, научиться какому-нибудь ремеслу. Но каждый раз за полшага до резких поворотов его удерживало отсутствие достаточных оснований. А без них все рушилось. И он продолжал ждать…

Лола положила ладонь ему на голову. – Я все думаю: что там внутри? – проговорила она. – Это меня пугает. – Почему? Клянусь, мысли мои вполне безобидны, – смеясь, возразил Борис. – Да, но… это приходит само собой, я ни при чем, каждая из твоих мыслей – это маленькое бегство от меня.

Его охватило умственное оцепенение – так случается, когда вдруг обнаруживаешь, что ошибался сразу во всем… Но раньше в нем было нечто живое, и оно бы закровоточило.

Я влачил беззубое существование, – подумал он, – беззубую жизнь. Я никогда не кусался, я ждал, сохранял себя на потом и вот только что обнаружил, что у меня больше нет зубов.

Тут он в испуге остановился: называя себя негодяем, он тоже не вполне искренен, по-настоящему он собою не возмущен. Это просто прием, чтобы откупиться, он надеялся избежать нравственного падения

человека, который сам себя приговаривает, всегда хочется принизить, чтобы еще больше его уличить, чтобы начисто уничтожить то скудное достоинство, которое он еще сохранил.

Моя свобода? Она меня тяготит: уже многие годы я свободен неизвестно зачем. Я горю желанием сменить свободу на уверенность.

стань на колени, и ты уверуешь. Может, ты и прав. Но я хочу сначала поверить

Я могу идти, куда хочу, я не встречаю сопротивления, но это даже хуже: я в клетке без решеток, я отделен от Испании… ничем, и тем не менее это непреодолимо».