– Господин Левая рука, в любой сфере деятельности необходимы специальные знания, и, как говорят, от одного ремесла до другого далеко, как от горы до горы. Я все же надеюсь, что вы найдете возможность посетить наш исследовательский центр – походить, посмотреть – и понять, что судебная медицина – это комплексная дисциплина, требующая разносторонних знаний и очень скрупулезного отношения к работе.

– Кстати о вашем центре, я хотел бы узнать: если вдруг у вас возникают разногласия с коллегами относительно причины смерти человека, как вы поступаете в таких случаях? – поинтересовался Левая рука.

«Почему он об этом спрашивает?» – На душе у Лэй Жун было очень неспокойно, но тем не менее она продолжила отвечать:

– В своей работе мы придерживаемся научного подхода, перед лицом науки все равны. Если судмедэксперт в процессе исследования приходит к каким-то неоднозначным выводам, он всегда может обратиться за разъяснениями и консультацией к более опытному коллеге. В нашем центре, конечно же, все спорные ситуации решаются через меня.

– То есть в вашем центре решающее слово всегда за вами? – заулыбался Левая рука.

Атмосфера становилась немного странной. Точнее, очень странной.

Лэй Жун внимательно разглядывала собеседника: как подсказывал ей многолетний опыт судмедэксперта, если бы этот тучный мужчина сейчас вдруг упал замертво, он, должно быть, стал бы «упырем» – так судебные медики между собой называли трупы преступников, при жизни совершивших множество тяжких злодеяний. Обычно упыри попадали к судмедэкспертам, будучи застрелеными полицейскими или совершив самоубийство с целью избежать наказания.

Странным было еще и то, что опытным судмедэкспертам не нужны были никакие особенные разъяснения от полиции, чтобы опознать упыря среди ряда мертвых тел. Когда неспециалисты спрашивали о том, есть ли какие-то отличительные признаки, бо́льшая часть судебных медиков пожимали плечами и говорили: «Просто так чувствую».

Разумеется, Лэй Жун была не склонна верить в мистику; она терпеливо разъясняла, что в опознании упырей нет ничего сверхъестественного. Нужно обратить внимание на шрамы на теле, странные татуировки или следы от уколов, потом посмотреть, нанесена ли смертельная рана оружием. Эти признаки обеспечивают 80–90 % вероятности того, что перед вами лежит упырь.

Однако Лэй Жун соглашалась с тем, что в большинстве случаев опознает упыря с первого взгляда. Эти люди, сотворившие огромное количество зла, еще при жизни несут на себе некую отметину, и даже после смерти их мертвые тела продолжает окутывать облако ненависти. Закрытые глаза, распахнутый рот – весь их облик указывает, что после того, как их черные души покинули этот мир, по ту сторону, они превратились в злых демонов.

На полном лице журналиста, в буграх неровной кожи была прикопана пара крошечных глазок. Сначала они щурились от улыбки, но только сейчас Лэй Жун ясно поняла, что эта улыбка была насквозь притворной. Толстые губы с каждым смешком сворачивались в странный круг, а смех напоминал уханье совы, в нем все явственней проступало снисходительное чувство превосходства хищника над жертвой. Он знал, что все попытки жертвы сопротивляться или спастись бегством абсолютно бессмысленны, и рано или поздно она станет куском мяса в его пасти, но не торопился выпускать когти. Похоже, он от всей души наслаждался веселой игрой, которая продлится, пока жертва не выбьется из сил и не свернется калачиком, покорно ожидая смерти…

Выражение лица Лэй Жун осталось прежним, но тон речи стал тверже:

– В настоящее время я являюсь одним из самых крупных в стране экспертов по судебной медицине, так что в том обстоятельстве, что мое слово может стать решающим, нет ничего экстраординарного.

Левая рука запрокинул голову и поглядел на деревянный квадратный фонарь у себя над головой. Светильник озарил его крупное лицо тусклым светом. Прошло довольно много времени, прежде чем он склонил голову, пододвинул к себе лежащую на татами кожаную сумку, вынул из нее фотографию и протянул Лэй Жун:

– Вы узнаете этого человека?

На снимке был лысеющий мужчина средних лет. Выпрямив спину и скрестив руки перед собой, он сидел за письменным столом из красного дерева, на лице – натянутая протокольная улыбка. На краю стола стоял глобус, за спиной у мужчины виднелись полки с книгами, которые явно были поставлены туда исключительно для того, чтобы заполнить собой пустоту. В основном многотомные энциклопедические издания. Одного взгляда на фото было достаточно, чтобы понять, что этот мужчина – крупный начальник. Лэй Жун несколько минут его разглядывала, но так и не смогла ничего вспомнить. В конце концов покачала головой.

Левая рука прищурил глаза с таким видом, будто он заранее знал ответ, и ухмыльнулся:

– Тогда, может быть, вы вспомните женщину по имени Фан Лили? – поинтересовался он, как будто на допросе.

Тон его речи очень разозлил Лэй Жун, но все же она подумала и ответила:

– Извините, у меня нет ни малейшего представления о том, кто она такая.

Все лицо Левой руки пошло складками, как будто его резко смяли крепкие руки умелого массажиста, – это было выражением крайнего удивления:

– Да как же такое может быть? Она же училась с вами вместе в средней школе, разве вы не помните?

В средней школе? Лэй Жун, всегда считавшая, что у нее очень хорошая память, в этот раз, обращаясь к жесткому диску своего мозга, не могла найти абсолютно никаких данных. Она была в замешательстве.

– Совсем ничего не можете вспомнить? – Левая рука легко постучал пальцами по столику. – Я наводил справки, она училась вместе с вами в средней школе, только в классе на два года младше.

«Да черт подери! – чуть было не вырвалось у Лэй Жун. – Когда я училась в средней школе, в одной параллели было четыре класса, в каждом классе сорок с лишним человек! Я даже не помню имен всех своих ровесников, не говоря уже о тех, кто учился в классе на два года младше!»

Лэй Жун уже начинала слегка сердиться.

– Знаю я или не знаю Фан Лили, какое это отношение имеет к тому вопросу, который мы тут собрались обсудить?

Левая рука засмеялся своим ухающим совиным смехом:

– Доктор Лэй, ну к чему напускать на себя такой грозный вид? Этот мужчина на фото – директор компании, в которой работал Му Хунъюн, и заодно дядя Фан Лили. Как же вы могли не узнать его?

В мозгу молнией вспыхнуло озарение. Лэй Жун поняла, что Левая рука пригласил ее сюда сегодня совсем не для объяснений или извинений, и вся проявленная им скромность и учтивость была абсолютной фальшивкой, ловушкой, расставленной им, в которую, по его замыслу, Лэй Жун должна была сама прыгнуть.

Несмотря на свой выдержанный характер, на этот раз Лэй Жун не могла сдержать гнев, ее лицо раскраснелось:

– Можно спросить, что именно вы хотите этим сказать?

Почти в тот же момент перегородка за ее спиной со стуком и треском отодвинулась.

Лэй Жун, испугавшись, обернулась и неожиданно увидела свою хорошую подругу Го Сяофэнь. По ее милому розовому лицу струился пот, она тяжело дышала, запыхавшись, как будто всю дорогу бежала. Волосы на голове пребывали в страшном беспорядке, словно их растрепал ураган.

Лэй Жун едва открыла рот, чтобы спросить, как она здесь оказалась, но Го Сяофэнь крепко схватила ее за руку и крикнула:

– Уходи!

Го Сяофэнь работала репортером в газете «Вестник права». Благодаря свойственным ей наблюдательности и проницательности, а также аналитическому складу ума и взвешенному подходу к проблемам, ее публикации по уголовным делам неоднократно удостаивались наград, поэтому она была широко известна в кругу журналистов. Левая рука, увидев ее, расплылся в улыбке:

– О, госпожа Сяо Го пожаловала на угощение! Какая честь оказана мне, недостойному. Присядьте, присоединяйтесь к нашей трапезе!

– Уходи! – Го Сяофэнь потянула Лэй Жун к выходу. – Быстро!

Лэй Жун, почувствовав, что дело неладно, вышла из комнаты и надела туфли.

– Да подождите же! – Левая рука поднялся из-за столика, и в одно мгновение, как сменяются маски актеров сычуаньской оперы, выражение его лица стало крайне свирепым. – Го Сяофэнь, что все это значит? Я пригласил госпожу Лэй на ужин, какого черта вы нам мешаете?

Го Сяофэнь посмотрела налево, потом направо, заметила, что в ближайшей комнате справа горит свет, но почему-то оттуда не доносится ни звука, протянула руку и резко оттолкнула перегородку.

Внутри в полной растерянности сидели мужчина и женщина. Мужчина снял наушники, пальцы женщины замерли на клавиатуре ноутбука.

– Ты сам лучше прочих знаешь, чем именно ты занимаешься! – с гневом воскликнула Го Сяофэнь, ткнув пальцем в направлении носа Левой руки. – Ты журналист! До чего ты опустился, какой позор, ты совсем потерял лицо!

Левая рука неторопливо сел на татами, засмеялся своим прежним ухающим смехом, подцепил палочками длинную жареную мойву, положил в рот и начал пережевывать, скрипя зубами. Бо́льшая часть рыбины свисала из уголка его рта, напоминая струйку белой слюны.

Го Сяофэнь потянула Лэй Жун к выходу из ресторана; идя рядом, она недовольно ворчала:

– Да что с тобой случилось? Звонила тебе, писала, ноль реакции…

– Я выключила звук на телефоне… – с недоумением пробормотала Лэй Жун. – Но, ради бога, объясни, что произошло? Зачем ты приехала сюда?

– Этот Левая рука – известный негодяй, ради своих горячих новостей готов пойти на любую подлость! Как ты вообще могла принять его приглашение? – возмущенно выговаривала Го Сяофэнь. – Я уже закончила работу, как вдруг смотрю, Левая рука в «Вейбо»^[31] ведет прямую трансляцию секретного интервью с тобой. У него наверняка был на одежде беспроводной микрофон, и весь ваш разговор передавался в соседнее помещение. Ты ведь минуту назад видела эту парочку? Так вот они занимались тем, что выкладывали в «Вейбо» отрывки твоих фраз, основательно их переврав, чтобы сделать тебя полной мерзавкой в глазах простых людей.

– Зачем он это делал? – крайне удивилась Лэй Жун. – Не помню, чтобы я его чем-то обидела.

– Это без сомнений какой-то заговор, – заключила Го Сяофэнь. – Сейчас нет времени с этим разбираться, нужно поскорее уносить ноги!

Лэй Жун все еще совершенно не понимала, что происходит, и стремилась узнать у подруги, почему они так торопятся, но вдруг услышала, как где-то впереди закричали, потом раздались громкие удары, звон разбитого стекла. Лицо Го Сяофэнь мгновенно побледнело от испуга:

– Вот черт, не успели! – Она схватила Лэй Жун за руку и увлекла за собой в обратном направлении.

Лэй Жун, не до конца отдавая себе отчет в своих действиях, сбросила ее ладонь и рванулась вперед. Тотчас прогремел взрыв.

Одна за одной сверкнули три ярких вспышки, как будто бы к ней кинулись три огненных пса. Она молнией метнулась в сторону, и тут же – бах, бах, бах! – за стеной прозвучали три взрыва, и мощная волна тепла, пахнущая бензином, чуть было не сбила ее с ног.

Пригнув голову, Лэй Жун наблюдала, как какие-то люди налили бензин в пивные бутылки, подожгли их и бросили в заведение. Если бы она двигалась чуть-чуть медленнее, то сейчас была бы в центре этого моря огня.

Через уже полностью разбитую взрывами дверь ресторана ей открылась жуткая картина: около десятка иссиня-черных теней скакали подобно демонам на ночном кладбище. Было неясно, люди это или призраки; виднелись несколько пар светящихся кроваво-красных глаз, будто бы ожившие мертвецы медленно двигались, окружая ее. Из их глоток вырывались странные звуки, подобные диким звериным воплям, но стоило прислушаться и можно было разобрать, что они кричат:

– Убейте ее!

– Разорвите ее!

– Зарежьте ее!

– Прикончите ее!

Слышался вой, похожий на смех, и смех, переходящий в вой; они визжали, вопили, стенали вместе с огнем, горящим перед входом в ресторан; клокоча, он стремился заполнить собой все пространство, выпуская в стороны огромные серые языки, будто расплескивая кругом какую-то заразу.

– Скорее закройте вход! Не дайте им проскочить! – Жирный хозяин ресторана, размахивая кухонным ножом, во всю глотку кричал работникам, чтобы они завалили выход – тащили все столы, стулья, шкафы, вещи. Потом как сумасшедший орал: – Ай-ай-ай, это не годится! Может сгореть… Скорее тушите огонь! Скорее тушите огонь!

Стоя на том же месте, Лэй Жун не могла двигаться, только внимательно наблюдала за происходящим. В ее глазах плясал отраженный огонь.

– Скорее идем! Выйдем через заднюю дверь! – прокричала Го Сяофэнь и потащила ее назад.

– Кто это такие? Зачем они здесь? – на бегу спрашивала Лэй Жун.

– В «Вейбо» был адрес, по которому Левая рука встречается с тобой, я думаю, какие-то хулиганы прочитали и явились сюда, – нахмурилась Го Сяофэнь. – Быстрее, идем к выходу!

Девушки пробежали через кухню, толкнули измазанную жиром железную дверь и оказались на узкой, плохо освещенной улочке, в нос ударил запах помоев.

Отсюда было видно зарево пожара у главного входа, и, хотя крики уже немного поутихли, страх не отступал. Они добежали до ближайшего перекрестка, воздух стал заметно свежее.

Считая, что все позади, Лэй Жун почувствовала, что нервное напряжение понемногу уходит, глубоко вдохнула, но тут заметила черную тень, несущуюся за ними по улочке.

До ушей донесся свист ветра. В руке у черной тени железный прут, которым она широко замахивается, пытаясь ударить Лэй Жун по голове. Но прут слишком длинный, и его конец задевает стену, раздается треск, прут вонзается в ладонь тени, она вопит от боли и роняет его.

Го Сяофэнь и Лэй Жун бросаются бежать, однако тень раскидывает руки, чтобы загородить им путь, ехидно усмехаясь, медленно наклоняется, поднимает прут высоко над головой и, размахивая им, скалит белые зубы. Лэй Жун заслоняет собой Го Сяофэнь.

Раздается хлопок, а вслед за ним глухое мычание и звук, как будто упал большой мешок с тряпьем. Нападавший не успел и охнуть, как грохнулся ничком на землю. Железный прут со звоном откатился в сторону.

Стоящий у него за спиной полный человек невысокого роста разжал руки и крепко выругался.

– Ма Сяочжун! – радостно воскликнула Го Сяофэнь и кинулась обнимать его. – Не думала, что ты нам еще сможешь пригодиться!

Ма Сяочжун только хлопал глазами, не понимая, похвалили его или обругали.

Лэй Жун сделала шаг вперед и выдохнула:

– Лао Ма, как ты здесь оказался?

Ма Сяочжун был начальником полицейского участка района Ванъюэ Юань и старым знакомым Лэй Жун. В ответ он небрежно произнес:

– Го Сяофэнь сказала, что у тебя проблемы, позвонила мне, я сразу поспешил на помощь.

– Ты приехал один? Почему не захватил с собой еще нескольких полицейских? – указала на отсветы пожара Лэй Жун.

– Понимаешь, во-первых, это территория не моего участка; во-вторых, дела такого рода после выезда полиции сразу квалифицируются как массовые беспорядки, чем больше, тем выше общественный резонанс, а многим вредным элементам только того и надо, чтобы начать раздувать слухи и скандалы в сети. Я только что говорил с начальником этого участка, выяснил, что пришли несколько человек, каждый принес бутылку вина и шашлычков из свиных почек, и устроили беспорядок. Кто не в курсе, может подумать, что это был просто дружеский обед каких-то гуляк: напились, подрались, за пару минут порядок был восстановлен. Как тебе объяснить… Вот есть люди, которые мочатся на обочине дороги, с ними совершенно бесполезно говорить о морали и правилах поведения в обществе, а воняет все сильнее. Что же делать? Еще на это место дерьма докинуть, кто-то со стороны посмотрит и скажет: а, оказывается, тут туалет, – и все станут это место обходить. Вопрос решится – вот скажите, правильно я говорю?

Лэй Жун с удивлением взглянула на этого полного коротышку; в душе она им восхищалась.

– А с этим что делать? – Го Сяофэнь посмотрела на лежащего вниз лицом человека, рядом на земле валялся расколотый на две части кирпич.

Ма Сяочжун присел на корточки и похлопал лежавшего по щекам, тот застонал. Поднимаясь, Ма Сяочжун заключил:

– Все в порядке, не помрет.

– Пойдемте скорее, если хотите поболтать, то давайте сначала уйдем отсюда, а потом все обсудим, – предложила Лэй Жун.

Все трое быстрым шагом направились вниз по дороге. Крики постепенно стихли, и над узенькой темной улочкой повисла мертвая тишина.

* * *

Долгое время спустя на улице появился человек в черном пальто. Он подошел к лежащему на земле, присел на корточки и приподнял его:

– Ты как?

– Они сбежали… – ответил тот. – Меня ударили кирпичом, ужасно болит, отвези меня скорее в больницу.

Человек в черном покивал головой, потом снял пальто, постелил его на землю и помог раненому лечь.

– Куда тебя ударили?

– По затылку.

Человек в черном пальто поднялся, прошел в конец улицы, где около ворот одного дома лежала груда кирпичей, взял оттуда три штуки и вернулся обратно.

– Что ты принес? – Раненому мешала смотреть кровь, которая попала в глаза, да и ночь была довольно темной, поэтому он видел нечетко, но благодаря какому-то шестому чувству ощутил сильное беспокойство.

– Ничего. – Человек в черном пальто снова опустился на корточки, некоторое время неподвижно вглядывался в темноту ночи, его губы шевелились, словно он произносил молитву. После он наклонил голову и очень нежно произнес: – Ты правда счастливец, твои страдания прекратятся так скоро. Ты знаешь, чем дольше живет человек, тем сильнее он страдает…