Третья история тоже связана с дорогой, но здесь, видимо, ангелы-хранители работали напрямую – без посредников. Рассказала историю одна из женщин.
«В 1993 году, в августе моему сыну после лечения облздрав выдал льготную путевку для долечивания – в Кисловодск. Я купила билеты в одну сторону, а обратных билетов не дали, сказали, что будет повышение цен уже в сентябре.
Подходит время брать обратные билеты, и цены оказываются втрое больше прежних. В очереди познакомилась с другой томичкой, оказавшейся в такой же ситуации. Кое-как наскребли на билеты. Наступает день отлета. В аэропорту объявляют, что наш рейс отменен из-за недобора пассажиров. Администратор посоветовала вернуться в санаторий и подождать дня три-четыре. Но в санатории наши места были уже заняты, да и денег в обрез – все ушло на билеты. Стоим мы с Тамарой, смотрим на большую карту необъятной страны, и думаем, что же нам делать с этой ее необъятностью. Вдруг Тамара спрашивает:
– Какие самолеты еще могут лететь в нашу сторону?
– Только до Екатеринбурга, ночной рейс до Норильска, посадку делает в Екатеринбурге.
Кидаемся к кассе, просим поменять билеты отмененного томского рейса на Екатеринбург. И нам достаются последние четыре билета – два взрослых, два детских. Посадку уже объявили. Прямо с сумками бежим к самолету.
Самолет переполнен, как трамвай в час-пик. Едут в основном норильчане, а это народ особый. Поскольку живут они от навигации до навигации, из отпуска стараются довезти до дома все, что помещается в руках и в зубах.
– Вы как взлетать будете? – слышу шепот одной бортпроводницы – к другой.
– Понятия не имею, – шепчет та в ответ, – только с божьей помощью…
Кое-как протолкнувшись к местам, видим, что вокруг занято все пространство, включая места для младенцев, проходы и уголки возле туалетов.
И все же долетели! Из Екатеринбургского аэропорта (из плюс тридцати градусов в минус один) на каком-то залетном ночном автобусе едем на железнодорожный вокзал. До отхода поезда «Томич» полчаса.
Влетаем с полусонными замерзшими ребятишками в здание вокзала и покупаем последние четыре билета в последнее купе последнего вагона. И у каждой из нас по три тысячи – последние, их хватило, железнодорожники еще не успели цены повысить.
– Вы поторопитесь, уже объявили, что поезд отходит, – напутствует кассирша.
Мчимся в последний вагон, закидываем детей, потом сумки и чемоданы, заскакиваем. Я поднялась последней и почувствовала, как за спиной будто сдвинулась земля. Поезд тронулся. Вот такая оздоровительная поездка получилась. Точно ангел-хранитель нас тогда по секундам от места к месту пронес».
Чудеса случаются чаще, чем мы успеваем их замечать. Но на то и жизнь, чтобы учиться замечать и помнить с благодарностью.
Трудно писать о деньгах в стране, где прижились такие поговорки, как «Не жили богато, неча начинать», «Всех денег не заработаешь» или вовсе убойная фраза: «Ничего – себе!» Но несколько простеньких историй, связанных с деньгами, у меня в запасе есть.
Женщина, рассказавшая этот случай, сама уже давно бабушка. Но и бабушки когда-то были студентками.
«Я училась в педагогическом, жила в общежитии, как водится, впроголодь. Единственная моя родственница – тетя Вера – жила в Лоскутове, до которого тогда добраться можно было на поезде или на попутках. Поэтому приезжала я к тетушке нечасто, когда уж совсем туго было. И вот в один из таких приездов тетя Вера, которая сама когда-то заканчивала строительный институт, насобирала полные сумки продуктов, а еще дала мне трехрублевую купюру. Купюра была уже изрядно потрепанная, с краю заклеенная папиросной бумагой (полупрозрачной).
– Других денег нет, возьми на всякий случай, неделю продержишься.
В те годы на трешку неделю вполне можно было прожить. Взяла я купюру, сумки и отправилась в общагу. Видимо, от чистого сердца дала мне тетя Вера ту денежку, потому что прожила у меня за обложкой паспорта та купюра до самых девяностых годов. Я бы ее не стала менять на новые деньги, она у меня хранилась, как талисман. Но при переезде, а может, при обмене паспорта куда-то пропала.
Приезжаю я в общежитие, собираюсь пойти в общежитскую столовую – разменять трешку и перекусить. Навстречу староста группы:
– Где тебя черти носят! Стипендию раньше выдали, всем раздала, тебя только жду…
Потом как-то в магазине увидела капроновые чулки, так захотелось купить, а при мне только тетушкина трешка. Уже и достала ее, да перерыв на обед помешал. Возвращаюсь в общежитие, а там квитанция на посылку: мама прислала в числе прочих вещичек капроновые чулки. Все это были мелочи житейские, я поначалу и внимания на них не обращала. Но стоило мне достать заветную трешку или просто подумать о ней, как деньги или нужные вещи каким-то образом попадали ко мне, и трешка оставалась в паспорте.
Однажды летела я самолетом в родной город на каникулы. Денег было впритык, только-только до мамы добраться. А тут рейс перенесли на сутки. Терпела, сколько могла, потом так есть захотелось. Достала заветную трешку и направилась в буфет. И встретила бывших одноклассников, которые тоже на каникулы к родителям ехали. Они были при деньгах, накормили меня, еще на всякий случай с собой дали, если такси понадобится.
Я уже работала, находилась в декретном отпуске, выдали мне талон на покупку фланели для пеленок. (Тогда уже был тотальный дефицит, пеленок не достать, да и фланель была редкостью). Я взяла деньги, сколько могла себе позволить, приехала покупать. Но фланель оказалась дороже, не хватало как раз трех рублей. Да и фланель-то такого грязно-бурого цвета, что в руки брать не хочется – кто только такую ткань раскрасил для младенцев, как в нее ребенка заворачивать! Но делать нечего – достаю я свою трешку заветную. Очередь напирает – дефицит ведь! И тут женщина легонько под локоть меня толкает, отвела в сторонку и говорит:
– Не бери ты эту дрянь. Я тебе пеленки так подарю. Мои подросли, пеленками почти не пользовались, сразу – в подгузники и в ползунки. Они у меня в лето родились, в жару. А ты зимой родишь.
Привела меня домой, чаем напоила и подарила двадцать пять новехоньких фланелевых пеленок небесного цвета и двадцать пять белых. Это было такое богатство в ту пору! Я растерялась. Чем отблагодарить?
Она отмахнулась – пользуйся на здоровье…»
Вот такие нехитрые чудеса происходили с заветной трешкой у этой женщины.
Эту историю рассказал мне специалист компьютерной фирмы, где я когда-то работала. На заре компьютерной революции шли по городу два студента-тусуровца и думали, где бы им достать десять долларов на очень важную техническую штуку. Доллар тогда равнялся шести рублям, но у них в карманах и рублей-то не было. А штука была для обоих очень важна, поскольку с ее помощью они намеревались изобрести что-то еще более важное и полезное. Они уже искали у частников и в магазин заглядывали, видели то, что им нужно. Но стоило оно 10 у.е. (то есть, тех же десять долларов).
И вот идут они по проспекту Ленина, сворачивают на проспект Кирова, перебирая всех, кто мог бы им одолжить заветные десять долларов.
– Боже, ну есть же где-то люди, у которых сотни долларов лежат без всякой пользы! – посетовал один, глянув вверх, – А тут для дела надо, и где их взять!
И видит, как сверху порхает и кружится, и неторопливо опускается прямо к их ногам одинокая десятидолларовая купюра.
– Мы сначала просто тупо смотрели на нее, – вспоминал мой собеседник, – только когда она от ветра завертелась, я ногой придавил. Потом мы долго ее рассматривали – вдруг фальшивая? Но по виду вроде настоящая. Потом стали смотреть на окна политеховской общаги – мимо нее как раз шли. Но вряд ли кто-то из студенческого общежития стал бы разбрасывать доллары. Да и окна все были закрыты. В общем, метнулись мы в магазин, купили то, что было нам нужно. Купюра, кстати, оказалась настоящей…
Михаил Федорович Орлов прошел войну и вернулся домой на своих ногах, что уже можно считать чудом, учитывая, что воевал он на Ленинградском фронте, от пуль не прятался. ранен был два раза, но легко.
Телевизоров в пятидесятые-шестидесятые годы еще почти ни у кого не было, и вечера коротали за игрой в лото. Играли на мелочь, в основном, на азарт. И дед Михаил частенько выигрывал больше всех. Начнет фишки раскидывать, перед этим подует в кулак, что-то пошепчет, кинет, и один в один попадет себе в прибыль. Это бы и осталось в памяти у других просто как везение. Но тут изобрели спорт-лото. Михаил Федорович не был человеком азартным, наоборот, был спокоен и нетороплив. Но когда покупал бланки спорт-лото, домашние знали: к деду лучше сейчас не приставать. Он надевал очки, сосредоточенно смотрел на квадратики, а потом одним махом размашисто ставил в них кресты. И выигрывал.
Попросила его бабка стиральную машину. Дед посидел над бланками, почеркал крестики. И выиграл именно стиральную машину. Потом выиграл холодильник. Поскольку один холодильник в квартире уже был, бабка решила, было, торгануть – не просто продать, а с прибылью (дефицит был кругом, за холодильниками в очередь записывались, с рук втридорога покупали). А бабуля и попросила-то «сверху» всего пять рублей. Просила никому не говорить, боялась, что дед рассердится. И дед-таки узнал и рассердился. Дома был громкий скандал, бабуля те пять рублей, конечно, вернула покупателю, иначе дед обещал никогда больше ничего не выигрывать.
Дед любил дарить. Таким образом, играя в спорт-лото, он выиграл и подарил внучке пылесос, ковер (тоже дефицит в то время), внуку выиграл мопед и коньки. Как он умудрялся это делать, никто не понимал. Возможно, и сам дед Михаил не понимал, действовал по наитию. Но что правда, то правда – легкая рука была у деда, а может, щедрая душа, за то и был наделен таким даром.
Было это в городе Анжеро-Судженске, где о феномене Михаила Орлова знали многие. Не было случая, чтобы дед Михаил, купив бланки спорт-лото, хоть что-нибудь да не выиграл. Иной раз выигрывал такое, что и не знали, что с этим делать: косметический аппарат какой-нибудь или чудо-печку, с которой бабуля не умела обращаться, а потому подарила соседке. Выиграл дед как-то спортивный костюм, причем, ярко-красный, с белыми лампасами. Носить он его отказался, но иной раз любил пошутить: «Бабка, где мои красные революционные шаровары? Погладь, да стрелки наведи, я на балкон выходить в них буду…»
Дед Михаил был чудак и шутник, никого не боялся и жил, как хотел. Может, потому ему и везло.
Не думала, что придется писать на столь деликатную тему, но, как говорится, «песня позвала в дорогу». Недели три назад позвонила через интернет знакомая и попросила совета, поскольку попала в довольно щекотливую ситуацию, находясь на отдыхе в Черногории. Она разрешила мне рассказать об этом, притом, что я не буду упоминать ее имени. Итак, ее рассказ от первого лица.
– Я приехала в Черногорию артрит лечить, суставы замучили. Деньги дали дети. Хотели мне на день рождения подарок сделать – скинулись и купили путевку. И вот на третий день моего отдыха иду я утром на море искупаться, навстречу машина («вольво», кажется). Увидев меня, водитель останавливается, разворачивает машину, выходит и предлагает подвести до пляжа. Я поехала, а сама думаю: до чего же здесь молодые внимательны к нам, пожилым людям! Доехали, попрощались.
На следующий день повторяется та же история, только теперь он едет в моем направлении. Тут уже «меня терзают смутные сомненья»: что надо молодому красивому парню на «вольво» от пожилой учительницы из Сургута? Он представился, зовут Марко, приехал тоже отдыхать, живет, насколько я поняла, на севере страны (хотя где здесь у них может быть север – понятия не имею). В общем, познакомились. Он, хоть и плоховато, но говорит по-русски.
Я прощаюсь, а Марко удивляется – пойдем, мол, купаться. Краснею, как маков цвет, скидываю свой сарафанчик на лежак (я в последний раз раздевалась на пляже рядом с мужчиной лет двадцать назад, и это был мой законный муж!) В общем, иду я поскорей в море и думаю, как бы мне уже оторваться от такого настойчивого внимания. А Марко плывет рядом и кричит мне: «Ты… Водна дева!» Видимо, забыл, как по-русски «русалка».
Тут уже во мне учительница проснулась с тридцатилетним стажем: ну думаю, держись, маленький нахал, я покажу тебе «водну деву». Я ведь все детство на реке жила, плаваю-то неплохо. Нырнула поглубже, свернула и скорей-скорей к берегу, думаю, сейчас сарафан свой захвачу и сбегу…
Не учла я одного – что море-то совсем прозрачное, и все мои манипуляции под водой отлично видны. Выныриваю, а этот шкет рядом – улыбается: «Ты – супер!» Это еще цветочки! Идем к лежакам, он мне предлагает: давай, мол, ночью приедем сюда купаться! Тут я вспомнила Ильфа и Петрова: «Голые при луне плясать не будете?» Бессмертное произведение…
Села я на свой лежак и уже, как строгая учительница, ему объясняю:
– Марко, мне шестьдесят три года, я приехала отдыхать, я пенсионерка, что тебе от меня надо?
Не верит: ты, мол, наговариваешь на себя, я тебе не нравлюсь? Ну, дите, что с него взять. Ладно, говорю, поехали до моего отеля, покажу тебе паспорт. А в моем загранпаспорте фото такое, что даже видавшая виды паспортистка, помню, ойкнула: «Это вы?»
Показываю ему загранпаспорт. Мальчик отворачивается, закрывает лицо руками, вижу, что плачет. Только этого не хватало! Посадила его во дворике под пальмой, принесла воды, успокаиваю как могу: найдешь ты себе девушку своего возраста, полюбишь, все будет хорошо.
А он зло так: не треба мне младу девойку, мне треба ты. Я видел, как ты приехала с чемоданами, такая неприступная, как царица. Таки очи, такой голос, таки движения руками… Млады девойки фальшивы, они все из силикона – губы из силикона, грудь из силикона, мозги из силикона! Ты настоящая.
– Ну, не все ж такие, – утешаю его, – есть и порядочные девушки с нормальными мозгами, хочешь, познакомлю? – (В нашем отеле молодая женщина живет, тоже из Сургута, Лена, я про нее подумала).
– Знаю, – усмехается парень, – им надо гражданство и мой кошелек.
– А тебе-то что надо от меня? – спрашиваю его, – если ты – «юный альфонсино», так знай, что денег у меня немного, у меня дома дети и внуки, и гражданство мне тоже не надо.
– У мене свой кошелек есть! – возмущается, – ты только рядом будь, и все…
Вот так теперь и дружим. Не подумай плохого, просто легкий флирт. Он меня провез по всей Черногории, показывал монастыри, крепости, ездили на фестивали (они тут каждую неделю в разных курортных городках). Чувствую себя, будто лет десять с плеч сбросила. Все это больше похоже на водевиль: молодой жиголо соблазняет престарелую вдовушку. Только жиголо-то в этой истории – я! Он ведь не дает мне нигде платить, сам везде платит. Что ж мне делать? Мне-то не до смеха, я серьезный человек!
Я детям ничего не говорю, это же неприлично! Но знаешь, смотрю по сторонам – а ведь здесь много моих ровесниц, и они тоже часто в компании сорокалетних юнцов в кафе и на пляже. Причем, насколько я поняла, в основном это русские женщины с севера, из Сибири. Впрочем, познакомилась с женщиной, она моих лет, из Мурманска.
Что это за поветрие такое? Кстати, Лена, которая тоже из Сургута, она – блондинка, так даже перекрасилась в какой-то блеклый цвет – чтобы меньше на улице приставали. Не привыкли мы, сибирячки, к такому мужскому вниманию, оно нас пугает, я не знаю, что с этим делать…
Я для себя определяю это, как «синдром Маргариты», когда сильная женщина любит слабого мужчину и ради него готова хоть к черту в пекло броситься, чтобы его спасти. Это наш менталитет. Мы не привыкли к мужскому вниманию (разве что 8 марта), не привыкли, чтобы вставали при нашем появлении, угощали дорогим вином или катали на автомобиле просто так, для нашего удовольствия. Мы тут же начинаем искать подвох: а вдруг мошенник или, не дай Бог, маньяк какой-нибудь? Мы с трудом учимся просто улыбаться, радуясь чему-то, тут же плюем через плечо, боясь сглаза, или уж не знаю, чего. Просто радоваться жизни кажется нам непозволительной роскошью, будто проникли в царствие небесное с черного хода, и нас в любую минуту могут оттуда выкинуть.
Поэтому на курортах мы, женщины «элегантного возраста», осторожны и недоверчивы, и чтобы достучаться до нашей души, мужчине нужно заплакать или попасть в беду. Вот тут-то мы и проявим себя!
О проекте
О подписке
Другие проекты