Его свитер доходил ей до колен и подпоясанный вполне мог сойти за осеннее платье. Кожа еще была тусклой, но не выглядела сморщенной. Лицо вроде такое же, только намного моложе. Тонкие черты, пухловатые губы, от вида которых он скривился, и все такие же ясные глаза. Волосы, что-то среднее между каштановым и черным цветом, мокрыми прядями падали на плечи и грудь.

Она покраснела и, дернув длинный локон, прошептала:

– Мне кажется, я не любила длинные волосы.

Роули признал, что для человека, который очнулся непонятно где и непонятно с кем и ничего о себе не помнит, она держалась неплохо. Но потом он заметил трясущиеся руки, которые она сжимала в кулаках, и то, как быстро билось ее сердце, и понял, что она держалась только для вида, на самом деле находясь в ужасе от происходящего.

– Отпустите меня, пожалуйста, – умоляюще произнесла она. – Я пойду в полицию, и они найдут мою семью, узнают, кто я. Мы же в Праге, я знаю, где ближайший полицейский участок.

Он улыбнулся, сверкнув треугольными клыками, а потом вернул своим глазам привычный желтый цвет.

– Я не могу тебя отпустить. И пока ты не начала кричать и звать на помощь, предупреждаю: даже не пытайся.

Она начала хватать ртом воздух, совсем как в костеле, когда только пришла в себя.

– Ты…ты…

Он наклонил голову к правому плечу, улыбаясь ей самой жуткой из своих улыбок.

– Ты похож на демона!

Девушка поднесла руку к ключицам, словно что-то ища. Наверное, носила распятие раньше. А затем забормотала:

– Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio adversarii, omne phantasma, omnis legio, in nomine Domini nostri Jesu Christi eradicare, et effugare ab hoc plasmate Dei^[12].

Роули пронзила боль, лицо исказила судорога. Он дернулся к ней, но ноги отказывались повиноваться.

– Остановись!

– Ipse tibi imperat, qui te de supernis caelorum in inferiora terrae demergi praecepit.

– Я не дух, занявший оболочку! – заорал он. – Я один из первых!

Но монашка быстро дочитала заклинание экзорцизма до конца, и его переместило из квартиры ровно на перекресток, а следом и ее. Девушка замерла на дороге, смотря на приближающиеся машины как завороженная. Крепко схватив ее за руку, он потянул монашку на тротуар, как раз в тот момент, когда возомнивший себя гонщиком водитель входил в поворот на углу улицы.

– Назад в квартиру. Живо! – сдерживаясь, чтобы не свернуть ей шею, скомандовал он.

Босая и растерянная, она упиралась, но не кричала и не звала на помощь, хотя улица уже ожила с приходом солнечного света. Открывались фастфуд-закусочные, туристические кофейни и обменники валют. Грохотали на соседней улице утренние трамваи, везущие работяг на их скучные работы, тихо выла мусороуборочная машина, а мужчина, методично вытряхивающий из контейнера всякую дрянь, оставшуюся после ночных гуляк, был похож на сосредоточенного зомби. Обведя улицу взглядом и не заметив ничего опасного, Аластер втащил монашку в подъезд.

Едва дверь квартиры с грохотом закрылась за ними, Роули схватил девушку за горло и с силой прижал к стене в коридоре.

– Дура! Меня нельзя изгнать, я вышел из Ада в этой оболочке.

– Невозможно, – прошептала она. – Демоны – лишь злые души. Изыди!

Он приблизил свое лицо к ее и прошипел, жаля словами:

– Раз знаешь о существовании демонов, тогда слушай. Ты появилась в костеле во время ритуала призыва демона. Тебя мы не звали, и ты вряд ли была демоном, но можешь быть связана с той, что пришла с тобой. И только поэтому я пока тебя не убил.

Он отпустил ее шею и отошел на шаг, а девушка, морщась, терла кожу там, где только что были его пальцы.

– Не убил? Зачем я тебе? – Она облизала нижнюю губу. – Я умерла, да? Не помню, кем была. Может, это и есть Ад?

Он встряхнул ее за плечи:

– Ты не в Аду!

Роули вгляделся в ее лицо, все больше подходящее молодой девушке. Он задавался вопросом, сколько же ей было на момент смерти. Может, всего лет двадцать. Аластер не помнил в последние годы каких-то выдающихся особ женского пола, которые бы затем попали в небытие.

Слишком мало информации. Он отошел от съежившейся фигуры и вспомнил сон. Сны его почти никогда не посещали, а из этого следовало: увиденное наверняка касалось незнакомки. Роули вернулся в гостиную, девушка шла следом.

– Раз ты не помнишь своего имени, назовем тебя Эрика Мустерманн^[13]. – Он повернулся, чтобы увидеть ее реакцию.

Она промолчала, только дернула плечом, и кожа в вырезе свитера посветлела до молочно-белой, Роули увидел тонкие полоски вен под ней.

«Прах бы ее побрал!»

– Я заметил, как ты замерла на дороге. Что-то вспомнила?

А сам, выудив телефон из брюк, набрал сообщение Фаусту:

«Лилит очнулась?»

И тут же получил отрицательный ответ и встречный вопрос:

«Что с монахиней?»

«Омолодилась и, кажется, стала совсем девушкой. Правда, ни Фера не помнит».

«Пусть остается у тебя, пока не очнется Лилит».

Роули быстро напечатал:

«Эта монашка мне не нравится, Фауст».

«Тебе никто не нравится, Роули!»

«И пахнет она странно».

«Девушка воскресла в теле мумии. Чем, по-твоему, она должна пахнуть? Фиалками?»

Аластер раздумывал, как бы поехиднее ответить, когда горячо обсуждаемая личность внезапно вмешалась в разговор:

– Я вдруг увидела, как на меня несется грузовик. Словно воспоминание.

Роули оторвал взгляд от экрана мобильного и увидел, что она стоит у входа в комнату, чтобы между ними оставалось как можно большее расстояние.

– Так, а водителя ты видела? Можешь описать?

– Все промелькнуло слишком быстро, но перед столкновением мне было тревожно.

Аластер удивленно вскинул брови.

– Уже кое-что, Эрика, – произнес он.

Роули сел за ноутбук просматривать сводки об авариях, но быстро понял, что это может сделать девчонка, а он тем временем нанес бы визит старому другу.

– Я уйду на какое-то время, – он положил компьютер на диван, – а ты почитай про аварии, случившиеся за последние пять лет на чешских, немецких и австрийских трассах.

– Я здесь не останусь! – категорично заявила она. – Не останусь в квартире, в которой живет настоящее зло.

Аластер издевательски рассмеялся, откинувшись на спинку дивана.

– Настоящее зло? Дорогуша, ты умерла и воскресла, понимаешь? Зло в моем лице дало тебе временный приют. Не испытывай мое терпение.

Глядя на него, девушка громко сглотнула. Ненависть промелькнула на ее лице, и он это заметил. Она же, будто бы смутившись, призналась:

– Я хочу есть.

Роули бросил взгляд на холодильник, стоящий в углу импровизированной мини-кухни, в котором лежали сырая печень, донорская кровь и даже человеческий прах, и понял, что это есть она не станет. Аластер достал телефон и заказал то, что, как он знал, любит большинство людей – пиццу.

Пока Роули одевался, приехала доставка, и, посмотрев, как Эрика открывает коробку с едой, вышел из квартиры. Перемещение являлось быстрым путем из точки А в точку Б, но теперь, связанный с призванной из небытия, понял, что делать это будет лишь в крайних случаях. Пришлось спускаться в подземный паркинг и брать «Додж», который он не трогал уже больше месяца.

Выруливая на улицу, он поднял голову и посмотрел на окна своей квартиры, представляя, как монашка сидит в его гостиной и ест пиццу. Странное ощущение того, что дома его кто-то ждет, заставило занервничать и покрепче сжать руль.

Одна из демонов, сбежавшая во время открытия врат Ада на Дахштайне и осевшая в Праге, снабжала Аластера информацией и слухами. Его старая знакомая Дагмар вселилась в художницу, которая работала портретистом в полицейском участке. Отделение находилось в трех кварталах от дома Роули. Он вошел в крутящуюся дверь вестибюля, поднялся по лестнице и, остановившись на мгновение перед табличкой «Полицейская часть Праги 2», толкнул створку двери.

Окинул взглядом информационную стойку, столы, огражденные перестенками, и закрытые двери кабинетов следователя и детективов.

– Аластер?

Роули окликнула девушка с фигурой теннисистки. Натренированные руки, маленькую грудь и тонкую талию скрывала свободная красная рубашка, а сильные ноги были упакованы в светлые облегающие джинсы. Она явно не обрадовалась, увидев его, но Роули всегда было плевать на чужие чувства и эмоции, даже если они касались его персоны.

– Дорогуша, приветствую! Нужно установить личность человека по базе. – Аластер сразу перешел к цели визита.

Он протянул телефон с фотографией Эрики, которую успел сделать в тот момент, когда она выходила из душа. Дагмар сверкнула глазами, подведенными черным, и прошла в небольшой закуток, где располагалось ее рабочее место.

Сев за стол, она быстро вбила пароль начальника для входа в систему, как часто делала, чтобы прикрыть ту или иную сделку Роули, попавшую на камеры слежения. Загрузив снимок в базу поиска пропавших без вести, Дагмар повернулась к Аластеру, который в этот момент находился за спиной и наблюдал за поиском.

– Кто она?

– Не твое дело. Просто установи личность.

На экране высветилось «ноль результатов».

Роули пожевал губами:

– Ах да. Скорее всего, она умерла не так давно.

Дагмар закатила глаза и, вздохнув, повторно загрузила фото уже в другую базу данных. Роули нетерпеливо прошелся от стола к проходу и обратно.

– Нашла.

Аластер наклонился и уставился в монитор. С экрана на него смотрела молодая девушка с искренней, чуть застенчивой улыбкой. Черные волосы, подстриженные под каре, обрамляли миловидное лицо. Глаза, губы, нос – это точно была Эрика. Рядом с ней находилось второе изображение – мужчина в рясе священника на фоне костела.

Роули перевел взгляд на заголовок новостной колонки.

«Страшная авария унесла жизни троих на трассе в Инсбрук». Дальше описывалось само происшествие, но Аластер читал имена.

– Софи Мортем и Патрик Мортем.

Дочь и отец. Он нахмурился, не понимая, почему она попала в небытие. Дочь священника, и только. Он вспомнил сон. Приближающаяся машина, предположительно, с одержимым водителем, и девичий крик, полный ужаса. Зачем демону их убивать? Возможно, все дело в ее отце, священнике, с которым кто-то решил свести счеты.

– Глупая авария, – пожала плечами Дагмар и цепко оглядела Аластера. – На твоем фото и в новостной сводке одна и та же девушка. Говорю это как художник.

Роули кивнул и молча вышел из закутка, а потом так же быстро вернулся.

– Я приму твою внешность, а ты пока посиди здесь, – отрывисто бросил он, и его фигура на мгновение расплылась, чтобы тут же обрести идеальные черты Дагмар.

Роули в образе художницы огладил свои бедра и, похабно улыбнувшись, развязной походкой вышел в коридор. Настоящая Дагмар зло сузила глаза и выглянула, следя за представлением.

У информационной стойки, переминаясь на босых ногах, стояла чертова монашка, вернее, дочка священника Софи в тонком свитере на голое тело. Растрепанные длинные волосы и разрумянившиеся щеки говорили о том, что девчонка торопилась, сбегая из его квартиры. Аластер разозлился, увидев ее в полицейском участке, и хотел было сразу использовать перемещение, но потом решил проучить.

Дежурный отлучился на перерыв, и стойка пустовала, поэтому Роули под личиной Дагмар деловито зашел за нее и приветливо улыбнулся:

– Добрый день.

– Я… – девушка замялась. – Я очнулась после землетрясения возле костела и ничего не помню. Не могли бы вы помочь мне узнать, кто я и где живу?

Про Роули и его место жительства она ничего не сказала, что немного убавило градус его злости, но не убрало полностью. Роули придал глазам Дагмар желтый цвет и сделал их такими же, как его собственные.

Софи резко отшатнулась от стойки. Сделала шаг назад, потом еще один, зацепилась о стул и начала падать, но пола не достигла, схваченная за кисть Аластером.

– Ты думала, что сможешь так легко убежать? – прошипел он уже своим голосом.

Она высвободила руку из его и хрипло ответила:

– Я делала то, что ты велел: искала информацию о том, кто я.

– Я не велел тебе выходить!

– Но и не запрещал!

Роули криво ухмыльнулся:

– Мой промах. Идем!

Софи осталась стоять на месте. Роули слышал, как неистово бьется ее сердце, словно крошечный безумный молоток. Он наклонился к девичьему уху:

– Так и быть, оставайся и попробуй кому-то здесь объяснить, почему по документам ты умерла год назад, Софи Мортем.

Лицо Софи побледнело, в распахнутых небесных глазах отразилась мука, а потом она уставилась словно бы сквозь него. Возможно, ее имя сдвинуло пласт забытья и Мортем начала вспоминать, а быть может, просто просчитывала новый план побега.

Роули двинулся к выходу, но напоследок тихо проговорил:

– Едва я перемещусь – ты все равно последуешь за мной, но уже не добровольно.

Аластер вышел на улицу в своем обличье. Он приблизился к машине, расслабленно достал из брюк ключи. Забираясь в недра «Доджа», наконец услышал, как хлопнула дверца со стороны пассажирского сиденья.

Заводя мотор, Роули даже не соизволил повернуться в ее сторону, пока не услышал приглушенные рыдания. Он посмотрел на Софи: слезы катились по бледным щекам и капали на рукава свитера, а она даже не пыталась их вытереть. Софи закусила нижнюю губу, очевидно, сдерживаясь, чтобы не производить всхлипов. Аластер, открыв подлокотник, вытащил оттуда пачку бумажных платков и бросил девушке на колени, при этом испытывая к ней то ли отвращение, то ли интерес.

Софи вытерла лицо и, комкая салфетку в руках, обессиленным голосом произнесла:

– Я вспомнила.