Он взял освященный елей и разлил на пол, делая еще один круг возле того, что сотворил кровью. Затем сотворил еще три таких, чередуя жидкости.

Дэниэль продолжил призыв, читая молитву. В окна бился дождь, словно предостерегая, а может, желая принять участие в действе. Роули не был уверен в успехе на сто процентов, потому что никто никогда не осмеливался сделать нечто подобное. Грандиозный план демона перекрестков включал в себя большое количество фигур, которые всеми правдами и неправдами обязаны выполнить определенные действия, а Роули, в свою очередь, должен эти самые фигуры подтолкнуть к выгодным для него решениям.

Он вспомнил последний долгий разговор с Фаустом и скривился, ведь пришлось раскрыть, почему именно он сможет вернуть Лилит. Это произошло неделю назад, когда они пытались провернуть вызов в костехранилище, в городе Кутна Гора недалеко от Праги.

– Я и Лилит – первые демоны Ада. Сначала была Лилит, а после Фер Люций создал меня. Женщина и Мужчина. Улавливаешь ассоциацию? – стараясь сдерживать язвительность, произнес Роули.

– Нет. Хотя, не хочешь ли ты сказать, что…

– Да. Фер Люций – наш Бог. И играя в Бога, он создал свою версию Евы и Адама, зеркально отобразив их в нас. – Аластер хмыкнул. – Даже ее ребро мне дал, оставив возле сердца. Мы были предназначены друг другу, но любви с первого взгляда не случилось. Мы испытывали лишь ненависть, поэтому наш Всенижний Бог отправил нас плодить новых демонов, ведь для этого необязательно совокупляться и играть в семью. Так Лилит стала демоном порока, а я – демоном сделок.

Периодически Фер Люций чистил нашу память, чтобы мы не потеряли вкус к служению, вкус к жизни. Мы с Лилит начинали историю заново десятки, тысячи раз. Как будто обложку для книги под названием «Аластер Роули» отрывали от исписанного бумажного блока, а после эту же обложку прикрепляли к чистым листам.

– Ты знаешь, что у вас отнимали воспоминания?

– Да. Повелитель оставлял нам несколько, дабы не забывали, кто мы и каково наше естество.

– Но Лилит говорила, что Фауст был не прав, когда писал, что у демонов существует иерархия и определенные возможности, присущие лишь одному демону.

– А Лилит и не знала, что они появились. Будучи правой рукой Фера Люция, в Аду она пробыла всего ничего и запомнила лишь то, что пожелал Повелитель. Все остальное время она служила здесь, среди людей.

– А ты?

– А я был и там, и там, словно кукла, которую не могли поделить дети. Миг, и я появляюсь на перекрестке, миг, и снова возвращаюсь в Ад. И так бесконечно долго.

– Но сейчас же ты здесь?

– Да, – уклончиво ответил Аластер и сменил тему, раскрыв на столе для подношений свой гримуар.

Вернувшись из воспоминаний в настоящее, Роули сощурил глаза. Пол в круге из соли и земли напитался его кровью. Травы, до этого лежащие в стороне, взметнулись в воздух и повисли, освобожденные от силы притяжения. Кровь первого и второго круга также воспарила, поднявшись на уровень груди Фауста. Бордовые капли вращались против часовой стрелки. Ветер с улицы проник в костел, словно его стены на мгновение стали проницаемы. Роули встретился с желтым взглядом Фауста и кивнул. Дэниэль опустился на колени в свою кровь, выставил руки за пределы кругов, а Аластер подал ему раскрытый гримуар.

Пока Фауст читал заклятие, Роули ступил в свободное место между кровавыми чертами и елеем.

– Восстань, Лилит! Восстань! Я взываю к тебе! Кровью притягиваю тебя и силой своей.

Мысленно Роули желал только одного: поскорее покончить с ритуалом. Святое место обжигало внутренности, а ступни, он мог поклясться, уже покрылись волдырями. То ли из-за его мыслей, то ли неправильно произнесенные слова Фауста, но воздух уплотнился, давя на легкие. Предчувствуя неладное, демон нахмурился.

Ураганный ветер пронесся под сводами костела Святого Бенедикта, раскачивая иконы. Он опустился ниже и расшвырял скамьи, приближаясь к кругу.

– Что-то не так! – крикнул Роули и обернулся к Фаусту, чтобы тут же выругаться: – Прах тебя дери!

Дэниэль лежал в круге. Глаза побелели, будто он в мгновение ослеп, а изо рта скрипучим голосом вырывалась какая-то тарабарщина:

– Они вернутся вместе, потому что сказано «и дóлжно быть равновесию»: возвращая что-то темное, вернется и светлое. И перемешаются тьма и свет в них и возле них, и никому покоя не будет.

Ветер сбивал с ног и кидал в лицо Роули травы, кровь и елей, которые до этого висели в воздухе. Границы круга из соли и земли развеялись, но Аластер все равно медлил, все еще надеясь, что их призыв сработал. Прошла долгая минута, но ничего не изменилось, лишь стихия набирала обороты, грозя разрушить здание. Роули не хотелось подходить к мальчишке и приводить в чувство. Об этом в сделке не было ни слова, а значит, он волен сейчас же уйти из этого места. Роули недовольно поджал губы.

– Дэниэль! – позвал он и сделал шаг, ступая в пентаграмму, залитую кровью.

Роули не понял, что произошло. Едва его нога коснулась пола, вписанного ранее в круг, как раздалось нечто, похожее на взрыв. Аластера отбросила неведомая сила и поволокла по стене к алтарю. Удар об острый край парапета заставил зажмуриться и выругаться. Открыв глаза, Фауста Роули не увидел. На том месте, где он лежал, клубился сизый дым.

– Дэниэль? – Роули поднялся и приблизился к завесе.

Во входные двери снаружи кто-то забарабанил, громко требуя открыть. В отдельный проход для святого отца со стороны монастыря тоже стучали и тщетно пытались отпереть замок, который Дэниэль предусмотрительно заблокировал.

Дым рассеялся так же резко, как и появился. А на раскуроченном полу, среди каменных обломков сидел Фауст, держа на коленях тело обнаженной рыжеволосой девушки. Сначала она показалась Роули мертвой, но, расслышав слабое сердцебиение, он понял, что Лилит всего лишь без сознания. Он сдержал победную улыбку, понимая, что только малая часть плана осуществилась, как задумано, но подбородок горделиво приподнял, ведь никто раньше не посягал на небытие.

«Никто раньше не посягал на…»

Эту мысль он оборвал, чтобы никто не мог подслушать и ее.

– Она жива, – благоговейно прошептал Дэниэль. Он поднял голову и посмотрел на Роули. Фауст походил на блаженного, которому явился ангел: расширенные зрачки, глуповатый радостный вид и воронье гнездо вместо прически.

– Жива, – ухмыльнулся демон. – Нужно уходить. Я не могу переместиться с освященной земли.

Аластер подал плащ, и Фауст обернул им тело Лилит, скрывая наготу. Легко поднявшись вместе с девушкой на руках, Дэниэль внимательно осмотрел помещение. Заметив это, Роули раздраженно поморщился:

– Только не говори, что хочешь здесь прибраться. Это с удовольствием сделают монахини.

– Тсс, – шикнул Фауст, к чему-то прислушиваясь.

Роули замер. Звук. Сначала ему показалось, что гул в ушах остался от взрыва и появления Лилит, затем его усилили колотящие в двери люди. Однако теперь он понял: что-то в костеле продолжало издавать.

Аластер практически неслышно прошел к алтарю. Пожал плечами и повернулся к Фаусту, уже собираясь сказать, что все в порядке, как его внимание привлекла та самая ниша справа. Под стеклом, обвитым сеткой трещин, словно старой паутиной, глядя прямо на Роули, тянула к нему дрожащую иссушенную руку мумия. Он помотал головой, зажмурился и снова посмотрел туда. Гул нарастал, а мумия прикоснулась пальцами к стеклу.

– Фер тебя дери! – ругнулся он и облизал сухие губы.

Аластер почувствовал, как подошвы ботинок раскалились, грозя вот-вот расплавиться от жара святой земли, который усилился десятикратно. Он невольно отступил на шаг, заморгал и попробовал понять, что произошло.

К такому исходу призыва Роули не был готов.

Дэниэль, явно не видевший еще подобного удивления на его лице, подошел ближе как раз в тот момент, когда стеклянная витрина осыпалась мелкими осколками на пол, и то, что сидело за ней, вывалилось следом. Неожиданный аромат фиалок ударил в нос.

Мгновение они стояли и смотрели на нее, а затем, беззвучно ругаясь, Аластер кинулся к ожившей мумии и занес кулак для удара.

– Я… я… – еле слышно шептало нечто сухим ртом.

Роули склонился и перевернул мумию на спину. На высушенном лице существа сияли чистым голубым цветом глаза с расширенными зрачками.

«Вероятно, от страха», – отстраненно отметил он про себя.

– Роули, как мы оживили мумию? – Растерянность в голосе Дэниэля разозлила демона, потому что он чувствовал то же самое.

– Что непонятного? Вместе с Лилит мы вытащили еще кого-то. Нужно это убить.

– Нет! А если они связаны, раз вернулись вместе? Тогда умрет и она!

– Чтоб тебя влколаки загрызли! – снова ругнулся демон, глядя на ожившую монашку. Она в ответ пыталась что-то сказать, но у нее не получалось.

В двери костела стучали, мешая сосредоточиться. Сцена показалась Роули абсурдной до безумия: демон перекрестков, потомок Фауста, голая Первопадшая и нечто мычащее в теле мумии-монашки.

Роули мысленно прокрутил слова, которые произносил Фауст в круге. Про возвращение темного и светлого. Сжал руки в кулаки, пытаясь сообразить, что делать дальше. За стенами костела послышался вой полицейских сирен. Еще немного, и сюда ворвутся люди.

– Бери тело и уходим, – вынес вердикт Фауст. – Только набрось на нее свой пиджак. Нам нужно будет объясниться перед людьми, которые толпятся снаружи.

– Я? Да ни за что. Ты вообще знаешь, что этот пиджак был сшит на заказ в Италии? – брезгливо фыркнул Роули и для убедительности отошел от ожившей мумии.

– Лилит я тебе не доверю, так что поспеши, – холодно бросил Дэниэль, проигнорировав его возмущения.

Роули, шепча под нос ругательства, взвалил что-то мычавшую монашку на плечо, как мешок – к слову, она почти ничего не весила, – и двинулся следом. Он думал, что его будет тошнить от смрада мертвой плоти, но чертова монашка сладко пахла фиалками, словно ее держали в ботаническом саду, а не под стеклом в костеле.