Глава 2

12 июня, 2015

Звенящий звук вырывает меня из лабиринтов забытья, неся по чёрным коридорам подсознания и возвращая в реальность. Открываю глаза. Белый глянцевый потолок. Люстра в форме шара. В окно проникает луч света и быстро ползёт по одеялу к моему лицу. Немного болит голова.

– Доброе утро, любимая! – Чья-то рука гладит меня по плечу.

Разряд тока внутри ускоряет биение сердца. Чувствую волнение и недоумение.

– Я дома! – Резко сажусь на кровати и оглядываю комнату, останавливая взгляд на родном лице.

«Я всё помню. Матвей – мой муж».

Продолжаю смотреть в его удивлённые глаза.

– Ты чего, Ян? – Он садится и целует меня в плечо.

– Ничего. Мне приснился страшный сон. Ты даже не представляешь, что я пережила! – Вспоминая этот кошмар, прижимаю ладони к лицу. – Это всего лишь сон, – повторяю тихо самой себе.

– Что тебе приснилось? – шепчет муж, целуя меня в шею, и обеими руками ныряет под мою сорочку.

– Подожди, Матвей! – Освобождаюсь от его объятий.

– Да, что с тобой? – Он смотрит внимательно, пытаясь понять, что не так.

– Ничего. – Встаю и быстро иду в ванную комнату, находящуюся рядом с нашей спальней.

У нас большой двухэтажный загородный дом. Мой дорогой и любимый муж – владелец крупной строительной компании. А я мент. И не просто мент – я опер. Яна Михайловна Трость.

После душа, завёрнутая в белое полотенце, разглядываю своё отражение в зеркале, находящемся возле ванной комнаты. Миловидная брюнетка с каре до плеч и большими карими глазами. Среднего роста, спортивная, подтянутая. Приглядываюсь к лицу.

«Красные, уставшие глаза, под ними тёмные круги. На щеке родинка. Её ведь раньше не было… Откуда она взялась?» – внимательно смотрю в зеркало, хмуря брови.

– Не хмурься! Морщины появятся! – В зеркале позади меня появляется улыбающееся отражение Матвея.

– Чувствую себя, как будто по мне танк проехал! Этот сон не отпускает, высасывает из меня всю энергию, и я не могу избавиться от ощущения, что это реальность.

– Так что за сон? – Муж смотрит на меня через зеркало.

Повисает молчаливая пауза. Я осторожно трогаю рёбра. Не болят.

– Не хочешь – не рассказывай. Опять, наверное, трупы снились? Работу тебе нужно менять! Идём завтракать.

Матвей спускается по лестнице на первый этаж. Я смотрю ему вслед. Что-то не так. Не могу понять, что именно. Чувствую тревожную дрожь, расползающуюся по телу. Опять поворачиваюсь к зеркалу и всматриваюсь в своё лицо.

«Родинка на щеке возле носа, будто всегда там была. Но её ведь не было… Или была?»

Возвращаюсь в спальню и подхожу к окну: лужайка с цветами, деревянная беседка с развевающимися от ветра белыми занавесками, ухоженные и аккуратно подстриженные кустарники, ровный газон.

Моё тело напряжено, как натянутая струна. Закрываю глаза, медленно кручу головой сначала влево, потом вправо. Скидываю полотенце, натягиваю джинсы и рубашку. Беру свой телефон с прикроватной тумбочки и не спеша спускаюсь по лестнице.

Внизу – просторный светлый холл с мягким скрытым освещением. За ним находится кухня-гостиная с чёрной матовой мебелью в скандинавском стиле, чёрным кожаным диваном и белым кафелем на полу.

На столе меня уже ждёт завтрак: горячий омлет и кофе.

Мой телефон вибрирует и выдаёт саундтрек из фильма «1+1». Номер незнакомый. Быстро глотаю омлет и беру со стола телефон.

– Да, слушаю!

– Привет, родная! – Я невольно расплываюсь в улыбке от папиного голоса, поднимаю глаза на Матвея. Тот внимательно смотрит на меня.

– Это папа, – шепчу я мужу, а в трубку говорю: – Папуль, привет! Ты сменил номер телефона?

– Да, сменил. Ну, это не важно. Я сегодня к вам приезжаю вечером? Всё в силе?

«Господи, сегодня у отца день рождения! Как я могла забыть? Я – безумно любящая дочь своего отца!»

– Папуль, с днём рождения! Конечно, мой дорогой, мы тебя ждём!

Матвей, слушая, укоризненно покачивает головой. Это он придумал пригласить отца отпраздновать день рождения у нас, что меня очень обрадовало. Я не видела папу уже полгода и очень по нему соскучилась.

Мой отец – выдающийся учёный-фармацевт. После смерти мамы он с головой ушёл в работу и практически переехал жить в лабораторию.

– Пап, вторая линия, до вечера, целую! – Быстро переключаюсь. – Алло?

– Ян, привет. Ты где?

– Паша, привет. Я скоро буду!

Вспоминаю, что у нас совещание в девять, и смотрю на часы: половина девятого.

– Всё, я побежала! – Глотнув кофе, вскакиваю и целую мужа в щёку.

Выбегаю в холл, быстро надеваю кроссовки, хватаю сумку и на ходу достаю ключи от машины.

Через тридцать минут вбегаю в участок. Дежурный встречает меня приветственным кивком. Возле его окошка галдит толпа родителей задержанных за ночную драку подростков. Бегу по коридору, открываю дверь в кабинет.

– Ян, ты вообще обнаглела! – Павел встаёт из-за стола с недовольным лицом.

Паша Горин – мой напарник. Он высокий, крепкий, со светлыми волосами, в белой майке с надписью «Красавчик». И ведь вправду красавчик: стоит ему только улыбнуться, как девушки тянутся к нему, словно к солнышку. Только я вижу в нём ворчуна и зануду.

– И тебе доброе утро! Всё, идём!

Достаю папку из тумбочки своего рабочего стола, бросаю сумку и бегу по лестнице на второй этаж. Павел идёт следом за мной с очень серьёзным выражением лица. Кабинет нашего начальника, Егора Степановича, в самом конце коридора.

Останавливаюсь перед дверью кабинета, чтобы немного отдышаться, и жду быстро приближающегося Павла. Переглянувшись, мы входим.

– Опаздываете, товарищи опера! – Шестидесятилетний, седовласый, коренастый Егор Степанович угрожающе стучит ручкой по столу.

Мы с Павлом синхронно отодвигаем стулья и садимся за стол напротив друг друга.

– Ну, что, лентяи, докладывайте. Что у вас по делу Иванцовой, есть движение?

– В общем, пока ничего нового, – медленно протягивает Павел, уставившись в открытую папку.

– Я же говорю, лентяи! – Вскакивает Егор Степанович и начинает мерить кабинет широкими шагами, обходя стол.

Павел смотрит на меня, я на него. Немой диалог:

– Сейчас начнётся!

– Будет орать!

– Три дня назад было совершено преступление: ограбили ювелирный и убили человека! – возмущённо начинает Егор Степанович. Его густые седые брови сдвигаются, придавая лицу грозный вид. – И что? Где результат расследования? Ноль!

– Если преступник не оставил ничего, кроме шматков грязи от обуви, – начинает недовольно оправдываться Павел.

– Ищи, носом рой, но найди! – кричит начальник, останавливаясь у меня за спиной. Я чувствую его гнев затылком.

– Это и тебя касается, Трость!

– Так точно! – выкрикиваю я, и улыбка всё равно выдаёт мой настрой.

– Тебе что, весело? Настроение у тебя хорошее, как я посмотрю, Яна! – начальник кладёт свою руку мне на плечо и крепко сжимает: рука у него тяжёлая.

– Больно, Егор Степанович!

– Всё, за работу, лодыри!

Мы возвращаемся в свой кабинет. Паша, вздыхая, садится за стол, я встаю у окна. Долго всматриваюсь. Что-то не так. Понимаю, что картинка за окном неполная. Опять ощущаю необъяснимо-неприятное чувство беспокойства.

«Что со мной происходит?»

– Паша, а где лавочка? – Я начинаю догадываться, что именно меня смущает. – Напротив нашего окна стояла лавочка, на которой часто сидел старик с соседнего дома.

Горин подходит ко мне и тоже устремляет взгляд в окно.

– Не было там никакой лавочки. Ты чего?

– Да как не было? Старик каждое утро голубей кормит, сидя на этой лавочке! – я повышаю голос.

– Какой старик? На какой лавочке? Ян, давай по делу! – Павел раздражённо отодвигает стул и снова садится за стол.

Отхожу от окна. В кабинете не работает кондиционер. Очень душно.

– Сейчас бы на пляж!

– Да, что на тебя нашло, Трость? Какой пляж? План на сегодня какой? – Горин открывает блокнот.

– Да хрен его знает! Мы уже всех опросили. Грязь с обуви на экспертизе. По записям с камер нет ничего, за что можно зацепиться. Всё стандартно: маска, перчатки, средний рост. Но… Давай ещё раз просмотрим записи с камер? Вдруг мы что-то пропустили?

– Давай так: ты смотри, я к экспертам, может, есть у них новости, – отвечает коллега.

– Вот и план! – улыбаюсь я.

Прильнув к экрану, смотрю записи в четвёртый раз, а в мыслях – старик на лавочке.

«Я что, схожу с ума? Стоп!» – жму на паузу, вглядываясь в картинку на экране компьютера. «Что это?» – проматываю назад.

Грабитель медленно наклоняется, чтобы дотянуться правой рукой до украшения. На предплечье из-под короткого рукава футболки показывается рисунок. Вернее, его часть.

Увеличиваю: две буквы – В и А. Ещё увеличиваю. Шрифт готический.

«Кое-что есть, поехали дальше».

Через час откидываюсь на спинку стула и протираю глаза кулаками.

«Всё! Больше ничего!»

Живот протяжно урчит. Я вскидываю левую руку, чтобы посмотреть время, присвистываю:

– Уже обед, дорогуша!

Произношу вслух, и меня передёргивает от этого слова – «дорогуша». Оно прозвучало в моей голове голосом Фашистки. Ни разу в жизни мне не снились такие реалистичные сны. Перед глазами эта сволочь в белоснежном халате и со своей наглой ухмылкой на лице.

Дверь резко открывается, и я вздрагиваю от неожиданности.

– Горин! – укоризненно обращаюсь к входящему коллеге.

– Что?

– Ты напугал меня!

– Тебя? Трость, ты же железная леди! – он смеётся и кидает чёрную кожаную папку на стол.

– Я кое-что увидела! Смотри!

Мы садимся перед компьютером, проматываю запись и показываю тату.

– И что?– разочарованный Павел встаёт из-за стола.

– Нужно подумать, что это за надпись. Может, она выведет нас на преступника.

– Поле чудес? – усмехается напарник. – Пошли лучше поедим.

– Да, ты прав. Нужно подкрепиться.

Мы выходим на улицу. Тридцатиградусная жара обнимает всё моё тело раскалённым воздухом.

– Ты машину забрал из ремонта? – уточняю у напарника на ходу.

– Нет, на твоей поедем. Ты куда? – удивлённо спрашивает Паша, идя за мной.

Я сворачиваю влево от стоянки и иду к месту, где раньше стояла лавочка. Присаживаюсь на корточки и всматриваюсь в асфальт. Никаких следов: ровное покрытие, ни одной выемки.

– Ничего не понимаю! – Путаются мысли в моей голове.

«Искажение реальности».

– Я же говорю, не было здесь никогда лавочки! – бубнит Горин за моей спиной. – Ты сегодня какая-то странная, Трость.

– Ладно, посмотри на моё лицо. Ничего не замечаешь? – встаю к нему лицом к лицу.

Паша внимательно меня осматривает и задумчиво произносит: «Да уж, мать, бороды у тебя раньше вроде не было!»

Его озадаченное лицо и сдвинутые брови заставляют меня схватиться за подбородок.

– Очень смешно! Что там с грязью? – садясь в свою белую Mazda CX-5 и заводя мотор, спрашиваю у наконец посмеявшегося коллеги.

Кафе, в котором мы обычно обедаем, находится недалеко, но идти по такой жаре желания нет.

– В отличие от тебя, у меня есть результат. Эксперт в лице нашего незаменимого Эдика выдал предварительное заключение. – Павел достаёт блокнот и, листая его, внимательно вчитывается в каждую страницу.

Ищу свободное место, чтобы припарковаться возле кафе.

– В грязи с обуви грабителя найдена частичка одной очень редкой горной породы – битуминозного известняка, – зачитывает коллега.

– И что это значит?

В кафе занято всего несколько столиков, мы садимся у окна.

– Это значит, что нам нужно ехать к пещере на реке Сок. Эдик говорит, что именно там сосредоточены залежи этой почвы. Я посмотрел, в округе есть два посёлка.

– К пещере… – мне снова становится не по себе. – Сегодня я видела странный сон. Странный и страшный. И как будто весь день я возвращаюсь в этот сон. События, предметы, фразы – всё повторяется.

– Бывает такое. – Павел понимающе качает головой и, доев суп, принимается за второе: пюре и сосиски.

Я справляюсь с супом, но аппетит пропал и второе в меня уже не лезет. Выходить из кафе на жару совсем не хочется. Сделав записи, наслаждаюсь холодным лимонадом.

– Папа приезжает вечером. Нужно приготовить праздничный стол. Ты тоже приходи!

– Давненько я его не видел. Как он?

– Говорит, что нормально, а как оно на самом деле, кто его знает. Я тоже последние полгода общаюсь с ним только по телефону.

– Завтра прямо с утра отправимся к пещере. По холодку. Отчитаемся перед Степанычем и поедем, – отдавая деньги за обед улыбающейся молодой официантке, заключил Павел и направился к выходу, засунув сигарету в рот.

***

– Папа, я так рада тебя видеть! – Прижимаясь к его седой бороде своей щекой, как в детстве. Еле сдерживаю слёзы.

– Добрый вечер, – сдержанно произносит Матвей и жмёт руку гостю.

– Добрый, дети! Я так счастлив вас видеть! Совсем заработался, уже и не помню, когда был здесь в последний раз, – произносит отец, проходя в гостиную к накрытому праздничному столу. – Да и вы не балуете меня своими визитами.

– Пап, тебя дома никогда не бывает. К кому приезжать-то? – Мне стало обидно за этот упрёк.

– Да, дочка, ты права.

Отец протягивает руку Павлу и садится рядом с ним за стол. Потрёпанный серый костюм, уставшее лицо и потухшие глаза.

«Сильно постарел мой отец».

– Хорошо выглядишь, пап! – улыбаюсь, накладывая ему в тарелку греческий салат.

– Да куда там, хорошо! Не смеши. Я сплю по два часа.

– Что так? – голос Матвея звучит отстранённо: муж смотрит в телефон и что-то печатает.

– Матвей! Ты можешь отложить свои дела? Хоть на пару часов, – возмущаюсь я, пытаясь заглянуть в его телефон. Не успеваю. Он быстро выключает экран и виновато смотрит на меня.

– Всё. Я с вами! Итак, я хочу сказать тост! – Матвей встаёт и поднимает бокал с шампанским. – Дорогой наш и всеми уважаемый Михаил Иванович, я от всей души поздравляю вас с днём рождения и желаю здоровья.

– Да, папуль, здоровья тебе, – перебиваю мужа и тянусь через стол, чтобы поцеловать отца.

Папины глаза наполняются слезами. Он всегда был очень мягким и сентиментальным человеком, в отличие от меня. Я пошла в мать: мужиком в нашем доме была именно она. Всё-таки дети многое перенимают от родителей.

Матвей хоть и директор компании, но главная в нашем доме – я. Наверное, по-другому и не могло быть.

– Так что там у тебя происходит, почему ты совсем не спишь? – спрашиваю у отца, прожевав салат.

– Я не могу сказать, что конкретно. Подписал бумаги о неразглашении. Но это очень важные для всего мира исследования. – Его глаза загораются. Он всегда был одержим своей работой.

– Секретики, – улыбаюсь. – Мой отец – супергерой, спасающий мир!

– Да, так и есть, дочка. Мир очень нуждается в этом открытии. Нужно ещё немного времени, чтобы всё закончить, – прищуривается папа. – Вы мне лучше вот что скажите, молодёжь, внуков то когда ждать?

– Не начинай, пап! Ты же знаешь, с моей работой… И вообще, мне не нравятся эти разговоры.

Встаю, чтобы достать горячее из духовки и поставить чайник на плиту.

– Ну а ты как, бойскаут? – Отец переключает внимание на глубоко задумавшегося Павла.

– Работаю. Мы с Яной сейчас ведём одно дело. Ограбление и убийство.

– Убийство? – Лицо отца становится напряжённым. – Это ужасно… – он замолкает, ковыряя вилкой в тарелке лист салата. – Почему ты выбрала эту профессию, дочка? – Поднимает папа на меня грустный взгляд.

– Меня всё устраивает. Кто-то же должен этим заниматься! – С шумом ставлю на стол противень с запечённой рыбой и сажусь на своё место. Раздражает, что родной отец не принимает меня такой, какая я есть.

– Мне не даёт покоя один факт: зачем нужно было убивать бедную девушку? – Павел переводит взгляд на меня. – Слушай, Ян, – говорит он медленно, и его глаза расширяются, – а ведь он мог зайти не за тем, чтобы ограбить, а именно за тем, чтобы убить. Всё-таки преступник перерезал ей горло. Если бы он хотел просто ограбить, ну, воткнул бы нож в живот и сбежал. Так нет! Он же перерезал ей горло от уха до уха. – Павел проводит большим пальцем по горлу, показывая, как это сделал убийца.

– Господи, Паша! – перебивает отец. – Зачем рассказывать такие подробности?

– Простите, мне лучше думается, когда я ем. Вот и выдаю… Ещё раз простите.

– Стоп, Пашка! Ведь ты прав! – вскрикиваю я. – Как я сама не догадалась? – Он как будто совершает ритуал. Режет медленно, наслаждается моментом.

– Так, всё, Ян! Прекращайте это обсуждать. Мы собрались здесь по другому поводу. Оставьте свою работу до завтра. – Матвей толкает меня локтем.

– Да… Простите. Но это очень важно! – От волнения не могу усидеть на одном месте, встаю и начинаю ходить по комнате. Так мне лучше думается. Кусаю губы. – Давай проверим эту версию. Нам нужно найти все дела с подобными случаями.

Горин вытаскивает блокнот из нагрудного кармана рубашки и что-то быстро записывает.

– Ян? Идёмте чай пить? – Матвей подходит ко мне и останавливает объятиями.

– Да, идёмте. Папуль, вечер-то какой! – Обнимаю за шею подошедшего к нам отца. Стоим, обнявшись втроём.

«Счастье есть. Оно в простом: вот в этих объятьях, встречах, родных глазах, улыбках, понимании, любви, добрых словах».

Наши посиделки заканчиваются за полночь. Павел вызывает такси и уезжает первым. Отец, не желая оставаться у нас, тоже вызывает такси, объясняя это тем, что ему нужно срочно что-то доделать в лаборатории.

– Машина подъехала, – говорит Матвей, накидывая мне на плечи кардиган. Все вместе мы направляемся к калитке.

Я пропускаю вперёд папу и выхожу следом за ним на улицу. На дороге, метрах в пяти от дома, стоит белый автомобиль. Мы не спеша идём к машине, я держу отца под руку. На улице тихо. В окнах соседних домов уже погас свет. Только лай собак оживляет эту спокойную летнюю ночь.

Внезапно слышится рёв приближающегося мотоцикла. Из-за поворота на бешеной скорости резко вылетает мотогонщик. Я настороженно останавливаюсь, торможу отца и всматриваюсь в темноту. Быстро приближаясь, мотоцикл равняется с такси.

В руке мотоциклиста я замечаю оружие. Автомат! Он целится в нас. Доля секунды: я толкаю отца на землю и успеваю крикнуть Матвею:

– Ложись!

Автоматная очередь прошивает мой живот. Зверская боль бьёт, как удар тока. Я теряю равновесие. Всё гаснет.