Отзывы на книги автора «Юкио Мисима»

Насколько сильно я не люблю азиатскую литературу как таковую, настолько часто года два назад я прикладывался к трудам Мисимо. В моей библиотеке числятся такие книги, как «Золотой храм», «Исповедь маски», «Шум прибоя», «Моряк, которого разлюбило море», «Смерть в середине лета» и «Мой друг Гитлер», наконец. И все из них были удачными. Они все находили меня в нужный промежуток времени в нужном настроении и абсолютно готовым к принятию и характерного азиатского тайного смысла, и сюжета в целом. Мисима вообще писал много по нынешним меркам. В его портфолио более тридцати работ. Перед моим внутренним взором возникает мужчина, который безвылазно сидит над печатной машинкой и тыкает кнопки. Мне кажется, такое упрямство заслуживает, по меньшей мере, уважения. Однако, если бы я начинал своё знакомство с автором с «Дома Кёко» я бы ни за какие коврижки не решился бы читать другие его работы. 

Этот перевод невозможно читать в здравом уме и трезвой памяти — он коряв, сложен, тягучий, как сифилис, и неказистый. Такое ощущение, как будто переводчик стремился нарисовать побольше пейзажных картин, чем дать совершенно точное попадание в авторский текст. И, если это было его целью, то он абсолютно точно её достиг. Пейзажи здесь по-настоящему сказочные. Думаю, впрочем, что здесь просто постарался и сам Мисимо — дать лексику попроще для того, чтобы человечество могло мечтать о красотах. Я, в отличие от многих, большой фанат описаний — мне нужно их много, я так преисполняюсь. Иногда мне кажется, что мне в пору самому садиться и писать просто описательные романы. Но это так, лирика, на самом деле, описаний здесь много. Слишком много для нормальных людей. И это единственное, за что книгу можно похвалить. 

Вся она напоминает раскиданные крестражи  — четыре человека, как четыре куска души автора, и одна женщина. Увлечения автора здесь действительно прослеживаются, я не буду разбрасывать спойлеры, но поверьте. Герои бросают вызов суровой действительности, положившись на собственное главное оружие. На молодость. Но не учитывают свою глупость, которая всё портит. Книга пропитана тоской по трагическим событиям в антураже оправившейся после войны страны. Персонажи настолько глупые, насколько молодые. Думают только о внешности и себе. Им не нравится вообще ничего: авторитеты не нужны. Да и море у них, понимаете, мочой воняет. Персонажи, каждый из которых располагает своей историей, при этом остаются пустышками. На протяжении всей книги у меня оставалось стойкое ощущение, что я смотрю в своей голове «Внутри Лапенко» в чуть более, э-э-э, богатом формате. 

Хозяйка Кёко скорее напоминает чисто номинальную роль — её задача быть зеркалом, в котором герои видят себя. 

Мне кажется, вся книга написана исключительно для одной цели: демонстрации саморазрушения. Ну, знаете, саморазрушение — вот, что действительно важно. Да-да, а страданиями душа совершенствуется. Мисимо писал книгу именно по этим принципам, не иначе. 

Между тем, эта рукопись стала почти пророческой: автор совершил ритуальное самоубийство. Ровно, как и в завершении книги. То ли пророк, то ли вдохновился своим же творением, то ли просто выразил своё желание в тексте — не понятно. 

Если честно, вся книга похожа на тот самый театр, созданный для того, чтобы на его сцене каждый день лилась настоящая кровь. 

Книга в моем лице не нашла поддержки и целевую аудиторию. Мне она просто не понравилось. Но я знаю, кому «Дом Кёко» уверенно советовать читать. И это, наверное, главное. 

Человек, который не направляет свои усилия в одном направлении, ничего не достигает.

Согласно этому постулату, вся жизнь самурая была направлена только на жертвенное служение хозяину и на постоянную готовность достойно принять смерть.

Весь "Кодекс самурая" мне захотелось разделить пополам: одна часть - квинтэссенция мудрости, а вторая - апологет жестокости. Перед мудростью хочется преклоняться, а её оппоненту - ужасаться. О времена, о нравы!

Первое, что я усвоила из этого трактата, - это главный принцип самурая: его жизнь принадлежит хозяину, и самурай должен быть готов в любую секунду расстаться с жизнью ради своего господина либо умереть, защищая свою честь. Жизнь у самурая была невероятно жертвенная, о таком преданном слуге можно только мечтать. Но этот принцип тем самым низводит самурая буквально до уровня "вещи", которая не может иметь своей личной жизни, своих личных стремлений и чувств.

Созерцать неизбежность смерти следует ежедневно...нужно представлять себе, как тебя пронзают стрелами, убивают выстрелом, протыкают копьём или разрубают мечом...Каждый день нужно переживать падение с высокой скалы, смерть в результате болезни или самоубийство после смерти хозяина. Каждый день без исключения нужно считать себя уже мёртвым.

Это объясняет необычно лёгкое отношение к смерти и у современных японцев, корейцев, китайцев. Видимо, им от предков передалось лёгкое понимание неизбежности смерти и подсознательная готовность к ней. Отсюда и высокий уровень самоубийств.

Второй факт, который довольно тесно перекликается с современностью, это высокая частота гомосексуальных отношений у азиатов. Никто, знакомый с японской культурой, не станет отрицать, что подобные отношения являются чуть ли не главной темой различных комиксов. Оказывается, самурай настолько был предан хозяину, что его тело принадлежало господину и в сексуальном плане:

Отдавать свою жизнь во имя другого человека - вот основной принцип мужеложства. Если он не соблюдается, это позорное занятие. Если же он соблюдается, у тебя не осталось того, чем бы ты не мог пожертвовать во имя своего господина.

Вывод: гомосексуальные отношения - проявление наивысшей преданности и жертвенности.

Очень понравился принцип управления страной:

Чтобы умело руководить страной, нужно иметь сострадание, ведь когда думаешь о людях как о своих детях, люди будут думать о тебе, как о своём родителе.

Нашим бы руководителям всех рангов не помешало почитать сей трактат. "Кодекс" источает вековую человеческую мудрость и изобилует очень верными и актуальными мыслями:

Очень жаль, что молодые люди в наше время так сильно увлечены материальными приобретениями. Ведь у людей с материальными интересами в сердце нет чувства долга. А те, у кого нет чувства долга, не дорожат своей честью.

То, что меня ужаснуло в самурайском кодексе, это та лёгкость, с которой самураи убивали людей. Они не дорожили своей жизнью и не долго думали, прежде чем убить человека. Они проходили специальные тренировки по искусству отсекания голов - секли, пока рука не уставала.

Говорить, что человек может обойтись без умения казнить, или что убивать приговорённого к смерти человека недостойно или преступно - означает искать отговорки. Если ты думаешь, что участие в казни может лишить тебя спокойствия, ты становишься трусом.

Понятно, что это были их основные навыки как защитников и воинов, но в кодексе приведено множество примеров, когда самураи убивали людей за неверно сказанное слово. Видимо, искусству дипломатии их не обучали.

Путь японской философии удивителен и заметно отличается от западной школы. Япония длительное время была изолирована от внешнего мира, а когда занавес рухнул, свершился настоящий бум, и Японию захлестнул весь многовековой опыт Запада. В идеологии Юкио-сана ощущается слияние истинно-японского пути бусидо и западная борьба разума и материи. Вот только Юкио-сан избрал свой путь, путь Солнца и Стали.

Книга начинается с двух пьес: "Маркиз де Сад" и "Мой друг Гитлер". Подлинно джентельменский набор.

Мне сложно оценивать пьесы, повествующие о конкретных людях и конкретных событиях, потому расскажу свое впечатление в паре строк. Маркиз де Сад в одноименной пьесе выступает как некий призрак коммунизма. Он где-то там, его либо хвалят, либо очерняют. Мне пьеса напомнила чем-то "Калигулу" Камю, скорее как театр абсурда. Поведение Маркизы де Сад мне показалось непонятным, пока я не прочел "Патриотизм", но об этом позже.

"Мой друг Гитлер" повествует о периоде 1934 года, когда национал-социалистическая партия Адольфа стала лидирующей. На фоне этого раскрывается образ Эрнста Рема и его дружба с Адольфом Гитлером, очень понравилось их противопоставление "ты - художник, а я - солдат".

Следом идёт новелла "Патриотизм", которая радостно начинается с парного самоубийства Синдзи Такэямы и его супруги Рэйко. Да, просто в лоб нам говорят, что главные герои покончили с собой, а уже во всех деталях поясняют "как". А вот про как я и хочу рассказать.

Я говорил в начале о кодексе Бусидо, если кто не был с ним ознакомлен, то знайте, что в нем есть пункт о том, что если муж решит уйти из жизни, чтобы не запятнать свою честь, то жена должна проследовать за ним. Синдзи и Рэйко были женаты меньше полугода, ему 31, ей 23. Он перед брачной ночью ей сообщил, что будучи офицером, должен быть готов сложить свою голову. Она же в знак согласила продемонстрировала свой кинжал, тем самым говоря о своей готовности. Я еще не видел ни одного романа, который столь холодно и нежно демонстрировал самую искреннюю любовь, как здесь. Каждый жест, каждый взмах описан настолько детально и красиво, что захватывает дух. Маркиза де Сад была некоторой аллюзией на Рэйко (илм наоборот, кому как больше по душе), но в отличие от японской коллеги, увидя мужа, предавшего свои идеалы, она совершила моральное самоубийство, то есть ушла в монастырь.

И наконец эссе "Солнце и сталь". Это эссе написано настоящим потомком самураев, который избрал свой путь через "солнце", то есть разум, и "сталь", представляющую собой мускулы. Обычно люди избирают путь солнца и под него подгоняют сталь. Юкио-сан достигает солнца через сталь.

Его философский путь полон здравых и мудрых идей, о том, что лишь через боль мальчишка становится мужчиной, через постоянные тренировки тела он способен познать себя, при этом он так же должен тренировать свой разум и сохранять его холодным и незамутненным. Чувственность и сентиментальность подобны коррозии, разъедающие сталь человеческого организма. Подлинное воплощение бусидо, в котором каждый мужчина по своей природе - воин, и лишь с принятием возможной боли он способен принимать многочисленные удары судьбы.

Мне очень понравилась идеология и мировосприятие Юкио-сана, даже несмотря на нарциссизм, свойственный азиатам. Жизнь - это поединок кэндо. Малейшая ошибка, и, через брешь в твоей обороне, тебя ждет удар судьбы. Нужно быть всегда к нему готовым. А для этого нужно тренировать свое тело и разум.

Читая эту книгу, не успевая за движениями души героя, я вспоминала слова, которые мне говорила мама в детстве: первое прочтение - это второе прочтение. Оно у меня еще впереди.

В известной мере для меня с этой книгой началось знакомство с азиатской литературой. До этого я соприкасалась с ней лишь по верхам. Знала японцев, как людей очень выдержанных – а книга невероятно страстная. Мне до конца не удалось проследить за всеми движениями души героя и понять, почему же ему такое облегчение принесла мысль о том, что он сожжет храм - аж крылья расправились. И все же есть желание с книгой не расставаться и прислушиваться дальше. Потому что все в ней нетривиально: и удивительно точная внимательность к природе, к каждодневному, к дуновениям, к настроениям, ко всему тому, мимо чего мы, европейцы, еще в школе учимся чесать на автопилоте.

Каждое событие – не трехмерно, а многомерно. В каждой неудачной попытке героя хотя бы поцеловать девушку ты будто сидишь рядом с ним на лужайке, или прячешься за деревом, или торчишь столбом в чужой комнате - и кажется, что ты и вправду там.

Удивлена, что небольшому физическому недугу там придается такое огромное значение. Я знаю множество заик, для которых ничего особо не изменилось. Герой же пытается подружиться с другим парнем, который косолап, и оба легко находят общий язык, потому что калеки.

Думаю, для меня это лишь приоткрывшаяся дверка в мир совершенно незнакомой культуры, и меня отдельно радует, что роман этот не на одно прочтение. Хотя, возможно, рука не сразу потянется за ним снова.

Однозначно рекомендую.

Сразу признаюсь, что я читала не сборник рассказов, а только новеллу, с одноименным названием. В университете эту книгу я прошла стороной по курсу кризисной психологии, нам ее заменили Кафкой "Превращение".
Если не знать, зачем читать, то рассказ получился бы неинтересным и вялым. Но знала же, на что шла - здесь важен внутренний мир дамы, потерявшей двоих детей, ее угрызения совести по поводу того, что боль проходит, по поводу того, что никто не разделяет ее боль равноценно с ней. И здесь бы начать курс терапии, но не в этом же суть художественной литературы. В общем, Мисиму я, как автора, и знатока психологии зауважала. Читаем его и дальше. Но лучше полновесные произведения.

“Он прав, подумала Юко. Три рыбки, угодившие в сети греха”

1961 год. До публикации статьи Карпмана с описанием его культового треугольника остается 7 лет.

Кодзи, один из главных персонажей романа, из первого ряда наблюдает за трагедией семейной жизни Юко и Иппея. Ему жаль несчастную женщину, вынужденную терпеть развлечения своего нарциссичного супруга… из этой жалости постепенно рождается любовь.

Треугольник начинает движение. Одно случайное (?) стечение обстоятельств - спасатель превращается в агрессора, получившего тюремный срок и к его концу глубоко раскаявшегося.

Треугольник движется - в какой-то момент ты с ужасом осознаешь всю жестокость слов и действий, казалось мягкой и трепетной, женщины. Бессилие человека утратившего язык. Смирение бывшего заключенного.

Треугольник ускоряется - роли все чаще меняются. Здесь нет ни крови, ни физического насилия. Порой, агрессору они и не нужны. Все “тоньше” и драматичней. Манипулятивней. Кто есть кто уже и не разберешь. Возможно даже тот кого все давно списали со счетов просто искусно "дирижирует" окружением.

Терапия говорит нам, что выйти из треугольника Карпмана можно, осознав.

… вот только всегда ли участники хотят его покинуть? Или “игра” внутри может быть настолько захватывающей, что никто не будет к этому готов? И можно ли устать в эту игру играть?

... от чувства вины поцелуй на вкус как пепел.

И снова Мисима) Мое мнение крайне субъективно, но я очень люблю этого автора, а после прочтения данного сборника уверенно могу сказать, что мне нравятся и его романы, и его малая проза.

Каждый рассказ в сборнике напоминает мне рисунок на рисовой бумаге, тонкий, легкий, словно подернутый дымкой, как воспоминание. Пишу, а в памяти всплывают работы японского гравера Микио Ватанабе, которые я видела на выставке меццо-тинто, красиво, утонченно и очень чувственно, что присуще многим художественным произведениям японских авторов.

Рассказы Мисимы совершенно разные, но все повествуют о человеческих страстях. Причем автор особое внимание уделяет сценам жестокости и его словно завораживает эстетика смерти. Так, например, в рассказе «Меч» смерть не является трагедией, а закономерным финалом, когда стремление к идеалу оказалось погоней за иллюзией.

Произведения Мисимы – это также и знакомство с системой ценностей и мышлением японцев, которые воспринимают жизнь не так, как привыкли мы. И, конечно, меня восхищает великолепный язык автора.

пожалуй, ни с одной книгой за какой-то значительный временной период я не проводила столько времени. откладывала, возвращалась, рискуя растерять все сюжетные нити. но нити не терялись и не путались.
Сигэкуни Хонда — вуайерист. ну вообще-то о его эротических пристрастиях читатель узнает только в третьей книге. заклеймила определила его так, чтобы набрать классы обозначить подглядывание в широком, даже глобальном, едва вместимом в сознании, смысле — подглядывание за путешествием души.
факт за фактом подтверждая свои догадки, Хонда уверился, что мироустройство — по недогляду или специально — раскрыло перед ним свои тайны. человеком он был спокойным, рассудительным, не подверженным сильным эмоциям. хорошее образование, сбывшиеся карьерные ожидания, стабильная семейная жизнь. он мог бы стать блестящим адвокатом, завести в любовницы великолепную даму, влиять на политическую жизнь страны... но был лишь уважаемым, респектабельным, рафинированным. возможно, лично в его жизни не было сильных бурь и цунами именно потому, что он наблюдал. подглядывал. ожидал.
Хонда есть во всех историях. у души в каждой — своё воплощение.

Весенний снег
Киёаки Мацугаэ. прекрасный как рассвет юноша с туманными представлениями о себе, о жизни, о будущем, очарованный собой. лист на осеннем ветру. сгорает от неожиданно вспыхнувшей страсти. побуждающий мотив — страсть запретна, лишь посмели мне в ней отказать, я готов за неё умереть. и умирает.

Несущие кони
Исао Иинума. юноша, сочиняющий историю о себе. трагический герой, одержимый идеей самоубийства ради великих идеалов, принципов и восхищения будущих поколений. обычно даже самые радикально настроенные политические объединения хотят добиться каких-то реальных изменений, борются за право быть допущенными к принятию решений, пытаются перекроить реальность по своему вкусу. Исао и Союз возмездия хотят умереть. ну и ещё умереть. но героически, да. убить там пару предателей-губителей страны, но дальше мы не при чём. никаких конкретных предложений и представлений, как жить дальше, каким путём вести государство к процветанию. только смерть. горячее желание Исао исполняется.

Храм на рассвете
Йинг Тьян. тайская принцесса, которая в детском возрасте 'не раз заявляла, будто тайская принцесса — это её другое рождение, на самом деле она родом из Японии...'. собственно, самое непонятное и слабо описанное воплощение души. если есть достаточное количество сцен с Киёаки и Исао, где раскрываются их характер, чувства, заблуждения (Киёаки строит свои отношения с Сатоко, Исао собирает единомышленников), то Йинг Тьян мы видим всегда только глазами Хонды в совместных сценах. не очень ясен этот авторский приём, может, Мисима не сумел придумать достаточно яркую историю для погибели или просто не умел живописать женских персонажей... даже о смерти мы узнаём как-то вскользь и причины её не очень ясны.

Падение ангела
Тору Ясунага (Хонда). сирота, работник сигнальной станции. презирает человечество, с которым (по собственному убеждению) его ничто не роднит. изыскивает возможности творить бытовое зло, скрупулёзно его планирует. усыновлён Сигэкуни Хондой, которому захотелось не только понаблюдать, но и по возможности поучаствовать в земной жизни той самой души. а душа-то, возможно, не та. возможно, подделка. или мироздание изменило правила игры. Тору пытался покончить с собой, выжил, потерял зрение и сколько-нибудь приличный облик.
а все воплощения умирали в двадцать.

финал истории мне странен, но уверена, что дело в том, что я профан в буддизме, иудаизме, тонких материях перемещения душ... не Мисима и не японец

«...сознание Алая не гибнет. Оно, как водопад, низвергается непрерывным потоком, хотя вода в нём каждое мгновение меняется.
Чтобы дать миру существовать, оно течёт вечно».

Тетралогия "Море изобилия" классика японской литературы посвящена человеческим мечтам и тому как разбиваются они о реальность. Вместить в одну жизнь все противоречивые устремления человеческой души разом довольно сложно, чтобы подчинить себе судьбу человека часто достаточно и одной, поэтому автор берет за основу своего произведения теорию переселения душ. Перед глазами Хонды словно перед зеркалом, отражающим отбелски пламени, вновь и вновь рождается и трагически погибает, отдавшись на волю той или иной мечте, друг его юности - Киёки. Чем дальше - тем смелее мечты по отношению к общепринятому и тем более зыбки грани реального.

***

«...есть люди, которые выращивают цветы только затем, чтобы потом обрывать их лепестки.»

Первая книга "Весенний снег" воплощение мечты о запретной любви, предельной по накалу страсти, вспыхивающей между двумя юными созданиями. Любовь эта прекрасна, потому что невозможна. В этом и состоит тонкое место первой иллюзии - главный герой в любовный водоворот затянут вовсе не какими-то светлыми чувствами, его привлекает сама невозможность страсти.

***

«Почему человеку не дано поступать прекрасно. А безобразное, грязное поведение, поступки, совершенные ради выгоды, - вот это позволено?»

Второй роман тетралогии "Несущие кони" являет собой японский вариант воплощения грез о смерти за идею, смерти красивой, возвышенной, влекущей молодые и горячие сердца. Главный герой мечтает умереть в знак верности императору. Из всей серии, эта книга произвела на меня самое сильное впечатление из серии. Не подумайте, что меня, как автора и героя, посещало желание совершить харакири (хотя бы потому, что такая форма тяги к смерти истинно японская). Скорее наоборот - это настолько мне не близко, что прочесть об этом у Мисимы, который и сам в конце-концов решился именно на такой шаг, безумно любопытно.

***

«У молодежи просто потребность в самых жестоких поступках, и одновременно их привлекает самое отчаянное кокетство. Может быть, с ними кокетничает смерть?..»

Книга третья "Храм на рассвете" - это воплощение человеческого желания о полном чувственном раскрепощении. Книга показалась мне наиболее жесткой из серии. Эта единственная из четырех книг серии, где Хонда видит воплощение своего школьного друга - в девушке, причем в достаточно красивой. Но внутренний мир этой девушки перед читателями не раскрывается, на обозрения выводятся лишь внешние страсти.
Но сексуальные девиации не единственное на что автор и герой обращают в этой книге внимание читателя. Этот роман так глубоко, насколько это возможно в художественном произведении, рассматривает восточную (особенно индуистскую, но и буддистскую, и древнегреческую, и национальную японскую — синтоистскую, особенно в тех аспектах, где они касаются переселения душ) духовность. Здесь человеческие грезы лишаются иллюзии «возвышенности», превращаясь в кошмар. Уже ясно, что им не вознестись на прежнюю высоту.

***

«...Или как свет мы ощущаем негатив бездонного мрака?»

Заключительная книга серии "Падение ангела" выражает самую дерзкую человеческую, да и ангельскую мечту - об избранничестве, дающем власть над другими людьми. Речь идет о гордыне. Роман описывает смерть души и, как следствие, сокрушительный финал всяких грез.
Помимо довольно оригинального сюжета, невозможно не отметить Мисиму как великолепного, тонкого рассказчика, никогда не забывающего подчеркнуть колорит родной страны. Чтение «Моря изобилия» можно назвать увлекательным путешествием по просторам Японии и закоулкам человеческой души.

P.S. Занятная деталь. В романе «Храм на рассвете» насторожили физиологические особенности японцев. У героини встречались «большие зрачки», затем — синие и бурые зрачки (что употребляли герои?). Я-то всегда видела только черные зрачки... Вероятно, внезапно возникшее разнообразие зрачков на совести переводчика/корректора того издания, что мне попалось.

"Исповедь маски"
Как-то так вышло, что на повестке дня у меня много книг о войне и о геях. Эта книга - и о том, и о другом).
Мисима раскрывает своего лирического героя, чье детство прошло в ожидании войны, а юность - в Японии военного времени. Эсхатологические размышления сливаются с личными страданиями - переживания своей инаковости, вынужденным одиночеством и абречеством, попытках осмыслить и проанализировать свои чувства, фантазии, действия, попыток влюбиться или убежать от любви, жизни в постоянном напряжении и страхе, сводящем с ума.
"Жажда любви"
Самый неприятный роман Мисимы из всех, что я читала. Может быть из-за того, что он о женщине, в отличие от остальных его произведений. Страдающая нарциссизмом героиня самкует свою боль и страдания сначала от осознания того, что муж ей изменяет, потом от того, что он умирает, потом от того, что влюбляется в своего слугу. Сама создавая себе жизненные препятствия и усложняя жизнь, она создаёт песочные замки иллюзий и сама же бесится, видя, что другие по законам её иллюзий жить не хотят.
"Золотой храм"
Наверное, одно из самых знаковых и массивных произведений Мимимы, великолепное в своей Достоевскости. Почти в каждом романе автора прослеживаются веяния экзистенциализма  и "тваредрожащести", и здесь они звучат на особо высокой ноте. Изумительно поэтический язык и чудовищно уродливые низменные помыслы лирического героя. Разрушение - лейтмотив многих произведений Мисимы.
" Моряк, которого разлюбили море"
Продолжает тему разрушения во имя свободы и величия. Гимн красоте и героичности, разочарованию и банальности зла. Мальчик, влюбившись в героический образ сильного и статного моряка, разочаровывается в нём, видя в нём несовершенство человеческой плоти и решается на отчаянный поступок, дабы очистить эту самую красивую сильную плоть от всего мирского и порочащего.
"Маркиза де Сад", пьеса
И снова - воспевание грязи и порочности, добродетель и грех, нравственность и свобода от принципов сражаются между собой.
"Мой друг Гитлер", пьеса
Драма о предательстве. О том, что у тех, кто движется к власти, друзей не бывает.
" Патриотизм"
Трогательная и романтичная до сладкости история молодой пары, решившейся на ритуальное самоубийство во имя патриотизма
"Солнце и сталь"
Эссе, в котором Юкио Мисима декларирует свои принципы художественного мироустройства его литературы и их зависимости от физической силы и мощи. Здесь берут истоки и романтизация героической смерти, и стремление к разрушению прекрасного и нравственного и страдания от своей физической неполноценности, и нарциссический характер личности автора.

Юкио Мисима - весьма противоречивый для меня писатель, натуралистичность в нём соседствует с романтизмом, утончённость с грубой силой, а лучи золотого солнца натыкаются на твердь клинка. Он определённо заслуживает внимания и нельзя преувеличить красоту и богатство языка, которое слышится даже через перевод Чхартишвили, но к его идеям стоит относиться с опаской, на трезвую голову и с уже сложившейся системой ценностей, поэтому на его книгах должно стоять жирное 18+, ибо извращение его идей (а их легко вывернуть наизнанку) грозит ужасающими последствиями. Мисима не проповедует, не наводит на выводы: это хорошо, а это плохо, но, видя страдающих, болезненных, с испещренной шрамами душой извращенцев, садистов и персонажей с комплексами Бога, живущих на фоне постоянного морального разложения, связанного с войной и как следствие из неё экономическим кризисом и упадком культуры, мы понимаем, что это не нормально, это не правильный и не праведный путь. Разрушив чей-то золотой храм, ты не принесешь чего-то нового и ценного в этот мир, ты только приумножишь боль и страдания, а сам останешься гнилым, падшим и глубоко несчастным.
Давайте беречь золотые храмы друг друга!
P. S. Хотела написать отзыв на книгу, а получилась проповедь, простите. Просто для меня чтение было очень болезненным