Отзывы на книги автора «Юкио Мисима»

Книга самурая» от японского классика Юкио Мисимы, хочется сказать, - вещь на любителя, но скорее - вещь в себе. Для того, чтобы не уснуть по ходу и не выбросить в панике томик в далёкий чулан, нужно, во-первых, любить и понимать Мисиму. По крайней мере, знать, что он жил и умер как воин, был человеком незаурядным и увлечённым: в определённом смысле фанатиком. Эдакий самурай в не самурайские послевоенные времена экономического бума и отказа от идеалов предыдущих эпох.

Во-вторых, хорошо бы интересоваться Японией. Знать, что те самые самураи - это не головорезы и не порождения поп-культуры а-ля суши и аниме, которые безальтернативно ассоциируются со страной, а носители определённых качеств, менталитета, принципов. Иначе, как у некоторых американских диванных рецензентов, всё опять скатится к тому, что писатель - сексист, фашист и ксенофоб. Если вы любите «художественного» Мисиму, то опять же его философский текст, отражающий собственную идеологию и стиль жизни, может показаться чуждым и странным.

Но это именно та самая книга, которая позволит понять, как и, главное, почему японский автор пришёл к государственному перевороту и покончил с собой в самурайских традициях на глазах у всех. Сочинение о свободе, чести и страсти - всамделишных, искренних и таких необычных для современного мира, в эпоху, когда люди переобуваются по нескольку раз в день.

Книга самурая» от японского классика Юкио Мисимы, хочется сказать, - вещь на любителя, но скорее - вещь в себе. Для того, чтобы не уснуть по ходу и не выбросить в панике томик в далёкий чулан, нужно, во-первых, любить и понимать Мисиму. По крайней мере, знать, что он жил и умер как воин, был человеком незаурядным и увлечённым: в определённом смысле фанатиком. Эдакий самурай в не самурайские послевоенные времена экономического бума и отказа от идеалов предыдущих эпох.

Во-вторых, хорошо бы интересоваться Японией. Знать, что те самые самураи - это не головорезы и не порождения поп-культуры а-ля суши и аниме, которые безальтернативно ассоциируются со страной, а носители определённых качеств, менталитета, принципов. Иначе, как у некоторых американских диванных рецензентов, всё опять скатится к тому, что писатель - сексист, фашист и ксенофоб. Если вы любите «художественного» Мисиму, то опять же его философский текст, отражающий собственную идеологию и стиль жизни, может показаться чуждым и странным.

Но это именно та самая книга, которая позволит понять, как и, главное, почему японский автор пришёл к государственному перевороту и покончил с собой в самурайских традициях на глазах у всех. Сочинение о свободе, чести и страсти - всамделишных, искренних и таких необычных для современного мира, в эпоху, когда люди переобуваются по нескольку раз в день.

Это красиво, но примем ли мы в жертву человеческую жизнь ради мгновенной красоты промелькнувшей в окне птичьей тени?

Море, шумящее на протяжении всей книги. Море, у которого отдыхали четверо молодых людей – веселились, вели философские беседы, устраивали свидания; место, где сердце одного из них разбилось на мелкие осколки, а остальные – почувствовали, что их жизнь никогда уже не будет прежней. Море, у которого мечтал героически погибнуть Исао Инума. Море, которое пришлось пересечь Йинг Тьян, чтобы встретить свою судьбу. Море, в которое неустанно вглядывался Тору. Море щемящее, неизменное и совершенно разное. Море пленяющее.
Киёаки был пленен отчаянной красотой и грядущей обреченностью своей любви, и умер, не сумев принять наводнившую его мир реальность. Исао был одержим идеей служения Императору и погиб в безысходной и абсолютно безнадежной попытке отыскать чистоту в прогнившем обществе. Йинг Тьян была очарована чувственностью присущим юности наслаждений, и увлеченная, не смогла рассмотреть смерть, затаившуюся в тени этого райского сада. А Тору… Тору слишком захваченный возможностью взлететь, не заметил момента своего падения. Человеческая жизнь все равно что волна. Достигнув наивысшей и прекраснейшей точки она неизбежно спадает; и смерть, в таком случае, не самый худший вариант, в сравнении с оцепенением, безраздельно властвующим в душе Хонды. Он – растягивает свое существование, неустанно оглядывается в прошлое, скорбит, ищет объяснения, пути спасения, мучительно осознает, но не живет – ловит брызги-чувства, по неосторожности оброненные другими, пытается сберечь, но вода неизменно утекает сквозь пальцы. Он судит и анализирует, строит сложнейшие теории, пытается понять и узнать что-же-значит-быть-волной. Но есть только море. Необъятное и глухое. И луна. Та самая, которую ненавидел когда-то Киёаки и которой восхищался Хонда. Равнодушная, безучастная и недостижимо далекая.

—Но если Киёаки с самого начала не было… Но тогда получается, что не было Исао. И не было Йинг Тьян… А может статься, и меня…
—Есть мы или нет, говорит нам сердце.

P.S. «Море изобилия» похоже на калейдоскоп, детскую игрушку с цветными стеклышками внутри. Одно легкое движение – одна туманная мысль « а может ли быть, что…» - и новый рисунок, новая картинка, совершенно иной смысл.
P.P.S. Мораль, ценности, спасение мира, героические поступки? Серьезно? Лучше смотрите как красиво сияет на солнце снег…

Attention! Я не японист и не мисимавед. Поэтому, как обычно: данный текст содержит субъективизм, проекции и собственные травмы.

Путь японской философии удивителен и заметно отличается от западной школы. Япония длительное время была изолирована от внешнего мира, а когда занавес рухнул, свершился настоящий бум, и Японию захлестнул весь многовековой опыт Запада. В идеологии Юкио-сана ощущается слияние истинно-японского пути бусидо и западная борьба разума и материи. Вот только Юкио-сан избрал свой путь, путь Солнца и Стали.

Книга начинается с двух пьес: "Маркиз де Сад" и "Мой друг Гитлер". Подлинно джентельменский набор.

Мне сложно оценивать пьесы, повествующие о конкретных людях и конкретных событиях, потому расскажу свое впечатление в паре строк. Маркиз де Сад в одноименной пьесе выступает как некий призрак коммунизма. Он где-то там, его либо хвалят, либо очерняют. Мне пьеса напомнила чем-то "Калигулу" Камю, скорее как театр абсурда. Поведение Маркизы де Сад мне показалось непонятным, пока я не прочел "Патриотизм", но об этом позже.

"Мой друг Гитлер" повествует о периоде 1934 года, когда национал-социалистическая партия Адольфа стала лидирующей. На фоне этого раскрывается образ Эрнста Рема и его дружба с Адольфом Гитлером, очень понравилось их противопоставление "ты - художник, а я - солдат".

Следом идёт новелла "Патриотизм", которая радостно начинается с парного самоубийства Синдзи Такэямы и его супруги Рэйко. Да, просто в лоб нам говорят, что главные герои покончили с собой, а уже во всех деталях поясняют "как". А вот про как я и хочу рассказать.

Я говорил в начале о кодексе Бусидо, если кто не был с ним ознакомлен, то знайте, что в нем есть пункт о том, что если муж решит уйти из жизни, чтобы не запятнать свою честь, то жена должна проследовать за ним. Синдзи и Рэйко были женаты меньше полугода, ему 31, ей 23. Он перед брачной ночью ей сообщил, что будучи офицером, должен быть готов сложить свою голову. Она же в знак согласила продемонстрировала свой кинжал, тем самым говоря о своей готовности. Я еще не видел ни одного романа, который столь холодно и нежно демонстрировал самую искреннюю любовь, как здесь. Каждый жест, каждый взмах описан настолько детально и красиво, что захватывает дух. Маркиза де Сад была некоторой аллюзией на Рэйко (илм наоборот, кому как больше по душе), но в отличие от японской коллеги, увидя мужа, предавшего свои идеалы, она совершила моральное самоубийство, то есть ушла в монастырь.

И наконец эссе "Солнце и сталь". Это эссе написано настоящим потомком самураев, который избрал свой путь через "солнце", то есть разум, и "сталь", представляющую собой мускулы. Обычно люди избирают путь солнца и под него подгоняют сталь. Юкио-сан достигает солнца через сталь.

Его философский путь полон здравых и мудрых идей, о том, что лишь через боль мальчишка становится мужчиной, через постоянные тренировки тела он способен познать себя, при этом он так же должен тренировать свой разум и сохранять его холодным и незамутненным. Чувственность и сентиментальность подобны коррозии, разъедающие сталь человеческого организма. Подлинное воплощение бусидо, в котором каждый мужчина по своей природе - воин, и лишь с принятием возможной боли он способен принимать многочисленные удары судьбы.

Мне очень понравилась идеология и мировосприятие Юкио-сана, даже несмотря на нарциссизм, свойственный азиатам. Жизнь - это поединок кэндо. Малейшая ошибка, и, через брешь в твоей обороне, тебя ждет удар судьбы. Нужно быть всегда к нему готовым. А для этого нужно тренировать свое тело и разум.

Сразу признаюсь, что я читала не сборник рассказов, а только новеллу, с одноименным названием. В университете эту книгу я прошла стороной по курсу кризисной психологии, нам ее заменили Кафкой "Превращение".
Если не знать, зачем читать, то рассказ получился бы неинтересным и вялым. Но знала же, на что шла - здесь важен внутренний мир дамы, потерявшей двоих детей, ее угрызения совести по поводу того, что боль проходит, по поводу того, что никто не разделяет ее боль равноценно с ней. И здесь бы начать курс терапии, но не в этом же суть художественной литературы. В общем, Мисиму я, как автора, и знатока психологии зауважала. Читаем его и дальше. Но лучше полновесные произведения.

Тетралогия "Море изобилия" классика японской литературы посвящена человеческим мечтам и тому как разбиваются они о реальность. Вместить в одну жизнь все противоречивые устремления человеческой души разом довольно сложно, чтобы подчинить себе судьбу человека часто достаточно и одной, поэтому автор берет за основу своего произведения теорию переселения душ. Перед глазами Хонды словно перед зеркалом, отражающим отбелски пламени, вновь и вновь рождается и трагически погибает, отдавшись на волю той или иной мечте, друг его юности - Киёки. Чем дальше - тем смелее мечты по отношению к общепринятому и тем более зыбки грани реального.

***

«...есть люди, которые выращивают цветы только затем, чтобы потом обрывать их лепестки.»

Первая книга "Весенний снег" воплощение мечты о запретной любви, предельной по накалу страсти, вспыхивающей между двумя юными созданиями. Любовь эта прекрасна, потому что невозможна. В этом и состоит тонкое место первой иллюзии - главный герой в любовный водоворот затянут вовсе не какими-то светлыми чувствами, его привлекает сама невозможность страсти.

***

«Почему человеку не дано поступать прекрасно. А безобразное, грязное поведение, поступки, совершенные ради выгоды, - вот это позволено?»

Второй роман тетралогии "Несущие кони" являет собой японский вариант воплощения грез о смерти за идею, смерти красивой, возвышенной, влекущей молодые и горячие сердца. Главный герой мечтает умереть в знак верности императору. Из всей серии, эта книга произвела на меня самое сильное впечатление из серии. Не подумайте, что меня, как автора и героя, посещало желание совершить харакири (хотя бы потому, что такая форма тяги к смерти истинно японская). Скорее наоборот - это настолько мне не близко, что прочесть об этом у Мисимы, который и сам в конце-концов решился именно на такой шаг, безумно любопытно.

***

«У молодежи просто потребность в самых жестоких поступках, и одновременно их привлекает самое отчаянное кокетство. Может быть, с ними кокетничает смерть?..»

Книга третья "Храм на рассвете" - это воплощение человеческого желания о полном чувственном раскрепощении. Книга показалась мне наиболее жесткой из серии. Эта единственная из четырех книг серии, где Хонда видит воплощение своего школьного друга - в девушке, причем в достаточно красивой. Но внутренний мир этой девушки перед читателями не раскрывается, на обозрения выводятся лишь внешние страсти.
Но сексуальные девиации не единственное на что автор и герой обращают в этой книге внимание читателя. Этот роман так глубоко, насколько это возможно в художественном произведении, рассматривает восточную (особенно индуистскую, но и буддистскую, и древнегреческую, и национальную японскую — синтоистскую, особенно в тех аспектах, где они касаются переселения душ) духовность. Здесь человеческие грезы лишаются иллюзии «возвышенности», превращаясь в кошмар. Уже ясно, что им не вознестись на прежнюю высоту.

***

«...Или как свет мы ощущаем негатив бездонного мрака?»

Заключительная книга серии "Падение ангела" выражает самую дерзкую человеческую, да и ангельскую мечту - об избранничестве, дающем власть над другими людьми. Речь идет о гордыне. Роман описывает смерть души и, как следствие, сокрушительный финал всяких грез.
Помимо довольно оригинального сюжета, невозможно не отметить Мисиму как великолепного, тонкого рассказчика, никогда не забывающего подчеркнуть колорит родной страны. Чтение «Моря изобилия» можно назвать увлекательным путешествием по просторам Японии и закоулкам человеческой души.

P.S. Занятная деталь. В романе «Храм на рассвете» насторожили физиологические особенности японцев. У героини встречались «большие зрачки», затем — синие и бурые зрачки (что употребляли герои?). Я-то всегда видела только черные зрачки... Вероятно, внезапно возникшее разнообразие зрачков на совести переводчика/корректора того издания, что мне попалось.

Меня стала очень привлекать японская литература, ее книги имеют особенную атмосферу некоторой грусти и меланхолии, ее герои одиночки и интроверты, которые любят заниматься самоанализом, долгие прогулки и книги, и мне это очень близко. После чтения книг Харуки Мураками и Кадзуо Исигуро я хотела познакомится ближе с японской культурой и философией и выбрала автора Юкио Мисима. "Хакагурэ Нюмон" оказалась обзором на философию Хакагурэ - философию воинов-самураев. Это было очень необычно и интересно узнать о пути самураев, их ценностях, образе жизни и как это изменилось во взглядах современных людей. Японцы - совершенно не такие люди, как мы, как европейцы, для них истинный путь - путь к смерти, жизнь дана, чтобы прийти к своей цели и смерти, добровольная смерть - самоубийство, почитаемо японцами, для них это поступок смелого человека, среди нас с вами так бы вряд ли кто-то сказал. Они довольно сдержанные люди, предпочитают быть наедине с собой, но в общении с людьми честны и искренни, в них как-будто соединяются два начала, некоторое зло, как бы нам показалось, и добро, и все это вместе отлично гармонирует, превращая японцев в особенный народ, со своей многовековой богатой историей.
Я выписала для себя несколько фраз, которые мне показались достойными для того, чтобы чаще прибегать к ним в своей жизни:

Высочайший путь обретают, прислушиваясь к мнению других людей.

Чистота действий - это чистота субъективности.

"Правильное суждение - в глазах наблюдателя."

"К важным делам следует относиться легко. К несущественным делам следует относиться серьезно."

Вера - это решимость.

Самурайская этика - это политическая наука сердца, направленная на то, чтобы преодолевать уныние и апатию, не показывать их другим.

Если человек день и ночь ищет возможности сразить могущественного врага, он не будет знать усталости и страха.

Трусливые слова проникают в сердце и делают его малодушным.

Генерал должен часто говорить с рядовыми солдатами.

Сила - это умение устоять перед искушениями рассудка. Это способность не увлекаться рассуждениями.

Живи и оставайся верным подлинной цели настоящего мгновения.

Достоинство - это внешнее проявление непоколебимого самоуважения.

Японцы - это люди, которые в основе своей повседневной жизни всегда осознают смерть.

А для меня смерть - это что-то страшное и неизвестное, и стояло бы поучиться у японцев их спокойному осознанию того, что все имеет свой конец, и не стоит бояться его, а нужно достойным образом подойти к ней, выполнив все свои цели.
Приятного чтения и знакомства с японцами!

С литературной точки зрения «Смерть в середине лета» - это новелла. Но я бы сказала, что на самом деле это маленький камушек, умелой рукой брошенный в море. Галька маленькая, но круги по воде от нее большие.
Не знаю, как Мисиме это удается: пара штрихов, приглушенные цвета, простые предложения – а картина перед глазами такая, что глаз не отвести. По такому, казалось бы, наброску, он умудряется полностью раскрыть целых два образа, да так, что ты отлично знаешь, о чем каждый персонаж подумает в той или иной ситуации, как себя поведет, что будет чувствовать. Более того, этими персонажами являются мужчина и женщина, муж и жена, и ощущают они происходящее настолько по-разному, что диву даешься, что эти люди делают рядом.
А «происходящее» случается в самом начале: переворачиваешь первую страницу, а там кульминация. Смерть в середине лета. Райская природа океанского побережья, от строчек веет бризом и июльской жарой, так что клонит в дрему. И главная героиня тоже задремала, проспав смерть своих двух детей и золовки. После этого остается только пытаться пережить: сначала горе, потом чувство вины за то, что оно уходит.
Именно об этом – о том, как переживают смерть, - меткая, будто мастерский брошенный камушек, новелла. Слог неожиданно прост, настолько, что после «Золотого Храма» это бросилось в глаза – но потому и очарователен. Здесь и ненужно много слов, Мисима все сказал на нескольких десятках страниц, несколькими штрихами, и приход смерти в чужую жизнь оказался совсем не таким как ожидалось. Вместе с ним и эмоции, которые испытывали персонажи – совсем не те, что принято видеть на экране и читать в других книгах, они другие, полнее и их больше. В конце концов, смерть слишком многолика, чтобы принести с собой только то, что можно просто и играючи назвать «горе».

Меня стала очень привлекать японская литература, ее книги имеют особенную атмосферу некоторой грусти и меланхолии, ее герои одиночки и интроверты, которые любят заниматься самоанализом, долгие прогулки и книги, и мне это очень близко. После чтения книг Харуки Мураками и Кадзуо Исигуро я хотела познакомится ближе с японской культурой и философией и выбрала автора Юкио Мисима. "Хакагурэ Нюмон" оказалась обзором на философию Хакагурэ - философию воинов-самураев. Это было очень необычно и интересно узнать о пути самураев, их ценностях, образе жизни и как это изменилось во взглядах современных людей. Японцы - совершенно не такие люди, как мы, как европейцы, для них истинный путь - путь к смерти, жизнь дана, чтобы прийти к своей цели и смерти, добровольная смерть - самоубийство, почитаемо японцами, для них это поступок смелого человека, среди нас с вами так бы вряд ли кто-то сказал. Они довольно сдержанные люди, предпочитают быть наедине с собой, но в общении с людьми честны и искренни, в них как-будто соединяются два начала, некоторое зло, как бы нам показалось, и добро, и все это вместе отлично гармонирует, превращая японцев в особенный народ, со своей многовековой богатой историей.
Я выписала для себя несколько фраз, которые мне показались достойными для того, чтобы чаще прибегать к ним в своей жизни:

Высочайший путь обретают, прислушиваясь к мнению других людей.

Чистота действий - это чистота субъективности.

"Правильное суждение - в глазах наблюдателя."

"К важным делам следует относиться легко. К несущественным делам следует относиться серьезно."

Вера - это решимость.

Самурайская этика - это политическая наука сердца, направленная на то, чтобы преодолевать уныние и апатию, не показывать их другим.

Если человек день и ночь ищет возможности сразить могущественного врага, он не будет знать усталости и страха.

Трусливые слова проникают в сердце и делают его малодушным.

Генерал должен часто говорить с рядовыми солдатами.

Сила - это умение устоять перед искушениями рассудка. Это способность не увлекаться рассуждениями.

Живи и оставайся верным подлинной цели настоящего мгновения.

Достоинство - это внешнее проявление непоколебимого самоуважения.

Японцы - это люди, которые в основе своей повседневной жизни всегда осознают смерть.

А для меня смерть - это что-то страшное и неизвестное, и стояло бы поучиться у японцев их спокойному осознанию того, что все имеет свой конец, и не стоит бояться его, а нужно достойным образом подойти к ней, выполнив все свои цели.
Приятного чтения и знакомства с японцами!