Это третья, мной прочитанная книга, из шести лучших в разряде современной русской прозы, которые премия «Ясная Поляна» объявила в этом году.
О теме. Как известно, путешествие из Ясной Поляны до Астапово оказалось последним странствием Льва Толстого. В 82 года Толстой бежал из родного дома, от сложившегося порядка вещей и образа жизни, от жены Софьи Андреевны. Добравшись до железнодорожной станции Астапово, великий писатель умер от воспаления легких. Вопрос ухода Льва Николаевича Толстого для русской культуры, для русского мира является очень важным, до сих пор в значительной мере волнующим.
Об авторе. Владимир Березин в 1989 году закончил физический факультет МГУ, а спустя 10 лет Литературный институт. К пятидесяти трем своим годам он опубликовал довольно много разноплановых произведений. По-видимому, сосуществование в голове разных идей, позволяет ему публиковать столь разное: прозу, критику, эссеистику и фантастику. Владимир Березин был мне знаком по телепередачам «Игра в бисер» Игоря Волгина, где он иногда появляется, чтобы обсудить очередное произведение классики. Соображения его мне не запоминаются.
О форме. В книге «Дорога в Астапово» писатель изложил материал из разряда эссеистики на литературные и исторические темы, подогнав его под определенную форму. Формой стало раздумывание Писателя в путешествии по маршруту «Москва – Ясная Поляна – Астапово». Выглядит это так: старинные приятели (Архитектор, Краевед, Директор Музея и Писатель) едут по избранному маршруту, приезжают в любой населенный пункт на маршруте и тут начинаются Глубокие Размышления Писателя над чем угодно. И эти Раздумья иногда могут быть хоть как-то связаны с географической точкой пребывания и темой турне, но чаще это совершенно посторонние и неуместные авторские рефлексии. И их много, и они обо всем: от судьбы граненого стакана до героизма павших.
О времени и месте. Место (точнее: маршрут) действия в книге означен ясно, а вот время, в котором совершается поездка друзей, долго остается загадкой для читателя. Где-то в первой трети текста мелькает что-то об СМС «со сроком оплаты до 13.07.2009 г.». Потом в главе с прибытием наших странников в Крапивну становится понятно, что осень в городе. Однако все ещё не известно читающему, что за год. Терзают его смутные сомнения, что год не очень близкий к тому что на дворе сейчас. И вот наконец: в какой-то придорожной гостинице Писатель видит неких восточных дальнобойщиков, скорбно следящих по телевизору за тем, как вертолет увозит тело Арафата. Вертолет с телом Ясира Арафата для похорон палестинского лидера прибыл в город Рамаллах 12 ноября 2004 года. То есть ровно пятнадцать лет назад.
О вранье. И тут становится понятным почему с самого начала многочисленные Раздумья Писателя о русских писателях XIX века, о культуре, истории и современности часто кажутся не только «не в строку», но самое главное выглядят взятыми из газет двадцати летней давности. Эти рассуждения (особенно касающиеся современности) Писатель явно почерпнул из эпохи «посыпания голов пеплом». Когда мы большинством и каялись пред всем миром за наше прошлое и идеалы ниспровергали.
Вот вопиющий пример. В. Березин написал:
«В этом-то и дело: несколько поколений советских людей учили тому, как надо умирать за отечество. И миллионам людей тыкали в лицо страшными и горькими историями Олега Кошевого и Ульяны Громовой, Зои Космодемьянской и Александра Матросова. Их спрашивали: «Готов ли ты умереть за Родину? Можешь ли ты умереть за Родину?» И надо было отвечать, будто мальчик в красном галстуке: готов, всегда готов, могу умереть за Родину, хочу умереть за неё…
Это было так же естественно, как набрать полный школьный двор макулатуры и перевести старушку через дорогу.
Право на смерть превратилось в священный долг и почетную обязанность, что подтвердили все последующие войны.
И никто не задумывался, что за Родину нужно не умирать, а жить. Жить для Родины гораздо труднее. И культ самурайской смерти ценится только в книгах. Смерть — дело вынужденное, нерадостное.
То, что было священной жертвой со времён Бориса и Глеба, стало нормальным правилом воспитания. В этом воспитании вычленяли из всенародной беды только смерть, а ведь гибельный подвиг состоит ещё и из некоего действия, героической работы — хоронит ли Антигона своего брата, уничтожает ли Гастелло эшелон с боеприпасами или подводник завинчивает хитрую гайку на своём аварийном реакторе.
Эта героическая работа, а вовсе не смерть составляет суть подвига.
Мрачная власть, наваливавшая солдат на пулемёт, чтобы таким способом перевести вражеский боезапас, вместо того чтобы победить супостата каким-нибудь суворовским умением, всё время вырезала смерть из подвига, вставляла её в рамочку и вела к новой иконе человечье стадо.
…
А ведь девочку убили, убили за то, что она подожгла стратегический объект — конюшню, как нам рассказывали в школе. Потом, впрочем, говорили, что это была не конюшня, а крестьянская изба, но ведь всё равно — девочку убили, а потом закопали в мёрзлую землю с верёвкой на шее, а потом откопали, и вот уже весь мир глазел на опавшую грудь в снегу и эту самую верёвку на шее. И брата этой девочки убили. И молодогвардейцы навалились на какого-то мужика и убили его, будто безумные достоевские герои, сожгли биржу труда, а потом убили и их, и некоторые мальчики и девочки ещё долго умирали в шахте, и трудно понять, что произошло на самом деле, но ничего в этих страшных сказках не исправить, потому что они, эти сказки, не плохие и не хорошие, они трагичные и горькие — со слезами на глазах. Без праздников. Жестокие.
Когда сейчас начинают бить в бубен, легко бросаться словами о войнах, о необходимости жертв и кровавых драк, действительных и мнимых, я слышу отзвук того самого культа смерти. А придумали этот культ люди, которым умирать не надо.
…
Потому, конечно, что Великая Отечественная война на самом деле Великая Отечественная беда, и ничего тут не поделаешь.
Потому как мир стоял на краю, а мы навалились скопом и в крови, соплях и прочем ужасе задавили своими телами это безобразие.»
Подобное неслось ото всюду 20-25 лет назад. И было оно по большей мере обыкновенным враньем.
И так захлебываясь врет наш Писатель. И про культ смерти, которого никогда не было. Потому что мальчик в красном галстуке клялся (и даже не клялся, а торжественно обещал) «…горячо любить и беречь свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия». И про то что «девочку убили». Потому что убили бойца диверсионно-разведывательной войсковой части 9903, которая окончила курсы диверсионно-разведывательной борьбы, которая приняла присягу. Которая в начале ноября 1941 г. в составе группы выполнила первое задание. Они заминировали дороги в тылу противника и благополучно вернулись в расположение части. Зоя погибла, выполняя второе задание, выполняя приказ.
Врет и про «Молодую гвардию». Потому что они не «навалились на какого-то мужика и убили его, будто безумные достоевские герои, сожгли биржу труда». Кто безумные достоевские герои? Эти ребята дали клятву бить врага. Они сознательно делали что могли: расклеивали листовки, собирали оружие (к началу декабря у молодогвардейцев на складе уже 15 автоматов, 80 винтовок, 300 гранат, около 15 тысяч патронов, 10 пистолетов, 65 килограммов взрывчатки и несколько сотен метров бикфордова шнура), жгли и заражали зерно, предназначенное оккупантам. Вывесили несколько флагов в день 25-летия Октябрьской революции, сожгли Биржу труда, спасли несколько десятков военнопленных. перерезали телефонные провода, нападали на немецкие автомашины, отбивая оружие и продукты, отбили у фашистов стадо скота в 500 голов и разогнали его по ближайшим хуторам и поселкам.
Какой культ смерти! Они сражались, не желая умирать, желая жить. Умерли героями в борьбе за светлые идеалы.
Плюс. Плюс бесконечное цитирование чужих работ. Пересказы давно известных историй. Десятки собственных весьма сомнительных высказываний, типа: "Моя действительность страшнее литературной, потому как почти литература", "День валился в мёртвый сон, как убитый солдат.", " Но Чехов похож на слона, которого один исследователь держит за хвост, другой за ухо, а третий за ногу. Все пытливые читатели говорят хором. Чехов молчит."
Что явилось мотивом для В. Березина к изданию этой книги, старых своих текстов, слепленных друг с другом кое-как, достоверно не известно. Березин молчит... В тоже время меня не покидает твердая уверенность, что накопленный за многие годы материал из записных книжек, как говорится, «задавил» Писателя. Желание его опубликовать, чтобы не пропадал безвестно, победило. Показалось, наверное, Писателю, что помыслы его бессмертны.
А на деле не так: и неуместная и устаревшая болтовня.
