К приезду ребят девушки перемыли посуду, пропылесосили пол и запустили стиральную машинку. Дина приняла душ, переоделась и снова «стала похожа на человека». Артем и Максим привезли с собой детишек, и весь дом сразу наполнился жизнью. В такой обстановке просто невозможно было горевать и думать о чем-то плохом. Дина смотрела на весь этот шум и гам, и ее сердце снова наполнялось теплом и любовью. Она была благодарна им всем! И взрослым, и детям…

Дина сама приготовила борщ – все-таки она была родом из Краснодара, и в ней текла наполовину украинская кровь, – Инга и Марго только помогли помыть и нарезать овощи, а потом сознательно самоустранились и сели за стол, предоставив ей возможность довести дело до конца и отвлечься от тягостных мыслей.

Дина с интересом посматривала на детей. Скоро и ей предстояло стать матерью – самое время взяться за ум: привести в порядок нервы, наладить правильное питание, перед сном гулять по набережной. Ведь это ребенок не только ее, но и Филиппа! Интересно, кто у них родится: мальчик или девочка?

А тут еще Инга, словно прочитав ее мысли, спросила, глядя поочередно на Артема и Максима:

– Мальчики, а вы можете отправить Динку куда-нибудь в санаторий? Только не сейчас, а когда спадет жара – в сентябре или в октябре.

– Ну вот еще, что вы выдумываете? Я сама могу купить себе путевку!

– Ты давай не устраивай нам тут капризов. Правильно, мальчики? – с напускной строгостью произнесла Марго.

Артем с Максимом согласно кивнули:

– Давайте отправим Дину в Кисловодск или в Минеральные Воды.

– Да, там очень даже приличные санатории.

– Не надо ей никаких минеральных вод, – заявила Инга, переглянувшись с Марго, и сжала под столом ее руку.

Они уже давно научились понимать друг друга без слов.

– Давайте на море! Пусть морским воздухом подышит, витаминчиков свежих поест, – предложила Марго, сжав в ответ руку Инги.

– В Сочи? – предложил Максим.

Девушки кивнули.

– Пусть будут Сочи! Договорились!

Алтай

– Иван, я убежал. Чайник поставь!

Парень улыбнулся. У Валентина иногда получалось очень остроумно шутить, нечасто, но все-таки. А уж если шутка удавалась, он мог повторять ее каждое утро.

– Муроц, яичницу будешь? – крикнул ему вслед новоиспеченный Иван.

Теперь уже улыбнулся Валентин, пригрозил ему кулаком и оправился на свою ежедневную пробежку вдоль озера.

«Классный мужик, – подумал парень, провожая его взглядом. – И привычки у него хорошие. Правильные».

Он часто размышлял о своем спасителе. Валентин жил в этом лесу почти два года и, несмотря на это, поддерживал себя в форме, тренировался, много работал и соблюдал режим. Каждый день он делал зарядку, бегал, отрабатывал удары, метал ножи. При этом с дедушкой Тайбулы он общался всегда уважительно: помогал ему и выполнял все, что тот скажет.

Казалось бы, чем в лесу можно заняться? Ан нет – Валентин все время находил себе дело: то дрова на зиму рубит, то сено для коня заготавливает, то силки на зверя ставит. На озере с острогой может на рыбу поохотиться. А когда стало ясно, что Иван пошел на поправку, начал строить на берегу баню и, по всей видимости, скоро закончит.

А ведь Валентин мог всего этого не делать: не помогать, не заботиться, не ухаживать. Он вон какой здоровый! Мышцы как у Шварценеггера! Щелбан даст, и будешь потом позвоночник в трусах собирать. Но нет же, ни разу не было такого, чтобы Валентин показал свое физическое превосходство: слушался и выполнял все поручения старика, а самого Ивана каждый день вытаскивал на руках на улицу. Один за троих работал.

Иван за последний месяц прилично окреп. Он уже мог спокойно подтянуться раз сто, ухватившись за тренажер, но вот ноги… Ноги пока были совсем никуда.

Иван, перенимая привычки Валентина, позанимался, укрепляя руки, а вскоре прибежал и хозяин дома. Было слышно, как хлопнула дверца бани, и через пять минут в дом потянуло дымком. Ивану стало любопытно, что там происходит; он приподнялся, оперся о локоть и с интересом выглядывал в распахнутую дверь, но ничего не увидел. Тогда он снова лег на подушку, закрыл глаза и представил, что делает в данную минуту Валентин. Вот, допустим, он носит воду и наполняет оцинкованный бачок. Тут же захотелось оказаться во влажной парилке, захотелось смыть с тела пот и накопившуюся за время болезни грязь. Как же это было бы здорово!

Ну точно, Валентин явно топил баню – видимо, решил испробовать печь. На днях он ездил с Алтыном в поселок и помимо продуктов и всякой хозяйственной мелочи привез оттуда необходимые для постройки печи металлические детали: топочную дверцу, задвижку, колосник. Иван с интересом тогда все рассмотрел, пощупал – детали солидные, чугунные, в руке увесистые. Мужчинам такое всегда интересно.

– Ну что, яичница готова, лежебока? – заглянул в дом Валентин.

Сразу видно – довольный! Похоже, печка работала как надо.

– Давай сейчас быстро перекусим и устроим банный день. Я тысячу лет в горячей воде не мылся.

Валентин тут же растопил печь, согрел чайник, нарезал в сковородку вяленого мяса и приготовил яичницу. Он заварил какой-то необыкновенно ароматный чай из местных трав (не то что противный настой дедушки Тайбулы), и они позавтракали.

Пока Иван в ожидании ворочался на койке, Валентин приготовил им полотенца, мочалку, мыло и произнес:

– Ну что, Малыш, забирайся к папе-кенгуру в сумку!

Он распахнул объятия и, подхватив Ивана на руки, отнес в баню. Оказывается, Валентин обустроил помещение с учетом того, чтоб на полок⁴ можно было положить человека. Он снял с Ивана одежду и занес его в парилку.

– Ух ты, что это за запах? – спросил тот, как только оказался внутри.

– Это, брат, кедр! Царь тайги! Вот встанешь на ноги, уедешь отсюда и будешь вспоминать потом мою баньку…

– Думаешь, это когда-нибудь случится?

– Что значит «думаешь»? Конечно! Только само по себе ничего не случается. Даже прыщ просто так не вскочит. В общем, хватит тебе валяться – с завтрашнего дня приступаем к занятиям!

– Извини, Валентин. Ты прав… наверное. Мне бы только самому поверить, что такое возможно.

– А это без вариантов, без вариантов. Ты и сам должен понимать, что я не собираюсь с тобой вечно нянчиться. На фига ты мне такой хороший нужен? Я тебе не сиделка в доме инвалидов, чтобы твою попу всю жизнь вытирать. Вот уеду завтра, и что? Ты же самостоятельно даже чай себе приготовить не сможешь.

Иван призадумался. Как ни крути, Валентин на сто процентов прав.

– Давай-ка, нетрудоспособный, я тебя веничком обработаю!

Иван улыбнулся. Валентин хоть и сказал неприятные слова, но сделал это беззлобно, с тем прицелом, чтобы Иван понимал всю серьезность своего положения. Да он, конечно, и понимал, просто не верил, что теперь можно что-то исправить. Но Валентин абсолютно правильно сказал: делать-то что-то надо…

Они попарились от души, не спеша, за приятными беседами и душистым чаем. Валентин даже сбегал искупаться на озеро, а потом перенес товарища к дому. Иван лежал на настиле под деревьями разомлевший, покрытый красными пятнами, и наслаждался давно забытым чувством свежести – казалось, что тело вдыхает воздух прямо через кожу, через раскрывшиеся поры.

Валентин сел рядом на скамейку, откинувшись на стену дома.

– Хорошо! – довольно произнес он.

– Хорошо, – подтвердил Иван.

Но все-таки сейчас его больше беспокоило другое:

– Ты мне поможешь? Может, упражнения какие-нибудь для меня придумаешь?

– Нет проблем – придумаю, за это можешь не волноваться. Но основное от тебя будет зависеть. А пока главная работа за дедушкой Тайбулы. Он столько энергии в тебя вкачивает! Но как в воронку: ничего не задерживается. Говорит, что ты будто «тырявая боцька» (дырявая бочка, значит). Ты уж постарайся как-нибудь ему помочь: представь, что ты не дуршлаг, а губка. И впитывай, впитывай в себя! А как только силы накопятся, мы с тобой сразу на ноги встанем!

– Не знаю, как это правильно объяснить, – чуть смущаясь, произнес Иван, – но я дедушку Тайбулы немного боюсь. Он какой-то недобрый, что ли… Суровый. Машет в воздухе своим кривым ножиком, когда травы разожжет. Ни улыбнется никогда, ни слова доброго не скажет. Я вот думаю: может, я поэтому подсознательно и закрываюсь от него?

– «Недобрый», «недобрый»… А я, думаешь, добрый?

– Ты хороший. Ты за мной ухаживаешь! Шутишь, помогаешь.

– Ничего, Малыш, ты не понимаешь, – вздохнул Валентин. – Мы все здесь не просто так оказались. Меня, может, вообще к людям подпускать нельзя, а дедушка Тайбулы… Дедушка Тайбулы, скорее всего, просто устал от людей. Похоже, он от них прячется, чтобы никто не обидел или, наоборот, чтобы самому никого не обидеть. Он такими силами обладает, что нам с тобой лучше не знать.

– Он шаман?

– Шаман, наверное. Я его об этом не спрашивал. Но то, что он с другими мирами общается, – факт. Так что если хочешь память себе вернуть, постарайся избавиться от предубеждений к нему. Главное, не бойся: я нутром чую, что дедушка Тайбулы хочет тебе помочь. Глядишь, и вспомнится все, и ноги заработают…

– Хорошо, я постараюсь.

На этом разговор закончился. И очень вовремя, потому что в соседнем доме открылась дверь, и оттуда вышел дедушка Тайбулы – как всегда с пиалой, ножом и горшочком для трав. Валентин тут же поднялся.

– Помни, о чем мы с тобой говорили, – тихо сказал он напоследок и отправился помогать старику.

Тот передал ему пиалу с горшком и махнул в сторону дома – неси, мол, – а сам вернулся за бубном: прикасаться к нему и ножу он никому не позволял. Валентин расставил все внутри дома, перенес туда же Ивана, забрал карабин и, выходя, прикрыл за собой дверь.

Он вернулся, как всегда, затемно: на небе уже светили звезды. У аила сидел дедушка Тайбулы и курил трубку. Валентин догадался, что он ждет его возвращения, и сразу направился к нему. Шаман увидел у него в руках подстреленного зайца и сказал:

– Оченя харошо. Тосему туристу сичас много мяса кусать надота.

– Что? Есть подвижки? – присел рядом с ним Валентин.

– Естя подвижки. Моя сегодня хорошо поработал. Найдёж после бани всякий открытый стал, теперя его как полоный боцька. Дух кедра помогатя.

«Ага, может быть, конечно, и дух кедра, – подумал про себя Валентин, – а может быть, хороший разговор по душам. Мотивация еще никому не мешала»! А вслух спросил:

– Спит?

– Спит. Харошо спит. Крепока.

– Ну и отлично.

Валентин поднялся, но дедушка Тайбулы остановил его:

– Подожди, однако, Муроц. Посяди.

Валентин сразу сообразил, что дедушка Тайбулы, который особой разговорчивостью не отличался, хочет что-то ему сказать, и снова сел. Но старый шаман не торопился, курил свою трубку и смотрел на темные очертания гор за озером. Валентин давно привык к неторопливости старика. Оно и понятно: спешить здесь некуда…

– К моя сегодня ночью дух волка прихадила, – наконец произнес дедушка Тайбулы.

Валентину это ни о чем не говорило, но, судя по интонации, ничего хорошего подобное видение не предвещало. Он положил зайца на землю и, задумавшись, тоже уставился на чернеющие горы.

Они жили по соседству уже два года и привыкли друг к другу. Не то чтобы стали друзьями, но близкими людьми – точно. Валентин в свое время ушел в отшельники, чтобы найти уединение, а обрел то, на что даже не надеялся, – успокоение. И в этом была заслуга дедушки Тайбулы. Валентин не мог сказать наверняка, лечил ли его душу старый шаман, но был совершенно уверен, что именно он поселил покой в его сердце. А ведь Валентину было за что страдать и в чем каяться до конца своих дней… Совесть, как и память, не обманешь.

Поэтому он и старался, как мог, облегчить жизнь старика и абсолютно всю физическую работу взял на себя: пусть дедушка Тайбулы на старости лет почувствует хоть толику чьей-то заботы. Они обоюдно нуждались друг в друге: два отшельника, два изгоя…

– Я не понимаю, что это означает, – после долгой паузы произнес Валентин. – Что-то плохое?

– Скора моя духи предков призовут. Моя давно ждала этот, но этот будято не завтра. Моя еще успеет лечитя с Найдёж.

– Дедушка Тайбулы…

– Твоя не знает, Муроц, – перебил его старик, приподняв перед собой трубку. – Этот харошо. Этот не плохо. Такото всегда бывает.

Валентин перевел на него взгляд – и дедушка Тайбулы впервые улыбнулся, впервые за все время их знакомства! В тот миг бывший гэрэушник вдруг ощутил благостное состояние уставшего от камланий⁵ шамана. Старик неспешно затянулся длинной деревянной трубкой, выпустил дым и тоном человека, сбросившего груз с плеч, сказал:

– Послушай, что надо будято сделать…