Глава 3

Возвращение к жизни

Москва

Из аэропорта Дина поехала к себе домой. Как ни уговаривали Максим и Артем ее проводить, она не согласилась. Ей хотелось побыть одной, чтобы никого не видеть и не слышать. Она корила себя за то, что прекратила поиски Филиппа. Будто могла сделать что-то еще, но не сделала! Ее съедали сразу два чувства: потеря любимого человека и чувство вины за то, что не смогла его найти.

Ее то и дело охватывало отчаяние, и она даже думала, что теперь в этой жизни ее больше ничего не удерживает. Почти ничего… Кроме одного – их будущего ребенка.

С момента возвращения с Алтая Дина не отвечала на звонки и ни с кем не общалась. У нее был лишь один собеседник – Филипп: с ним она разговаривала каждый день и каждую ночь.

Он был повсюду и в то же время нигде… Его присутствие ощущалось в вещах, которые Дина перестирала и тщательно выгладила, сложив на полку. Он чувствовался в фотографиях на стене и в альбомах. Не в своих портретах, а в тех, которые делал.

Она помнила все их совместные съемки. Вот они всей компанией сидят у костра на Бесовом Носу, вот в сторожке у Митрича слушают рассказы бывалого лесника, а вот совсем страшные кадры, когда они повстречали в тайге медведя. На следующей фотографии Филипп говорит трогательный тост о любви и дружбе на свадьбе друзей. Они с Филиппом тогда были свидетелями у Инги с Артемом, и их заставили поцеловаться – якобы это могло подсластить семейную жизнь молодоженов. Да они особо и не сопротивлялись, и теперь все это сохранилось в альбомах.

Любимая же фотография Дины висела на стене в комнате-студии. На ней была запечатлена она сама, в полный рост. Этот портрет нравился ей не потому, что на нем она получилась особенно красивой, а потому, что это был самый удивительный период их жизни.

Они тогда только вернулись из Карелии, и между ними еще не было ничего серьезного, кроме взаимной симпатии. Им просто хотелось постоянно находиться рядом, хотелось дурачиться, шутить, прикасаться друг к другу. Не было еще ничего – кроме электрических разрядов в воздухе и невероятного взаимного притяжения, которое невозможно было скрывать и подавлять.

В те дни Дина все время проводила в студии Филиппа. И вот как-то раз ближе к вечеру, когда завершились очередные съемки, он не стал отключать оборудование, а сказал, что хочет ее пофотографировать.

Снимок получился самым обычным: Филипп настраивал свет и сделал пробный кадр, чтобы внести корректировки в освещение. Дина в этот момент даже не позировала, а просто стояла и наблюдала за его действиями. Он долго разглядывал сделанный снимок, потом подошел к оборудованию и все выключил.

– Пойдем пить чай! – только и сказал он.

Дина подумала, что она сегодня не очень хорошо выглядит и у Филиппа пропало желание ее фотографировать, поэтому не стала ни о чем спрашивать.

В тот день они никуда не уехали – остались в студии и пили чай с печеньем курабье, купленным на развес. Потом полночи разговаривали и уснули прямо там, на диване. А когда проснулись, оказалось, что она лежит у него на плече и обнимает. Дина тут же прижалась к нему и поцеловала…

С той самой ночи они больше не расставались, а через пару месяцев решили купить квартиру. Они продали две свои однокомнатные, добавили все сбережения и купили трешку с ремонтом в только что отстроенном жилом комплексе на берегу Москвы-реки. Место подбирали специально, чтобы быть поближе к друзьям. Получилось, что и с Шубиными, и с Ратниковыми они оказались связаны одной общей дорогой – Звенигородским шоссе, а если учесть, что студия Филиппа располагалась на Красной Пресне, то место удобнее трудно было представить.

В первые два месяца из мебели у новоселов были лишь журнальный столик и кровать, которые они забрали из квартиры Дины. Питались либо в фотостудии, где помимо плитки имелась кофемашина и холодильник, либо заказывали еду на дом. А когда Филипп получил первый серьезный гонорар за серию съемок известной марки женского белья, они сразу занялись обустройством.

Теперь у них была полноценная кухня со встроенной техникой, двустворчатым холодильником и круглым столом посередине. В гостиной поставили большой угловой диван, на котором удобно валяться и смотреть телевизор. Ну и, конечно, спальня с новой кроватью и женским туалетным столиком. Сплошной комфорт! Только одна комната пока оставалась пустой.

Но тут Филипп неожиданно развернул бурную деятельность.

Он уговорил Дину пожить еще несколько дней в студии, а сам в это время чем-то активно занимался: ездил по неотложным делам, ее с собой не брал и держал в неведении, а в конце недели, когда они наконец вернулись домой, завел в ту самую пустую комнату – и все сразу выяснилось.

Филипп оборудовал дома мини-студию: с местом для съемок, отличным светом и рабочим столом с большим монитором.

А на стене напротив окна висело огромное черно-белое панно с портретом Дины – это был тот самый случайный снимок, после которого он прервал съемки. Вначале она удивилась, потом смутилась, а под конец разозлилась и потребовала снять картину. Но Филипп упрямо не соглашался, и вскоре Дина поняла почему.

Снимок, несмотря на всю его случайность, получился знаковым. Дина тогда не была готова к съемкам и расслабленно стояла в пол-оборота к камере, в самой что ни на есть естественной позе: ноги скрещены, руки обхватили талию, голова наклонена. Но главное, в этот момент она улыбалась как-то особенно, еле заметно, словно мечтательно… И в ее глазах светилось такое счастье! Именно это увидел Филипп, и Дина сдалась – панно осталось висеть на месте как напоминание о том чудесном времени.

В тот же день они решили пригласить друзей и устроить новоселье. Какой же это был замечательный праздник! Филипп на последние деньги купил продуктов, и они с Ингой и Марго приготовили угощение: нажарили курицы, картошки, сделали салат оливье, забрали из студии все спиртное, которое презентовали клиенты, и веселились весь вечер. Сначала устроили танцы, но будущие мамы со своими округлыми животами быстро утомились и оккупировали мягкий диван. Тогда Максим взял гитару и стал петь.

А потом, ночью, когда все ушли и оставили их одних, Филипп открыл последнюю бутылку вина, и они пили ее до самого утра. Он что-то рассказывал, а Дина смеялась. В такие минуты, когда Филипп забывал о работе, он был очень разговорчивым. Оказывается, он много размышлял о будущем, строил планы на годы вперед, но признался ей, что никогда не ожидал, что влюбится в фотомодель.

– Ну какая из фотомодели жена! Готовить не умеет, стирать не хочет, поговорить с ней – и то не о чем, – смеялся Филипп, потому что Дина каждый раз его щипала, когда он принимался перечислять недостатки подобного выбора. – Разве что любоваться ею!

– А что, для настоящего мужчины этого мало? – поддразнивала его Дина. – Или красивая женщина рядом – моветон?

Дина давно избавилась от привычек своих коллег по цеху и теперь спокойно могла посмеиваться над тем, какой раньше была сама.

Она поднялась из-за стола и, подойдя к двери в спальню, распахнула ее и исчезла в темноте комнаты. Филипп с любопытством наблюдал за ее действиями. Из колонки полилась легендарная Stand by me³ в исполнении Бена Кинга.

Неожиданно в дверном проеме пролетели голубые потертые джинсы – Дина тут же выглянула и посмотрела на его реакцию, улыбнулась и снова скрылась в темноте. Затем медленно показалась обнаженная женская нога и помахала вверх-вниз, после чего появилась и сама Дина в обтягивающей футболке и трусиках.

Глаза Филиппа округлились, а брови поползли вверх. Он глубоко выдохнул: «Пуф-ф-ф!» – и вытер пот со лба.

Уж что-что, а танцевать Дина умела!

Руки взметнулись вверх и стали ритмично извиваться в такт музыке. Ее движения были плавны и соблазнительны. Она то приседала, то выпрямлялась, провокационно выгибая при этом спину, то поворачивалась к нему спиной и игриво покачивала бедрами. Нет, это не выглядело пошло – это была грациозная пластика пантеры, танец для него одного.

Такой момент бывает только раз в жизни, но запоминается навсегда.

Она то обольстительно улыбалась, то хитро прищуривалась, изображая коварную хищницу, и с каждой нотой, с каждым движением медленно отступала все дальше в спальню, растворяясь в непроглядной темноте и маня его за собой.

Именно после этой ночи Дина и поняла, что у них будет ребенок. «По-настоящему люди бывают счастливы только в любви!» – осознала она тогда, с горькой ухмылкой вспомнив испорченного богатством первого мужа.

***

В конце недели, как только получилось оставить детей на пап, Инга с Марго примчались к Дине без всякого приглашения, ведь все это время она не отвечала на телефонные звонки и не звонила сама.

С самого порога девушкам стало понятно, в каком настроении пребывает их подруга. Такой они ее никогда не видели: обычно безукоризненно выглядевшая фотомодель была сейчас изможденной, непричесанной, одетой в мятый спортивный костюм, в котором, по всей видимости, спала все последнее время, вернувшись с Алтая.

– Проходите, – без каких-либо эмоций сказала она, открыв дверь.

Выражение ее лица было безразличным, а глаза – красными и сухими, будто в них не осталось ни капельки жизни. Откуда-то из квартиры доносился голос Дианы Арбениной:

Я падаю с неба сгоревшей кометой.

Я лбом прижимаюсь к стеклу до рассвета.

Твой смех на повторе в моем диктофоне,

И важное что-то ты просто не понял.

Зачем мне теперь красота?

Я без тебя сирота.

И запах сандала, и запах скандала.

Пустое шоссе, пять минут до вокзала.

Мы страны делили все поровну вместе,

Но в них без тебя мне неинтересно.

Зачем мне теперь красота?

Я без тебя сирота…

Марго с Ингой переглянулись. Надо было что-то предпринимать. Ни одна из них не была врачом и не умела ставить диагноз, но тут и без медицинского образования было понятно: Дина находилась в глубокой депрессии.

Она прошла на кухню, включила чайник и села за стол, положив руки на колени. Инга, следуя за ней, выключила душераздирающую песню и села рядом.

На кухне, да и везде в квартире, царил беспорядок. Посуда была не мыта, на столешнице наставлены грязные чашки, там же валялось смятое полотенце и пустая банка из-под кофе. Марго взяла первую попавшую чашку, провела внутри нее пальцем, продемонстрировав Инге засохшую на дне кофейную гущу, и подсела к ним за стол.

– Так, – жестко произнесла Инга, пытаясь привлечь внимание. – Динка, ответь мне на один вопрос: Филипп жив?

В глазах Дины сверкнули молнии, подбородок пополз вверх, а губы сжались. Выражение безразличия моментально исчезло, и на лице появилась злость.

Инга хоть и не была психологом, но всегда умела попасть в яблочко и осталась довольна результатом. Значит, апатия еще не овладела Диной полностью. Значит, она не смирилась с потерей близкого человека. Конечно, было тяжело видеть ее в таком состоянии, да и сами они не могли и не хотели верить, что Филиппа больше нет. Но главное было вытащить сейчас из этого состояния Дину, которая в данную минуту смотрела на них испепеляющим взглядом.

– Жив? – повторила вопрос Инга.

Марго в знак одобрения сжала под столом ее руку.

– Жив! – резко ответила Дина и сверкнула глазами.

– А теперь представь, что он увидит дома, когда придет: всю эту грязь, неряшливую жену, бардак в квартире?

Дина заколебалась: было заметно, что ей не понравилось то, что сказала Инга. Она задумалась.

– Имеешь ли ты право так его встретить?

Конечно же, в голове Дины появился однозначный ответ: «Нет!» Она отвернулась к окну, и ей стало стыдно. Ледяной душ, который ей устроила Инга, в одну секунду заставил Дину все переосмыслить: она действительно не имела права встречать Филиппа в таком состоянии и уж тем более допускать мысль, что его больше нет.

– Не уезжайте, девчонки. Очень вас прошу!

Марго отпустила руку Инги и достала из сумки телефон.

– Максим, вы что там с Артемом делаете?.. Молодцы… Берите детей и приезжайте к нам! Да, сейчас…

– Пусть продуктов купят, – подсказала Инга.

Марго тут же добавила в трубку:

– И продуктов купите: мы будем борщ готовить!

***