Цитаты из книги «Своя комната»

если женщина хочет писать книги, ей понадобятся деньги и собственная комната; а это, как вы понимаете, не отвечает на вопрос об истинной сути женщин и литературы.

а вдруг в нашем сознании тоже существуют два пола, и чтобы достичь радости и гармонии, им надо соединиться? Я неумело набросала план души, в которой было две силы, мужская и женская, и в мужском мозгу громче звучал мужской голос, а в женском — женский. Естественное и комфортное состояние — это гармония и мирное сотрудничество двух начал. Женский голос должен звучать и в мужском мозгу тоже, равно как и женщина должна ощущать свое мужское начало. Возможно, именно это имел в виду Кольридж, говоря, что поистине великий ум — андрогинен. Сознание наиболее живо и работоспособно именно при слиянии этих двух начал. Возможно, чисто мужской или чисто женский разум вообще неспособны к творчеству.

Самая очевидная тому причина: сама природа обоих полов подразумевает их сотрудничество.

Они голосили, словно толпа у ограды на гонках, а ей предстояло взять препятствие, не глядя по сторонам. Отвлечешься, чтобы огрызнуться или фыркнуть, и ты пропала, — сказала я ей. Секундное промедление — и все потеряно. Думай только о прыжке, молила я, словно поставила на нее все деньги, и она вспорхнула, словно птица.

Но эта творческая сила отличается от мужской. Бесконечно жаль, если она угаснет или исчезнет, поскольку она была воспитана веками строжайшей дисциплины, и заместить ее нечем. Бесконечно жаль, если женщины станут писать, жить и выглядеть как мужчины, ведь двух полов и так не хватает для нашего огромного разнообразного мира, так как же мы обойдемся всего одним? Разве образование не должно делать упор на наши различия? Мы и так слишком похожи

Очевидно, что они получали то, чего не могли дать друг другу, и я постараюсь дать этому определение, не прибегая к напыщенным стихотворным цитатам: это обновление творческой силы, которое может даровать нам лишь противоположный пол

Судя по одышливой немногословности, писательница чего-то боялась — может, опасалась обвинений в «сентиментальности» или же вспомнила, что женскую прозу называли «цветистой» и решила щедро добавить шипов.

В такую безмятежную погоду даже христианская скорбь походила скорее на воспоминание о былых скорбях; казалось, что даже старинный инструмент стенает как-то умиротворенно.

и без хорошего ужина хорошей беседы не бывает. Если не поужинать как следует, то ни думать, ни любить, ни спать не получается. От говядины с черносливом внутренний свет не загорится. ВОЗМОЖНО, мы попадем в рай, и там, МОЖЕТ БЫТЬ, нас встретит Ван Дейк — говядина с черносливом порождает сомнения и придирки.

Стремление протестовать, поучать, жаловаться, сводить счеты, призывать мир в свидетели своему несчастью — все перегорело в его творческом пламени. Потому и поэзия льется из него свободно и беспрепятственно. Если кто и сумел выразить себя полностью, то это был Шекспир. Если чей разум когда-либо и полыхал свободно, то — Шекспира. И я вновь обернулась к книжным полкам.