Цитаты из книги «Своя комната»

Мужчина открывал дверь гостиной или детской и, увидев женщину в окружении детей или, к примеру, за рукоделием, прикасался к совершенно иному миру с иной системой ценностей, разительно отличающемуся от его собственного где-нибудь в зале суда или Палате общин, и этот контраст мгновенно освежал и бодрил. А затем в разговоре, пусть даже в самом незамысловатом, проявлялась естественная разница взглядов, которая подобна живительной влаге для сухого ума. Вид женщины, создающей что-то в совершенно другой среде, придавал мужчине невероятный творческий импульс, и в его выхолощенном уме вдруг зарождались идеи, сами собой придумывались эпизоды или фразы, которые никак не приходили в голову, когда он надевал шляпу, собираясь нанести своей знакомой визит.

А в это самое время на другой стороне Европы молодой человек свободно жил то с цыганкой, то со знатной дамой, ходил воевать, беспрепятственно набирался самого разнообразного жизненного опыта, что позже очень пригодилось, когда он начал писать книги. Если бы Лев Толстой уединенно жил с замужней женщиной, «исчезнув для так называемого света», он бы, конечно, получил назидательный урок, но вряд ли потом написал бы «Войну и мир».

Как пали мы! Став жертвой ложных правил, Не от природы – воспитанием темны. Обычай бережет от знаний женские умы, И хороши лишь те, кто тих и благонравен.     А если вздумает одна над тьмой взлететь, То грозный враг пред нею вдруг возникнет, И смелых крыльев взмах печально сникнет. Не пересилит страх надежда свет узреть.

История борьбы мужчин против эмансипации женщин интереснее рассказа о самой эмансипации.

«Пиши, коли хочешь. Мне нет до этого дела», – говорил мир мужчине. Зато при виде писательницы гоготал ей в лицо: «Ты пишешь?! На кой черт?»

Если к Китсу, Флоберу и другим гениям мир относился с холодным равнодушием, то к женщинам-писательницам и поэтессам – с откровенной враждебностью.

И уж конечно – я смотрела на полку, где не было ни одной книги с пьесами, созданными женщиной, – под текстом не стояло бы подписи. Безымянность – тень сакрального целомудрия – преследовала женщин и в девятнадцатом веке.

Мне незачем ненавидеть мужчин. Они не в силах меня обидеть. Отныне моя жизнь от них не зависит.

Это отчасти объясняет, почему мужчины порой не могут обойтись без женщин. И как сильно они страдают от женской критики. Мужчине ни в коем случае нельзя говорить, что его книга плоха или картина написана дурно. Из уст женщины эти замечания гораздо обиднее и вызывают не в пример больше гнева, чем если бы то же самое высказал мужчина. Ведь когда женщина начинает говорить мужчине правду, его отражение в волшебном зеркале съеживается.

Кроме надвигающегося на Лондон тумана, во власти мужчин решительно все. И тем не менее они злятся.