Цитаты из книг автора «Виктория Побединская»

– От таких, как он, нормальных студентов нужно держать подальше. – Он еще и сын уголовника, сам недавно сидевший, – громко говорю, хлопнув его по плечу так, что Эрик аж подскакивает. Его глаза округляются. – Идем! Хватит сопли размазывать. Не съем я тебя. – Ваш ключ, – протягивает комендант связку, едва заметно улыбнувшись.

– Мы были соседями. Жили на одной улице. Когда как в кино, знаете, почти окно в окно. – А потом сам не замечая, выдаю всю историю подчистую. Про наше детство, игры, сумасшедших Джубиас и про то, как все рассыпалось в один день словно карточный домик, заканчивая вроде оптимистично, хотя и с надрывом: – Люблю я ее короче. – Но по факту хуже некуда, потому что бумага, прожигающая мой карман – словно карта, на которой одним пунктиром вытравлен путь к ней и одновременно за решетку. Мы оба молчим. – Я не знаю, что делать.

Повисает пауза, и я срываюсь с места, запираясь в ванной. Опускаюсь на пол, пытаясь справиться с панической атакой. Их не случалось со мной уже больше года. Лишь первое время после взрыва я начинала задыхаться от страха. Но сегодня, услышав голос Августа, снова вспоминаю тот день. А еще слова и поцелуи, каждый из которых ложь. Я сгибаюсь пополам, обхватывая себя руками, и тихо вою, упираясь лбом в холодный пол. «Это все в прошлом». Боль в прошлом. Страх в прошлом. Взрыв в прошлом. И самая сложная фраза, которую я заставляю себя произнести вслух. Чтобы знать. Чтобы услышать ее собственными ушами: – Август в прошлом.

– Да, класс, – отзывается она, но тут же добавляет: – Я ведь могу позвонить брату? У меня же день рождения. И никто не успевает рот открыть, как из динамика раздается знакомый голос. Отзывающийся в груди такой дикой болью, что меня едва не скручивает пополам. – Эй, детка, как ты? – Он делает вид, что шутит, но в голосе надлом. Он буквально сквозит фальшивыми нотами, хотя Август и смеется. – С

Но Август ничего не отвечает. Печально улыбнувшись, протягивает руку к моей щеке, и словно кошка, что хочет ласки, я трусь о его ладонь, жмурясь от нежности и вдыхая запах. Такой родной и притягательный. Запах моего парня. И тогда понимаю абсолютно точно, мой дом будет там, где будет он.

А еще совершенно бесстыже им любуюсь. Обвожу пальцем контур полных губ, таких сексуально притягательных. Уголки его рта начинают подрагивать, словно пытаясь сдержать улыбку. – Ну, давай же, Принцесса, целуй наконец. В отместку я щелкаю его по носу, но все равно не удерживаюсь от соблазна. Медленно наклоняюсь, пока наши губы не соединяются, а потом Август целует меня сам, лаская языком. Его пальцы норовят залезть мне под майку, а я не особо против. И если бы не компания Иви и Сола по соседству, наверное, так бы и случилось. – Как ты мог забыть, что мы всегда были созданы друг для друга? Неужели все это время не чувствовал, как сильно мы друг другу нужны. – Просто не хотел твою жизнь портить, – отвечает Август. – Ты же знаешь, ни твоя семья, ни моя, никогда не примут того, что мы вместе.

Впрочем, в следующую секунду тревожные мысли все равно улетучиваются, ведь я вижу Августа. В ярко-красных шортах он стоит, опираясь рукой на дверную раму, и мое влюбчивое романтичное сердце останавливается. Он не просто красив, он идеален. Теперь я понимаю, почему девчонки говорили, что хотели бы посмотреть на то, как он дерется без рубашки. Потому что мой взгляд оторвать от его плеч, ключиц и рук просто невозможно. А еще он ухмыляется. – Снова пялишься на меня, Суворова, – говорит он точь-в-точь, как в первую неделю, когда мы только встретились.

Август не высовывается из машины, чтобы не быть замеченным кем-то из моей семьи, но стоит мне оказаться рядом, тут же притягивает к себе одной рукой, впечатываясь в мои губы сладким мятным поцелуем. А потом наклоняет голову то в одну, то в другую сторону, щелкая позвонками, лениво потягивается, его торс напрягается, и я буквально не могу отвести от него взгляд. Он явно проснулся не так давно. Потому что волосы его в полном беспорядке, но так мне только больше нравится, потому что они придают ему немного дерзкий и разбитной вид. В сочетании с зеленой толстовкой «Вудсайда», рваными джинсами и белыми кроссовками выходит до безумия горячий гетто-стайл. Сексуальный. О Боже. Я сама не верю, что выбрала именно это слово. Наверное, именно так и понимаешь, что медленно сходишь от любви с ума.

– Можем, лучше съездим туда как-нибудь, например, на выходные? Погуляем по этой твоей ротонде, – предлагаю я, а потом шепотом добавляя: – И если нас пустят в библиотеку, то ждать начала семестра не обязательно. Вместо ответа Анна прижимается губами к моим. – Видимо, это да? – смеюсь я, притягиваю свою Принцессу ближе, чтобы еще раз медленно и глубоко поцеловать. Надо отметить, за то время, что мы вместе, она в этом деле очень поднаторела. И теперь намеренно сводит меня с ума. Наши сердца стучат так, что мы не слышим, как открывается дверь. Не слышим шагов и, судя по всему, покашливания, потому что оторваться друг от друга невозможно. И едва не подскакиваем, когда со стороны доски раздается голос: – Я так понимаю, вам теперь один на двоих проект давать нужно? Вот же блин! Эта дотошная, никогда не оставляющая меня в покое мисс Остин стоит, сложив руки на груди, но на удивление на этот раз на ее лице нет ни грамма недовольства. Она улыбается. – И вы еще будете рассказывать мне, О’Доннел, что не влюбились в Анну в самый первый день, когда стащили ее парту? Принцесса тут же смущенно опускает глаза, но я целую ее в висок и гордо отвечаю: – Ошибаетесь. Я влюбился в нее гораздо раньше.

Август улыбается, и когда он такой, беззаботный и легкий, рассказывающий о чем-то столь же забавном, я не могу оставаться на месте. Мои руки сами обнимают его за шею, и я шагаю ближе, оставляя в уголке его рта поцелуй. – Ого, – ухмыляется он. – Куда делась моя робкая Принцесса? Я просто смотрю на него, улыбаясь. В голову лезет всякая ванильная чепуха и я даже рада, что говорю мало, иначе выдала бы сейчас что-то вроде: «Кажется, она влюбилась в тебя без памяти, растеряв и скромность, и гордость, и даже не представляет теперь, что с этим делать». – Ты теперь такая красивая, – произносит он, и мое сердце радостно замирает. – А раньше что, не была? – шепчу я, чувствуя, как тону в его глазах. Они необыкновенные, и это не литературное сравнение вовсе. У Августа они действительно очень необычные. Глубокие, манящие, как у зовущих моряков сирен. А сами радужки, как море, синее, бушующее, но с яркими янтарными каплями, как будто бликами солнца на воде. – И тогда была, но сейчас особенно. Я парю, поднимаясь к седьмому небу. – Хочешь еще кое-чему научу? – хитро улыбается он. – Приоткрой рот и высуни язык. – Чего? – Ну, давай, – лыбится он, заставляя мое сердце биться, как у кролика. Оно стучит так, что вот-вот вырвется из груди. Но я решаюсь и, прикусив губу, все же делаю, как он говорит. – Нет, не так, – смеется Август, глядя на мои попытки. – Сильнее. А потом наклоняется и, как будто хочет облизать мороженое, скользит своим языком по моему. Я взвизгиваю, отскакивая назад, и собираюсь треснуть его по голове, но Август с хохотом тут же ловит меня, вновь заключая в объятия. А в следующую секунду целует уже по-настоящему. Смело и глубоко, почти не позволяя мне отвечать, словно доказывая губами, как он тоже скучал все эти годы. Между нами бурлит просто какая-то безумная энергия. Яркая. Живая. Магнетическая. Я поднимаю руку, касаясь его щеки, но Август мягко перехватывает ее, направляя выше, за плечи, к своим волосам. И я понимаю, чего он хочет от меня. Он закрывает глаза, когда я пропускаю его вьющиеся локоны сквозь пальцы, а все мое тело затопляет необъяснимое желание. Желание резко сжать эти упрямые закручивающиеся кольцам пряди и потянуть на себя, чтобы стать ближе, и когда я невольно делаю так, поцелуй перерастает в сжигающее все на своем пути пламя.