Глава 2

Бесконечное количество пролетающих деревьев, посаженных вдоль федеральной трассы, и я снова дома.

Медленно, насколько это в общем возможно, поднимаюсь по крутым ступенькам. Наш подъезд остался таким же, почти ничего не поменялось. Кроме запаха краски. Он еле уловимый, но я чувствую и в голове тут же вспыхивает воспоминание:

– Твою же мать! – ревёт Андрей, отпрыгивая влево.

Тихо хихикаю. Он так сиганул, что это показалось забавным. Мой парень переводит на меня тяжелый взгляд, не обещающий ничего хорошего.

– Что смешного? – спрашивает, разворачивая рукав олимпийки, на котором отчётливо проступает пятно светло-лазурной краски.

Подъезд покрасили, а мы не заметили, запаха почти нет. Одежда испорчена. И я вдруг стыжусь… такая глупая. Нашла над чем смеяться.

– Прости…

– Ни хрена не смешно, блять! – зло выплёвывает в тщетной попытке оттереть пятно.

Теряюсь. Разозлила. Сразу извиниться хочу. Подаюсь вперёд и быстро шепчу.

– Я не хотела, прости. Всё нормально?

Тянусь к нему, а Андрей резко руку отдёргивает, бросая на меня острый взгляд. Ладонь падает обратно, сиротливо повисая вдоль тела. Настроение испорчено безвозвратно. Идиотка, блин…

Вдох, следом выдох и я возвращаюсь в реальность. Смотрю на ступени. Считаю их… а после отворачиваюсь. Столько всего они видели…

Не успеваю зайти в квартиру и снять чёрные балетки, как мама кричит из кухни:

– Рита, это ты?

– Угу, – буркаю.

Выбегает навстречу, порывисто обнимает обдавая запахом сладких духов. Но я почему-то прислушиваюсь, с радостью понимая, что в квартире тишина, а это значит – отца нет, что естественно, к лучшему. Не хочу окунаться ещё и в это.

Впереди несколько дней отдыха перед решающим тестированием. Оставаться в городе не смогла… Сбежала к маме, как маленькая.

На моей тумбочке, в общаге стоит букет роз, он засох, но я не выкидываю. Не могу. Вот так всё плохо.

– Иди кушать! Приготовила твой любимый с лапшой домашней.

– Я не хочу, потом! Дорога выматывала, я устала… устала на парах… устала от жары, от пыли… от всего! – психую и останавливаюсь, резко подняв глаза на маму.

Боже…

Мама мягко улыбается и тянет за собой в ванную, просит помыть руки и хотя бы просто посидеть за компанию. Мгновенно устыдившись, подчиняюсь. Она точно не виновата, что любимый человек от меня отказался.

Как послушная девочка мою руки и иду на кухню. Супчик… на него тоже смотреть не могу. Не хочу. Мирские забавы перестали сыпать фейерверком над головой, по ощущениям уже очень давно. Выдрали душу.

– Рита, – мама качает головой.

– Что?

– Что это такое? –тянет за ремень штанов. – Посмотри на себя! Да ты совсем исхудала! Я всегда знала, что твоя «дружба» с этим парнем до добра не доведёт!

Отголоски отчаяния по венам… Я всё время хочу через неё преступить, послать к чертям собачим и не быть тряпкой, чем и являлась последнее время, а тут ещё мама добавляет горочку.

– Мам, – устало бормочу. – Не надо ничего о нём, прошу.

Поджимает губы, хочет в спор кинуться, но молчит.

– Быстро за стол! – безапелляционно заявляет, скрываясь с глаз.

Я давно научилась искусно ей лгать. Лгать во всём, даже сейчас цепляю маску учтивости и веселья. Не хочу, чтобы она знала, что я опять готова удавиться. Не хочу, чтобы поняла, что его видела, что сердце дрогнуло и самое страшное, не хочу, чтобы она знала – я простила уже. Мама такого не оценит.

Он вспыльчивый иногда, я почему-то думала, что мы расстались не всерьёз, что пара дней пройдёт и Андрей с цветами приедет, так же, как и всегда это делал, когда мы ругались. Он не приехал… я ждала, смотрела в телефон – а там пустота.

Весь час я изображаю из себя хорошую девочку без проблем. Мама верит, сморит внимательно, поймать пытается, но в конце концов сдаётся и расслабляется.

– Мам, Марина зовёт с собой прогуляться. Не знаю, пойти или нет. У нас, когда переезд? Ты машину на какое число заказала?

Мысленно молю, чтобы возмутилась, чтобы сказала, что у нас сборы и что я должна ей помочь, а не шастать чёрт знает где. Но вместо этого идея ей очень нравится.

– Замечательно! – хлопает в ладоши. – Иди, развейся! Ты давно никуда не ходила! А с датой я ещё не определилась, есть дела дома, нужно кое-что сделать. Успеем переехать. Гуляй, доченька.

Что-то внутри сжимается и протестует. Я перебрала все отговорки поочерёдно и не одна не кажется убедительной. Марина может быть упрямой и позвонить маме, чтобы выяснить. Беда на мою голову.

– Так когда идёшь? Надеюсь, её бабушка отнесётся к этому нормально? Ты же вечером? У неё на ночь останешься? Общежитие, наверное, закроется, как ты попадёшь?

Выдыхаю, сцепляя пальцы под столом. Не хочу никуда…

– Марина сказала, что с бабулей проблем не предвидится. Не знаю когда, она сказала: «позвоню».

Улыбается, но улыбка грустная. Я вдруг думаю о том, что у нас мысли про одного и того же человека сейчас. Мама его ненавидит. А я готова бег часов остановить, лишь бы к нему ближе.

Ещё совсем недавно в родительском доме на полочке наша фотография. Это была значимая фотография. В тот день я сдала последний экзамен. Ещё никто результатов не знал, и я дико переживала. Поступление в технический было мечтой, мечтой ради которой я не спала ночами на пролёт – учила. Андрей встретил у главного входа с одной красной розой и со словами: «Великолепной девушке – великолепный цветок». Нас сфотографировала одноклассница – это было первое совместное фото.

Слёзы кристаллизируются в глазах и начинают резать как стекло. Опускаю голову, прядь вылетает из-за уха и падает в суп. Дёргаюсь перехватываю, нервно откидываю голову назад и быстро перевязываю волосы в тугой пучок. Сердце стучит на вылет.

Прикрываю глаза и разражаюсь.

Ещё раз перевязываю. Туго затягиваю, так чтобы не выпало ничего, чтобы наверняка. Больно, как стянула, но терплю. Я больше не хожу с распущенными… мои волосы вечно везде валялись…

Нервно поднимаю глаза мама смотрит в упор, губы жмёт. Я тут же весело начинаю рассказывать про что-то, но под столом пальцы заламываю. Ладони вспотели…

Говорю про институт, про книги что забыла вернуть и получила нагоняй, про погоду, про дворника, про всё что вспоминаю. Ни шага на запретную территорию, ни намёка.

– Ничего страшного! – отмахивается. – Вернула же! Чего это они пристали как лист?! – возмущается. – Тебе надо как Марина быть, вот ей фиолетово, что да кто, ей надо – она делает.

Улыбаюсь. Боже мой… опять про Марину и про то какая она дерзкая и как может выкручиваться. Меня злило когда-то, сейчас уже нет. Пусть сравнивает если хочет. У мамы сейчас сложный период – мирюсь с этим.

У всех свои слабости.

Подруге, через четверть часа, отправлю сообщение:

«Ты выиграла!»

Ответ не заставил себя долго ждать. А, впрочем, чего я ожидала эта девочка не знает слова стоп… в этом мама очень даже права.

Соглашаясь на невинную, насколько мне тогда казалось прогулку, я не знала к чему это приведёт. А может и не стоило знать. В конечно итоге, мы никогда не знаем где споткнёмся в очередной раз.

Глава 3

Вывожу пальцами круги на стекле, параллельно наблюдая за тем, как мимо проносятся деревья, поля, небольшие деревеньки.

Обмахиваюсь. Пекло. Тридцать один градус в тени, очень душно и не намёка на дождик. Оглядываю пассажиров. Мы проехали половину дороги, народ измаялся, не знает, чем заняться.

Недалеко сидит бабушка преклонных лет и активно возмущается на мяукающего котёнка. Кот в шоке. Упирается и никак не хочет сидеть смирно в плетёной корзинке. Впереди влюблённая парочка. Светловолосая девушка то и дело чмокает своего спутника. Где-то там, в области сердца сжалось, а я, преследуемая уколом зависти, включаю музыку громче. Чужое счастье отражается эхом в голове. Дугой выгибает, и никто из них даже представить себе не может, насколько много сил приходится приложить, чтобы просто ровно сидеть.

Съедает зависть. Чёрная, совсем беспросветная.

Абстрагируюсь. Не нужно сейчас это! Не нужно! Просто дышу и живу. Всё хорошо.

Ещё несколько недель, а может быть даже и дней, и я окончательно перекочую с чемоданами. Мама предусмотрительно всучила ключи от комнаты перед выходом. Если что-то пойдёт не так, я могу пойти туда. Мало ли…

Песня сменяет песню и уже певица «Масква» говорит мне о том, что она знает, что такое любовь… Нейросеть подбрасывает песни, словно считывает мозг.

Середина июня. У Андрея последний экзамен. Именно сегодня, я сорвалась с крючка и несусь туда, куда ехать совершенно не хотела. Не знаю, как это объяснить… дело то не в Марине. Далеко не в ней.

Ещё неделю назад Марина пыталась вырвать меня из дома, а я как упрямая идиотка сопротивлялась. А сегодня не выдержала. Купила билет и еду. А вдруг встретимся? Встретимся с ним…

Раньше никак не могла понять, почему некоторые девушки слушают «слезливые песни», где обязательно боль, разочарование, даже муки из-за неразделённой любви. А сейчас понимаю. Сейчас сама это делаю! Добиваю себя вышеупомянутым, совершенно не щадя нервов. У меня и так нестабильное состояние, а я добиваю, мечтательно представляю его образ и то, как под какую-нибудь слезливую песню, прижимаюсь к Андрею, нежно целую и у нас всё, как и раньше. Или нет… не нежно, а страстно, так что не хватает воздуха. Его руки, скользят по пояснице, оставляя за собой ворох мурашек…

Больно, но я всё равно представляю. Я действительно одичалая потеряшка.

Не могу без этого, совсем не могу. С его уходом в кровь перестало что-то впрыскиваться. И это что-то, мне дико нужно.

Прикрываю глаза и проваливаюсь.

Андрей тянет за волосы, мне чуточку больно. Не в новинку, я знаю, что ему это нравится. Терплю или уже нет, потому что мне давно нравится только то, что нравится ему. Он ещё не грубый, но уже на грани.

Где-то там, на полу раскиданы наши вещи, а кожа всё ещё пощипывает от того, с каким рвением он сдирал с меня блузку. Почти как в кино делал…

Стон. Руки сжимают ягодицы. Больно. Не торможу. Мне, наверное, приятно… Я слышу, как он дышит, как лихорадочно касается, как меня на себя тянет. Нетерпеливо, одичало.

Андрей двигается жёстко, таранит, вжимает голову в матрас. Так сильно долбит и крепко держит, что становится нечем дышать. Я жду… просто жду, когда он кончит. Не прерываю и не пикаю. Подчиняюсь полностью. Просто сегодня для него… я сразу это поняла и позволила.

Мы поругались как-то раз из-за того. Так сильно, что и вспоминать не хочется. Он сказал: что я своими «долбанные» комментарии вставляю от которых отворачивает, встал, оделся и ушёл, словно и не был в процессе… А я не поняла, что произошло. Потом поговорили конечно, он сказал, что я его этим сбиваю сильно, что не надо так делать. Я приняла. Не останавливаю теперь. Научилась.

Тогда так стыдно стало. Да и он у меня один был, я в этом плане ничего не знаю… А как-то прям поговорить с кем-то… тоже стыдно. У нас дома не принято о таком. Табу.

Может быть, и правда сбиваю… Он опытнее, знает, как и что надо. Да и мне не хочется показаться какой-то не такой.

Пальцы ложатся на горло и сдавливают, я не могу вдохнуть… секунду, вторую, третью, а потом он стонет и расслабляет пальцы, и я снова могу дышать…

Рывком открываю глаза. Уснула. Чёрт. От воспоминаний пробегают мурашки, болезненные, такие словно иглы кожу вспарывают. Снова вспомнила нас…

Корявое воспоминание, неприятное и скользкое… не знаю почему именно оно, я же помню, что он и нежным может быть… Он же был нежным… я же… помню.

Может быть, он ушёл, потому секс не такой был? Или нет? Господи, если «да», то это полное фиаско.

Головой мотаю. Прочь эти мысли. Сегодня должно быть хорошо. Впереди поездка через весь город и подруга, которая оборвала телефон выясняя, где именно еду.

Продвинутая во всех отношениях бабуля Марины – выбила себе квартирку и живёт припеваючи, уже лет сорок, как. Счастливая женщина. Думаю, что своей бойкостью Маринка в неё пошла. У этой девчонки полно знакомых, приятелей и прочее, и прочее. В каждом дворе прихваты.

Предсказуемо быстро добираюсь, и Марина заочно знакомит с компанией, к которой мы примкнули с её лёгкой руки. Слушаю, запоминаю.

Темноволосый Миша – мажор, Артур – программист, Денис – лучший друг Артура. Помимо нас несколько девушек есть, слава богу. Это успокаивает. Пойти куда-то с тремя мужиками… пусть и нашего возраста, такое себе. Это друзья Марины, не мои… так что…

– Ты что, с ума сошла! Какие к чёрту джинсы! Бабуля, блин! Это клуб, а не сбор семьдесят плюс, – кидая обратно на кровать вещь, рычит Марина.

– А что я должна нацепить, по-твоему?

От досады, что подруга раскритиковала мой наряд, психую. Не смертельно, конечно, но очень остро. Светло-голубые с потёртостями – мне казалось, что это самое то для сегодняшнего вечера. Но, как и обычно, моё мнение катастрофически расходится с её. Прибить хочется.

– Надень вот это!

Марина отточенным движением кидает клочок ткани. Я, было, подумала, что это платье, но потом развернула, а это комбез. Бежево-серые шорты и к ним прикреплена лёгкая шифоновая блузка без рукавов. Орнамент больше похож на «леопард», но в выдержанном, сером стиле с чёрными вкраплениями. Это очень смело. Всякие такие штучки в моём обиходе отсутствуют.

Придирчиво рассматриваю. Шорты короткие – цокаю тут же. В таких я могла позволить себе ходить только дома, и то не при родителях. Андрей всегда возмущался, когда видел меня в короткой юбке. Я старалась не спорить и слишком откровенные вещи не надевать, посему таких шмоток в моём шкафу со временем не стало. Ну и отец стал более довольно смотреть на то, во что одеваюсь. А-то нет, нет, да шлюхой назовёт… Обидно до слёз. У него, если платье на ладонь выше колена, так всё, чуть ли не изнасилование ждёт за беспечность. Можно подумать, что в штанах такого быть не может…

– Откуда это?

Подруга фыркая.

– Загадала желание, и прилетел мускулистый джин для его исполнения! – мои брови летят вверх, а она смеётся. – Да успокойся ты, я просто знала, что ты притащишь что-нибудь в своём стиле.

– Твой? – я ещё раз смотрю на вещицу. – Да это же явно не твой размер!

– Спасибо за комплимент, конечно, – недовольно бурчит. – Но это мне прислали из Москвы, ты же знаешь, что у Дашки куча трендовых вещей, а сама Дашка то на диете, то опять жрёт. – и с тоской взглянув на моё будущее одеяние, добавила. – Жаль, что не мой размер, так что – носи и радуйся! Не трынди, короче.

– Вот уж спасибо! – ехидничаю, но комбез в руках кручу. Красивый, блин.

Хочется и колется. Но хочется больше.

– Хватит тут препираться! Шуруй в ванну. Всё моё увидишь! Воду включать умеешь? – киваю. – Отлично, тогда на, – Марина протягивает полотенце, – и вперёд! Давай быстрей, Рит. Время!

– Инквизитор! – в сердцах выпаливаю.

– Иди, давай! Меньше слов, больше дела! – пропевает и начинает пританцовывать на месте, задирая руки вверх.

Смеюсь. Вот в ней дури то, непочатый край какой-то.

Под тёплыми струями воды в благоухании геля для душа я стараюсь смыть с себя не только грязь, но и воспоминания. Мысли материальны и с каждым движением мочалки образовывалась густая пена, а я воображала, что это дорога в новую жизнь. Словно сделай я ещё пару движений, и всё кардинально изменится. Забуду, просто перестану хотеть вернуться в то состояние, в котором была пару месяцев назад. Мыльные дорожки – это множество вариаций развития событий… а я выбираю правильную и иду по ней… Так хочется.

Распаренная с ещё с влажными волосами выбегаю в коридор, облачившись в пушистое полотенце. Марина крутится напротив зеркала. Примеряя то платье, то юбку с небольшим топиком. Облокачиваюсь о косяк и тихонько посмеиваюсь над тем, как подруга то изображает женщину вамп, то милую кокетку. Играет мастерски. Состряпает то наивные глазки, то стерву включает. В отличие от меня, она владеет этими умениями в совершенстве. У меня всё на лице прописано.

Грустно думаю о том, что идеалов нет. Та же Марина, будучи практически идеальной внешне, внутренне… страдает от неразделённой любви. И если про Андрея мы можем говорить, то про Сашу… никогда.

– Вот это определённо лучше! – киваю на наряд.

Тёмно-синее платье без бретелек, приталенное и как обычно короткое. С ростом Марины оно смотрится на грани. Это, с одной стороны – слишком, но с другой – выглядит отпадно. Марина довольно жмурится, шутит, что все мужики сегодня будут только её. Отмахиваюсь. Пусть забирает. Я не претендую. Просто хочу немного музыки и танцев. Чего-то другого хочется. Ворваться в мир, что-ли. Пока стою размышляю: насколько я готова ворваться и готова ли в целом?

– И что ты стоишь? – подруга прищуривает глаза. – Ты на время смотришь? – подгоняет.

Жму плечами. Никуда я не смотрю, мне двигаться лень, не то чтобы как она, прыгать в состоянии активити.

Взяв меня в оборот, подруга отрывается: сушит волосы с учётом моих вьющихся завитков, придаёт объём и вытягивает, так чтобы всё красиво лежало. У неё умелые руки, нужно быть тоже честной. Даже с тем, что у меня на голове, подруга творит чудеса. Собственно, не удивительно, когда у твоей мамы салон красоты… научиться можно. Вот она и научилась.

Поджимаю губы смотря на посечённые концы. Видно… но они ещё живы, всё ещё вьются, а я ведь их обдала окислителем, когда в блондинку красилась, а потом через неделю обратно цвет возвращала. Андрей на меня посмотрел с этими белыми прядями и скривился. Меня как жаром обнесло, пошла и перекрасилась, а потом ещё раз… чтобы эффект закрепился. Я больше не экспериментирую, только краска всё равно слазит и волосы не каштановые на концах, а больше рыжие. Это ужасно.

– Хочешь? – протягивает пачку сигарет.

– Нет.

– Давно ли? – усмехается. – Ладно, пойдём на балкон, хоть постоишь со мной за компанию.

Закурив, подруга цокает языком, прикрывает блаженно веки и улыбается. Меня не тянет. Но губы загораются… тру ладонью. Зажмуриваюсь. Стыдно вспоминать из-за чего такая реакция.

Марина оборачивается, подмигивает, мою прядь волос цепляет и очень внимательно смотрит на свету.

– Будешь краситься?

– Нет, а что?

– Я просто подумала, что у нас можно. Корни вон какие выросли. Хочешь пойти?