Цитаты из книг автора «Виктор Ремизов»

– Двенадцать заключенных в бюро – и никто, никто не виноват. Ты думаешь, я их защищаю? Нет. Там разные, есть и очень неприятные люди, а виноватых – никого! У одного отец был известный архитектор, у них квартира была хорошая. Его обвинили в недоносительстве на покойного уже отца! И посадили! Жену с детьми выселили как членов семьи. Сейчас в этой квартире один очень известный человек живет… – он потыкал пальцем в потолок.

– На воле проектировщиков даже за большие деньги не смогли набрать. А по лагерям их много, да все с пятьдесят восьмой статьей… короче, создали шарашку прямо в зоне, они там сидят, там же и работают. А я к ним хожу – нас на все бюро только двое вольных.

У нас на «пятьсот третьей» будет заложено больше ста лагерей! Это по плану! – А что такого? Большая стройка… – Да? – Мишарин задумался над его словами, хотел возразить, но промолчал. – Ладно, давай махнем, друг…

– Это все, что я успел сделать. Первая же комиссия насчитала страшный перерасход материалов и занижение квадратных метров – у меня из зарплаты до сих пор удерживают. Пройдет время, эти дома образцами северной архитектуры будут. За них и сняли из начальников. Замом сейчас тружусь, денег все равно полно, да неинтересно мне… У них и детсад на барак похож! – Он помолчал, дожевывая. – Короче, ехал на стройку будущего, а тут… Да ты и сам все видишь! – Я – нет… мне моя работа нравится… и стройка! – Сан Саныч слушал его с удивлением.

Распахнув руки, к нему спешил невысокий человек в хорошем пальто нараспашку и дорогом костюме. Белов не узнавал. – Я – Николай! Мишарин! Из Ермаково! Сан Саныч уже и видел, что перед ним Николай, а смотрел с недоверием. Совсем недавно скуластое и чубастое, с огнем в глазах, лицо архитектора-отличника было теперь крепко припухшим, да и сам он слегка округлился и стал похож на директора продбазы. Пьет! – вспомнил Белов предупреждение майора Клигмана.

– Харэ, притырились все! – и, снисходительно оскалившись на Мишку, произнес сквозь фиксы: – Правильный ты, керя, но залупился не по делу – где они, твои корешки дешевые? Тебя не пялят, ты не корячься! Этот лагерный принцип – тебя не «гребут», ты не корячься! – частенько потом вспоминался. Многие им пользовались. Только не Мишка.

Младший лейтенант окрикнул строго, проверил документы и отчитал снисходительно. Речники, железнодорожники, пожарные… многие ходили в форме и по уставу должны были отдавать честь друг другу и военным, но так мало кто делал, и военные почти никогда их не останавливали. Белов не стал спорить, извинился, отдал честь и двинулся дальше.

– Я не знаю, за что он арестован, капитан, и тебе в это дело не надо лезть. Разберутся, если не виноват – отпустят… – он посмотрел на Белова, но в его умных усталых глазах не было прежней уверенности. – Что-то у него по пьяному делу получилось. – Подрался? – Да нет вроде, не говорят ничего, – Макаров развел руками. – Что я могу? Идет следствие. И ты не лезь туда. Это тебе мой приказ!

К Макарову Белов попал только через неделю. Был уже вечер, невысокий и коренастый начальник пароходства вышел из-за стола, подал руку, разглядывая. – Ну что, капитан, садись, рассказывай! – он опустился за стол и указал Белову место напротив. – Как навигация? – Сто пятьдесят пять процентов плана! – доложил Белов. Он любил, очень уважал, но и слегка побаивался Ивана Михайловича.

Перед ним сидел мужик с заграничным, туго набитым портфелем. Он начал вставать, собираясь выйти, Белов посторонился, и они встретились глазами. – Здравствуйте… – Сан Саныч от неожиданности забыл, как зовут главного диспетчера отдела водного транспорта Стройки‐503. – Здравствуйте, – тот присматривался к Белову, потом подал руку: – Кладько, а вы – Белов, капитан буксира «Полярный».