– А! Лучше всего английский. Моя habit… как там… привычка думать на английском, но я изменяюсь, чтобы думать на русском. Еще французский, немного китайский, испанский, учу японский. Хочу еще корейский. Ну знаешь, к-поп и все такое. Но это ерунда. Для меня это легко. Папа говорил, что я гений линг… лин… А-а! Какое сложное слово!

– Лингвистический? Вряд ли это стоит называть ерундой. Я даже завидую. У меня с одним английским толком ничего не получается. Кстати, мы уже пришли. – Женя направился к кафе с вывеской «Странные дела», застегнул куртку по самое горло и распахнул громоздкую дверь.

– Что это?! – в ужасе воскликнула Виджая, прячась за Жениной спиной.

– Разве я не говорил, что иду в кафе для иноморфов? – он нарочито небрежно приподнял одну бровь. – Кстати, оно единственное во всей Беларуси, поэтому тут бывает шумно.

– Почему ты хотел идти в это кафе?! – возмутилась Виджая.

– Так мне нужно встретиться со знакомой!

– Твоя знакомая является иноморф?!

– Она – бармен, – Женя указал на татуированную девушку, которая возилась с кофемашиной.

А вокруг развернулся пестрый карнавал: иноморфы всех мастей и видов болтали, пили коктейли (кто мог) и выясняли отношения. Призраки древних замков сидели за столами, прямо на полу клубились ужи, под потолком завис сокол-оборотень, а в углах смущенно прятались ночницы, хвостатые монстры с длинными ушами. В старину ночницы ползали по деревьям, разрушая птичьи гнезда, или пробирались в дома и пугали детей, чтобы те плакали всю ночь, а теперь, как и лоймы, скучали и лишь вспоминали былые подвиги.

Женя кивнул на свободный столик:

– Сейчас что-нибудь тебе закажу. Да не бойся! Тебя никто не тронет.

Виджая осторожно присела на край деревянной скамьи и, озираясь, прижала к себе рюкзак.

– А лизун?

– Да его поймают с минуты на минуту, если уже этого не сделали.

Внезапно воздух взорвался, словно кто-то откупорил бутылку, и в сером облаке появилась маленькая сердитая бабушка с острыми ушами и в льняном домотканом платье.

– Чего опять сюда приперся? Иди в свое кафе, парень!

– У тебя, Воструха, не спросил! – фыркнул Женя и направился к барной стойке, а бабулька понеслась по проходу, скандируя:

– Свободу иноморфам! Одного напитка в неделю мало! Мы – свободное племя!

Женя плюхнулся на высокий стул и обратился к барменше:

– Как ты тут работаешь, Эмма?

– И тебе привет, Бражник! С ними веселее, чем с людьми, – улыбнулась девушка лет девятнадцати. Левая рука, ключицы и затылок были покрыты орнаментальными татуировками. Волосы она собрала в высокий хвост и надела черную футболку с надписью: «Не гавары нікому, што робіцца дома». – Обычно тут спокойно, но в последнее время что-то возмущаются мои монстрики. Ты ведь в курсе, что им за хорошее поведение полагается один напиток в неделю? Так вот, теперь им, кажется, этого недостаточно.

Женя подозвал к себе долговязого официанта:

– Миша, отнеси вон той… особе в пальто чай с ядом. Но будь осторожен, а то вечером окажешься женатым на этой приставале.

– Подружка? – У Эммы от удивления вытянулось лицо. – Неужели?

– У меня нет друзей и тем более подружек, – отрезал Женя.

Эмма бросила ему бутылку газировки и томно прошептала:

– А как же я?

– Ты отказалась со мной встречаться, так что я буду ненавидеть тебя, пока смерть не разлучит нас. И в моих контактах ты всегда будешь «ужасной бывшей».

– Фактически я являюсь «ужасной несостоявшейся бывшей», Бражник, – засмеялась Эмма. – Парни ноют, что им так тяжело после отказа девушек с ними встречаться. Но это не самое страшное в жизни. Вот откажи им печень, было бы в разы хуже.

Женя растянул губы в фальшивой улыбке и захлопал в ладони:

– Плоско-леджендарный юмор Эммы. Это канон. Я не имею права вмешиваться.

– Не издевайся. А как же Половинкин? Ты с ним тысячу лет дружишь.

– Он разделяет мои интересы, и на этом всё. Никаких нежных чувств я к нему не испытываю. – Женя внезапно покраснел, вспомнив, как во время землетрясения руками прикрывал голову Михея.

Эмма уставилась на Виджаю:

– А она ничего. Индианка, что ли? Может, она наконец лишит тебя девственности.

У Жени перед внутренним взором пронеслись рваные образы: полуосвещенный сарай, клетчатый плед и густые рыжие волосы, укрывающие хрупкие девичьи плечи. Он усилием воли отогнал картинки из прошлого и сказал:

– Честно, она привлекательная. Мне нравятся ее настойчивость и отвага, но она слишком назойливая. Такие люди раздражают. Кажется, она планирует меня преследовать. В любом случае она сегодня здорово меня выручила, так что, по крайней мере, я постараюсь не грубить. Хотя… как получится.

Эмма нахмурилась:

– Вас, парней, не понять. Симпатичная девушка проявляет внимание. Радоваться бы.

– Да она похожа на террористку. А у них нельзя идти на поводу. Это непреложное правило. Ладно, несостоявшаяся бывшая, что ты хотела?

Эмма вынула из-под стойки увесистый блокнот с поцарапанной картонной обложкой, с разводами, с пожелтевшими и разбухшими от влаги страницами.

– Попросили тебе передать.

Женя потянулся было к блокноту, но резко отдернул руки:

– Кто попросил?

– Да какая-то старуха. Так и сказала: «Передайте Бражнику Евгению, ведущему подкаста „Криминальный мизантроп“».

Женя поморщился и скрестил руки на груди:

– И откуда эта старуха узнала, где меня искать?

– Ты чего? Сам же в своем подкасте много раз говорил, что собирал информацию в кафе «Странные дела».

– Это правда. Но что-то тут мне не нравится, – задумался Женя. – Кто это сказал? «Не верь ничему, что слышишь, и только половине того, что видишь». Я же на днях читал одну книгу. Эдгара Аллана По, что ли? Вроде его.

Эмма передала чашечку кофе ночнице, которая приползла к стойке, и спросила у Жени:

– Эй, капитан Душнила, будешь брать блокнот или нет? Это старье мне тут не нужно.

– …И половине того, что видишь… Как выглядела эта старуха?

– Да не знаю. Как все старухи. Куртка безразмерная, сама толстая, лицо круглое и живот, трясущийся при каждом движении.

Женя допытывался:

– Ну сколько ей лет? Семьдесят? Восемьдесят?

Эмма пожала плечами:

– Лет сорок пять-пятьдесят.

– Ты обалдела? Какая старуха? Моей маме сорок! Ладно. Дома разберусь. – Женя забросил блокнот в рюкзак и обернулся. Виджая мило беседовала с Мишей, а на ее столике сидел сокол-оборотень и клювом ковырялся в чашке с чаем.

– Перехватят твою подружку! – погрозила пальцем Эмма.

– Надеюсь. Ну пока! – Женя направился к двери, на ходу бросая: – Чатурведи, пойдем! Доведу тебя до метро. Дальше сама. Тебе на какую станцию?

– На «Фрунзенская». Там есть офис папы.

– Понятно. В минском метро даже слепой и глухой не заблудится.

Дома у Жени творилось что-то невообразимое: мама с папой ругались возле открытого окна, а Эрик в крайней степени возбуждения ошарашенно вертел головой.

– Ваша мама серьезно утверждает, что видела хута? – ухмылялся отец, развязывая галстук. Видимо, только что вернулся с работы.

– Андрей, говорю же, что видела! Огненный дракончик летел и вдруг на несколько секунд замер у нашего окна. Я хотела его позвать, и тут явился ты. Все испортил! – сварливо пробормотала мама и вдруг спохватилась. – Ой, у меня же духовка!

Она побежала на кухню, Женя ринулся за ней.

– Мам, зачем тебе хут нужен?

– Как будто ты не знаешь, что хут приносит в дом богатство и успех. – Она смазала стеклянную форму оливковым маслом.

– Знаю. Но разве нам не хватает денег? Ты вон себе недавно кольцо купила с бриллиантом. – Женя подошел к плите, снял крышку с казана и окунулся в ароматный пар от шафрана и зиры. – Сегодня на ужин настоящий узбекский плов с бараниной!

– Смешной ты, Женька! – Мама разбила два яйца на сковороду и добавила немного крохотных сушек. – Сейчас за пару минут приготовится яичница. Хут ее очень любит. Почувствует запах и прилетит. Представляю, как вытянутся физиономии моих подруг, когда я объявлю, кто поселился в моей квартире. Это редкая удача! Кстати, почему ты до сих пор в куртке? И почему она изорвана на спине? Ты с кем-то подрался?

– Да… Просто… Все в порядке. – Женя до сих пор не расстегнул куртку, потому что на шее алел «привет» от лизуна. С другой стороны, кто-то из ОКДИ все равно позвонит родителям и рано или поздно они узнают о случившемся возле главпочтамта.

Через минут десять мама поставила тарелку с яичницей на подоконник, открыла форточку и заголосила:

– Хут, хут, ідзі сюды! Дам табе яічніку-абарачніку!^[13]

Папа, Эрик и Женя сидели на диване плечом к плечу, с трудом сдерживаясь от фейспалма.

– Хуты давным-давно исчезли, – прошептал Женя. – Блин, соседи же слышат. Папа, да забери ты у нее эту яичницу!

Отец ужаснулся:

– Еще чего! Мне жизнь пока дорога!

– Слабый пол, говорили они, – тяжело выдохнул Эрик.

– Французская пословица гласит: если вы считаете женщину слабым полом, попробуйте ночью перетянуть одеяло на себя, – хихикнул папа, а мама по-прежнему кричала: «Дам табе яічніку-абарачніку!»

– Нет такой пословицы. Это ты сам придумал! – сказал Женя, чувствуя, как по лицу покатились крупные капли пота.

– Сын, ты почему в куртке? У тебя озноб? Ты заболел? – забеспокоился папа. – Дай-ка проверю лоб!

Женя увернулся и от вопроса, и от отцовского прикосновения:

– Да все нормально! Теоретически можно вырастить хута дома. Нам преподаватель по домашним иноморфам рассказывал. Нужно тридцать дней носить яйцо под мышкой, и тогда вылупится огненная змейка.

Эрик запротестовал:

– Я сразу отказываюсь. У меня оно треснет.

Папа поднял одну бровь и пафосно произнес:

– Тогда ты, Жека! Ради любимой мамы! Мать – это святое!

Женя устало пошаркал в свою комнату:

– Если я умру от того, что слишком сильно закатил глаза, это будет ваша вина. Я к себе. Когда мама наиграется, позовите на ужин.

Осенний вечер медленно крался в комнату через форточку, которую Женя оставил открытой перед выходом в колледж, и оставлял серые тени на постерах с изображением Кэна Канэки, Токи Кирисимы^[14] и Нейтана Дрейка^[15].

Кровать была аккуратно заправлена – Женя любил порядок. Книжные стеллажи заполнены детективами, книгами про серийных убийц и монстрологическими энциклопедиями. На компьютерном столе лежали геймпад и стопка блокнотов и ежедневников. В одном углу стоял шкаф для одежды, а в другой закатился геймерский стул.

Дверь скрипнула, и в образовавшейся щели появилась любопытная физиономия Эрика:

– Будешь сегодня играть в «Анчартед»? Хочу посмотреть.

– Не-а. Нужно подготовиться к завтрашнему семинару. Что ты там топчешься? Заходи уже! Скоро ужин?

– Мама накрывает на стол. – Эрик заполз в комнату на четвереньках и, с трудом взобравшись на кровать, ухнул. – Ого-го! Какой след на шее!

Женя уже успел переодеться в домашнюю одежду и теперь с досадой подумал о предстоящем разговоре с родителями. Мама, как обычно, воскликнет что-то вроде: «Почему это случается именно с тобой? Все дети как дети, а ты вечно впутываешься в опасные истории». Папа раз тридцать уточнит, все ли в порядке со здоровьем, и начнет исследовать Женю, ища переломы и другие увечья.

Эрик спросил:

– Ты хоть поцеловался с той индианкой?

– Что?! Откуда ты про нее знаешь? – удивился Женя.

– Так она опубликовала видео с тобой. Ну, там, где лизун тебя чуть не придушил. Я родителям не показывал. Мама с ума сойдет.

– Ты вообще о чем?! То есть, пока меня душил монстр, она снимала на камеру? Чокнутая!

– Может, и чокнутая, но красивая. Я бы с ней… – Эрик мечтательно улыбнулся, но получилась угрожающая гримаса.

– Да заткнись ты уже! Мама услышит и поседеет. Мой ангелочек еще не думает о девушках, – высоким голосом, пародируя маму, произнес Женя. – Родители все равно узнают. У сотрудника ОКДИ их номера телефонов. Где это видео? Хочу посмотреть.

Искать долго не пришлось. Видео уже завирусилось и набрало девяносто с лишним тысяч просмотров. Жене было странно наблюдать себя со стороны. Вот он стоит на четвереньках прямо на тротуаре, голова вздернута к серому небу; хвост лизуна, подобно кнуту, закручивается на шее. Женины глаза уже навыкате, а рядом никого! Длинный язык монстра маятником качается перед вздувшимся лицом Жени. Вдруг камера резко съезжает вниз и начинает трястись. Это Виджая бежит и кричит: «Шука!» И на этом все.

– Она смешно ругается. Шука, кхе-кхе, – заметил Эрик. – Посмотри другое видео. Кто-то еще снимал.

На этот раз Женя увидел прыжок, который сбил его с ног. Лизун преодолел расстояние до своей жертвы за несколько секунд. Мощное мускулистое тело, обтянутое чешуйчатой кожей, вытянулось струной, хвост казался бесконечно длинным. Под тяжестью монстра Женя упал, а клинок отлетел в сторону. Зеваки разом испуганно ахнули, какая-то старушка, может, та, в красном берете, с отчаянием запричитала. И вот почему никто даже не сделал попытки помочь. Лизун размахивал своим длинным языком, таким образом заранее предупреждая смельчаков с ним не связываться. Прошло несколько мгновений, которые, однако, длились очень долго, пока лизун душил Женю, и вдруг в поле зрения камеры появилась Виджая. Она с перекошенным ртом, извергая ругательства, выкатилась из толпы, схватила клинок и двинулась прямо на монстра. Это выглядело безрассудно и отважно одновременно, потому что Виджая в прямом смысле могла остаться без кожи на лице. Дважды кончик языка едва не коснулся ее. Один раз мазнул по пальто, а во второй Виджая смогла увернуться. И то, что у нее получилось ударить клинком по спине лизуна, выглядело самым настоящим чудом и редким везением. Иноморф взвизгнул, спрыгнул на тротуар и, по-лягушачьи раздвигая задние лапы, поскакал к крыльцу.

– Черт! Выглядит… м-м-м… мерзко. Я про иноморфа, – промычал Женя и с брезгливостью бросил телефон на кровать.

– Есть немного. Эта индианка или очень глупая, или очень смелая. Она, можно сказать, спасла тебе жизнь, – заметил Эрик и с улыбкой добавил: – И еще она красивая.

– Да я уже понял! По мне, так нормальная. Обычная. Таких девчонок миллион. Хотя не совсем обычная, если учитывать ее происхождение… Ай, ладно. – Женя вытащил из рюкзака блокнот, который передала Эмма, а следом контейнер для обеда, весь в сердечках и солнышках, и крикнул в коридор: – Ма-а-ам, ты можешь класть перекус в другой контейнер?! Нормальный! Обычный!

– Тогда обедай в студенческой столовой! – из кухни ответила мама.

– Ты уверена, что тебе нужны два сына-инвалида? Там же еда – сплошная отрава! – сердился Женя.

На кухне что-то грохнуло и зазвенело.

– Беги, Жека, беги! – хихикнул Эрик.

Контейнеры, контейнеры…

Женя едва успел подготовиться к завтрашнему семинару, как звякнул телефон. Он покосился на настенные часы (23:05), поднял трубку и недовольно рявкнул:

– Ну?!

Заверещал на зависть бодрый голос Михея:

– Рандомный факт. Библиотеки в Древнем Египте назывались «домами папируса» или «домами жизни». Над входом в библиотеку фараона Рамзеса II висела табличка с надписью «Душевное лекарство».

– Какое достижение! Ты научился пользоваться Википедией. Серьезно, Мих? Одиннадцать часов! Мне плевать на египетские библиотеки!

– Я просто нашел прикольный мем. Послал тебе картинку пару часов назад, но ты не прочитал сообщение, поэтому теперь слушай. Я: ищу книгу про… Библиотекарь: …про чтение мыслей? Я: нет. Библиотекарь: черт! Однажды это сработает!

В ответ Женя так громко выдохнул, что тюль на окне закачался.

– Давай вместе что-нибудь посмотрим, – предложил Михей. – Спать совсем не хочется.

– Не-а. У меня кое-что есть. Возможно, материал для подкаста.

– О, круто! «Криминальный мизантроп» возвращается? Завтра расскажешь. Спокойной ночи.

Женя направил свет настольной лампы на блокнот, похожий на небольшую книгу, и долго вглядывался в корешок, переплет и обрезы, все в светло-коричневых подтеках. Но ничего интересного так и не обнаружил: обычный блокнот, пролежавший на пыльном чердаке лет двадцать, а то и больше. Однако уже первая страница заставила Женю изумленно поднять брови. Аккуратным почерком была сделана пометка:

«Сентябрь, 1995 год. Минский монстрологический колледж имени Стефана Дрыгвича. Дневник принадлежит Хранителю историй».

В этом колледже учился сам Женя, так что события набирали обороты и делали эту ситуацию все менее предсказуемой. На второй странице все тем же каллиграфическим почерком было написано:

«Истории могут теряться, а подробности – забываться. Я, Хранитель историй, возложил на свои плечи ответственную миссию – запечатлеть. Буду честен, участники описанных ниже событий не давали мне разрешения на запись. По этой же причине я скрываю свое настоящее имя. Понимаю, что подслушивать и подсматривать не очень красиво, но мои последователи спустя время сами же будут мне благодарны. За отдельную плату, конечно. Пожалуй, начну с самой первой встречи клуба „Живая библиотека“. Вот как это было».

Женя перевернул страницу.

«Я стоял за книжными стеллажами. С этого места хорошо просматривалось небольшое и свободное от шкафов пространство у самого входа в библиотеку. Студенты (их было семеро) сидели на стульях в кругу, а библиотекарша, молодая женщина, жаль только, что страшненькая и слегка забитая, типичный синий чулок со здоровенными очками на половину лица, говорила следующее:

– Добро пожаловать на первое заседание клуба „Живая библиотека“! Я рада, что вы откликнулись. Надеюсь, что количество участников будет увеличиваться, чтобы каталог «живых» книг расширялся. – Агата Вениаминовна (так звали библиотекаршу) одернула старушечий кардиган мрачного коричневого цвета и присела на свободный стул. – Сразу скажу, что идея не моя. О „живых“ библиотеках я прочитала в журнале „Вокруг света“. Идея состоит в том, что носителями информации являются люди, а не книги или газеты. Ведь у каждого из нас есть своя особенная история: смешная, грустная, драматичная, возможно, пугающая. Из каждого жизненного случая мы выносим определенный опыт, который может пригодиться остальным. Давайте порассуждаем над этим! Федя, ты какая книга сегодня?

Это Агата Вениаминовна спросила у очень худого первокурсника с торчащими во все стороны волосами. Забавный парень. Федя хихикнул:

– Юмористическое приключение, наверное.

Тут я согласен! Этот растяпа вечно проливает суп в столовой, не знает, как совладать со своими длиннющими конечностями, и частенько попадает в передряги.

– Сегодня я проспал. В спешке собирался и выскочил на улицу в тапочках, – рассказывал Федя. – Вернулся домой и опоздал на трамвай. Попытался его догнать, поскользнулся и зацепил бабулю. Она выронила корзину с яблоками. Потом мы вместе собирали их по тротуару… И такое у меня каждый день.

Студенты засмеялись.

– Маша, а ты? – Агата Вениаминовна прикоснулась к руке рядом сидящей девушки. Кажется, она учится на третьем курсе. Что я могу сказать про нее? Эти голубые глаза! Цитируя Пушкина: „гений чистой красоты“.

Маша слегка покраснела и пробормотала:

– Романтическая повесть. Я недавно познакомилась с одним молодым человеком и… ну… понимаете…

Эх, влюбилась! С такой бы и я встречался. А она со мной – нет!

– Уверена, что твоя история не хуже, чем у Джейн Остен, – улыбнулась библиотекарша. – Надеюсь, в будущем ты нам ее расскажешь! Аня, а почему твой брат Слава не захотел к нам присоединиться?

Толстая и прыщавая девчонка, по мне, так сущая уродина, пожала плечами:

– Он не любит делиться секретами.

Сто процентов. Этот сам себе на уме. Кстати, трудно поверить, что Слава и Аня родные брат и сестра. Слава со смазливой физиономией, высокий, стройный, а Анька еще та страхолюдина.

Потом студенты долго рассуждали, какими книгами себя представляют. Я чуть было не сдох от скуки. Спасибо печурнику, который вовремя выбрался из угла и стал жаловаться, что слишком шумно, и собрание затягивается, и бла-бла-бла. Забавный этот кот. Так важно ходит на задних лапах. Хорошо, что ОКДИ позволили ему остаться в библиотеке.

На прощание Агата Вениаминовна сказала:

– Во-первых, все, что сказано на заседании, не выходит за пределы этой комнаты. Во-вторых, вот вам домашнее задание. Подумать над историей, которой вы можете поделиться с другими. Название и жанр мы внесем в каталог. И помните, что самой главной библиотекой в жизни является наше сознание, и хорошо, если там будет порядок».