Сознание не терпит пустоты, а потому склонно населять её призраками. Хорошо, что мое сознание наполнено до краев, я очень постарался. Ага, помогло мне это, как же. Даже если соблюдаешь все правила движения, нельзя исключать, что на дороге тебе попадется идиот.
Очень прошу тебя поверить мне, мама. Безумен не тот, кто творит безумие, но тот, кто пытается его скрыть. Разве не этому ты меня учила с самого детства? И, что самое главное, безумие всё равно скрыть невозможно…
Ух, не могу больше сдерживаться: я видел духа, мама! Невероятно! Посидев немного за тем столом, я увидел его. Сперва всё было так бредово, что я трясся от смеха - но вот смех обрывается на полу-ха-ха, и я натурально начинаю дрожать. Жалкий скептик, получивший пинок под зад. А было дело так.
Дамочка Крыжановская заунывным голосом взывала к потустороннему миру, ее туша колыхалась от нахлынувших... Ну не знаю, назовем это чувствами. Выглядело и правда смешно. Но потусторонний мир «ВНЯЛ ЕЙ» (ее слова, не мои, и именно вот так, капслоком), и вот это уже стало совсем не смешно. Дух звучал устало и так, будто мы его оторвали от чего-то важного. Человеческая масса жира в приторных и даже сюсюкающих выражениях начала расспрашивать бестелесного гостя о всякой ерунде. Она аккуратно пыталась свести разговор к книге, надеясь, что мы ничего не заметим. Но я заметил, дух заметил. Все всё поняли, не тупые же.
Ворчливый полтергейст начал с того, что в этом нет смысла. Что любое его слово будет искажено. Любая фраза, написанная рукой этой женщины и подписанная его именем, заставляет его ворочаться в ветхом гробу. Я жалею его, мама. Мало приятного, что даже после смерти тебя тревожат всякие дамочки-писалочки.
Выпустив пар, граф (кстати, это был дух графа Рочестера) перешел на французский и начал диктовать новую книгу. Ух, какая история ждала читателей, мама! Даже я был впечатлён. Внутренне я вздыхал и содрогался, рыдал и смеялся, но внешне, конечно, постарался сохранить выражение растерянности и скепсиса. В тот момент это не имело особого смысла, но в будущем могло сыграть мне на руку.
"C'est la fin", закончил граф, помигал пару раз и померк. Граф исчез, но рассказанная им история была прекрасна, мама. Милая и чувственная. С идеально сбалансированной остросюжетностью, красотой языка и глубиной мысли. Кажется, я начинаю понимать, почему эта дамочка пользуется такой популярностью.
———
Дорогая моя мама, заканчиваю письмо спустя несколько недель. Я снова встретил Крыжновскую, она дала прочитать мне свою рукопись. Там ни осталось ни кусочка, ни строчки! Как же так! - напал я на горе-писаку. Она возразила, что это "дополненная", "адаптированная для русского читателя" версия.
Пока жив человек, будут существовать и бездарности. Ты всегда так говорила, мамочка, но только сейчас я понимаю, о чём шла речь. Своими "улучшениями" люди, возомнившие себя гениями, могут извратить даже самое чистое и прекрасное творение. Я не буду пересказывать тебе того, что я прочитал, поверь на слово. Роман стал таким же прекрасным, как пьяная шлюха на льду. Красивым, как старая перечница. Я о Крыжановской, разумеется. Сюжет перекосило в сторону остросюжетности, и текст стал опасно балансировать на грани мыльной оперы. Язык отравлен теми приёмчиками, что используют семиклассницы в любовных фанфиках, когда претендуют на высокий стиль. А философия? Что это такое? Наверное, что-то съедобное, поэтому она сожрала её до крошки, и в тексте ничего не осталось. Я раздавлен. И самое страшное, что я не могу развидеть этой рукописи, мама. Даже очки не защитили мои бедные глаза. Сквозь них она просочилась в разум, навсегда вытеснив оттуда призрак графа Рочестера. Я тону в пучине пошлости и дурновкусия.
Кажется, я больше ничего не понимаю в этой жизни, мама. Почему мадам Крыжановская обладает таким успехом? Почему граф продолжает являться ей? Когда уже она наконец умрёт и оставит нас - меня и графа - в покое? Вопросы, на которые я не могу найти ответ. Прощай, мама.
Навеки твоё опечаленное Чадо.
