«Ах вот ты какой, оказывается!» – Наташа укоризненно посмотрела на гостя, с которым уже неоднократно чокнулась, своим уже считала его, доверяла ему свой чок, а он… Улыбнулась загадочно, покачала головой, дескать, а этого вам, дорогой товарищ, знать совсем не обязательно! Подняла бокал, салютуя молодожёнам, и выпила до дна. Кто она? И кем приходится? Вот нахал!

– О себе: зовут меня Наташа Ермакова. Я – креативный директор дизайнерского агентства «Аквариус». Не замужем. 90х60х90, как видите …

Толпа гостей одобрительно загудела. Хоть и подвыпившие, а фишку рубят, ну, нравится людям смелость и дерзость. Да и параметры Наташины, как говорится, налицо. Своим выступлением Наташа убила сразу двух зайцев: показала, что она ничуть не огорчена женитьбой бывшего на сестре и отшила всех потенциальных кавалеров своим великолепием. Вот я какая, попробуй, сунься! Один всё-таки попробовал:

– Девушка, Наташа, и как же вам удается поддерживать такую фигуру? Вы спортом, наверное, занимаетесь?

Конечно, её фигура его заинтересовала. А как она в 25 лет стала креативным директором, не спросишь? Это ведь поинтересней будет! На вопрос парня неожиданно ответила Светка:

– Кендо. Знаешь, что означает? – и, когда уличённый в невежестве гость посрамлённо замолк, обратилась к Наташе: – Кстати, о спорте – подруга, ты же не в курсе, мы с Ленкой теперь – секьюрити!

Тот же парень опять оживился:

– А вот с этого места поподробнее!

Но подробности предназначались совсем не для его ушей. Светка продолжала вполголоса, чтобы не мешать свадьбе идти своим чередом, пусть гости обратят своё драгоценное внимание на виновников торжества, жених и невеста заждались, поди. А послушать Светкины новости Наташе очень хотелось. Давайте, девчонки, пошепчемся! У них – своя свадьба, у нас – своя.

– В секции один предложил, – голос у Светки возбуждённо дрожал, глаза восторженно сияли. То ли напитками злоупотребила уже подружка, то ли действительно ей очень нравилась новая тема, – он уже давно в охранном агентстве, а тут у них женское отделение открыли.

Вау! Женское отделение! Это же элита, представительский класс охранного бизнеса. Круто появляться на своих бизнесовых тусах в окружении накачанных, рослых и стройных профессионалок. Круто, а кому-то и стрёмно: типа, ты уже и не мужик вовсе, если тебя бабы охраняют. Правда, сейчас чаще тёлок приглашают для жён и детей. Няня, она же – телохран. Наташа вспомнила, как они не раз с девчонками после тренировок обсуждали подобную возможность. Себя Наташа в этой роли совсем не представляла, а вот Светка, да и Ленка тоже, прямо-таки мечтали. Спали и видели. И вот, выходит, всё сбылось! Девчонки тараторили наперебой:

– А мы как раз без работы сидим, собирались уже домой. В издательстве, куда мы после института устроились, тухло совсем, платят гроши, и перспективы никакой. Так что уже не знали, что делать. А тут Вадим – пойдём, девчата, к нам в агентство, – тараторила Света. И тут же флаг из рук перехватила Ленка:

– Я говорю: пойдем, не понравится – бросить всегда успеем. В издательстве выторговали себе на первое время свободный график. И пошло-поехало.

Как они ни старались тихариться, а всё-таки рассказ о профессиональных тайнах женщин-секьюрити свадебный стол слушал в полной тишине. Интересно, а как же. Экзотично. А то и, глядишь, полезно – мало ли, как жизнь повернётся? Светка, уловив всеобщее любопытство, порозовела, но не засмущалась, с наслаждением купаясь во внимании свадебного застолья. Словила минуту славы! Да ещё и прорекламировала себя. Правильно, знай наших!

– Обращайтесь, если что. Телефон у Жени с Борей возьмёте. Мы теперь выделяемся в самостоятельную структуру, Амазонки.ру. Легко запомнить, правда?

За столом начался целых переполох. Все мужчины повытаскивали свои телефоны, чтобы забить туда пикантную информацию. Ближайшие соседи пытались добыть у амазонок и личные контакты. Светка сопротивлялась, а Ленка, вроде бы, уже скидывала соседу справа свой номер. Остальные девушки за столом сидели с кислыми лицами, равнодушно ковырялись вилками в остывшем фондю. Их показное равнодушие к происходящему развеселило Наташу.

Смешные, ишь, не нравится, когда их мужчинки наперегонки побежали кадриться к профессионалкам-охранницам. Вам, дорогие мои кумушки-домохозяки, киндер-кюхен-кирхен, полезно было бы иметь за душой хоть что-нибудь, кроме вашего уютного домашнего курятника. Вот тогда и мужики ваши, чуть что, не будут на сторону глядеть! Наташины наблюдения за миром женатиков прервал звонок мобильного в её сумочке. Она взяла телефон и вышла в коридор.

Звонил, конечно, Бобриков – кто же ещё? Под монотонный бубнёж занудного сотрудника Наташа пошла бродить по квартире, в которой никогда прежде не бывала. Успевая ответить Бобрикову что-то дежурное, типа «Всё должно быть готово к 16-му!», она с гораздо большим вниманием рассматривала стильную современную обстановку с элементами хай-тека. Надо же, как обставились! И без меня обошлись, даже не обратились!

– Да-да, Бобриков, встроенные, встроенные!

… А кухня какая! Да это и не кухня, это актуальная современная многофункциональная зона, надо же, двухуровневая, обеденная ниже, кулинарная выше. Правильно, всё как надо сделано.

– Нет, Бобриков, стационарные, на металлическом каркасе…

А пол какой! Наташа осторожно освободилась от одной туфли, поставила ногу, защищённую лишь невидимой паутинкой колгот, на разноцветную, как изразец, мраморную плитку. Тёплый.

– Ну, мы же с вами уже это обсуждали, Бобриков! Артикул Т1/156. Да. Да. Я перезвоню.

Наташа и не заметила, как это произошло: две туфли на высоченных каблуках и платформе, стоят посреди кухни, а Наташа с ногами залезла в удобное кресло, прикрылась пледом, который так кстати оказался здесь же, на спинке. Она сидела, смотрела в окно на падающий снег и чувствовала себя настолько защищённой, ограждённой от всего: «я в домике!», что не заметила, как вошла Женя.

Сестра скользнула на кухню, не издав ни единого звука. Наташа просто увидела её отражение в тёмном окне рядом со своим. Как в детстве. Эта картина – мы обе, две сестры, рядом, смотрим в морозное, тёмное окно – была точной рифмой с только что зафиксированному детскому ощущению «я в домике!».

Наташа не сразу сообразила, что заглянула в прошлое. А в настоящем Женя подсела к ней, и, обняув, пыталась прочитать ответ в её глазах, ответ на свой незаданный вопрос: ты действительно рада за нас? Не дуешься? Тебя ничто не тревожит, не гнетёт? Фирменная Женька, в своём репертуаре!

– Как хорошо, что ты приехала! Я думала, обидишься на меня на всю жизнь!

Вот и поговори с такой! Прямо мать-Тереза в молодые годы. Наташа с детства терпеть не могла эту женькину доброту без конца и края, «тепло, морозушко!» в полный рост. Но и любила Женьку за это тоже. Такой вот парадокс. Правда, на этот раз доброта стала стратегическим ресурсом, с помощью которого сестра прибрала к рукам то, что плохо лежало: Наташиного бывшего жениха.

Вроде бы, после несостоявшейся свадьбы он сам не свой был, так Женька его и отпаивала, и выхаживала. Вот и довыхаживалась: вышла сама за него замуж, и утритесь, остальные! «Она его за муки полюбила, а он её – за состраданье к ним». Прям Шекспир!

– За что же мне на тебя сердиться, дурочка! – Наташа говорила совершенно искренне. Она любила сестру, однако трезво и рационально видела в ней слабости и неуместности. И не стеснялась честно и прямо о них говорить. Ну так ведь на то она и сестра родная, правда? А Женька, как будто могла подслушивать её мысли, вторила им:

– Нет, правда. Он был такой несчастненький, просто сердце разрывалось смотреть.

Сердце разрывалось у неё! Да такой жених завидный пропадает, тут любая бы юлой извертелась, чтобы не упустить.

«Любая, да не я!» – гордо подумала о себе Наташа, – «я выше простого бабского желания выйти замуж, урвать себе мужика для плотских утех и для материального обеспечения, что тоже немаловажно. Мне нужен мужчина-мечта, мужчина-лидер, мужчина-звезда. Такой, чтобы, глядя на него, хотелось трепетать и петь!» Ну да. Ей хотелось найти не секс-машину, не кошелёк, но – Любовь с большой буквы Л. «Ведь я этого достойна!» Но Женьке она ничего такого говорить не стала. Зато сказала другие хорошие слова:

– Да ты просто спасла всех нас – его от комплекса неполноценности, меня – от чувства вины. Так что – спасибо тебе, дорогая сестренка!

И это тоже была правда. Если честно, Наташу немного, самую-самую чуточку, задевало материальное благополучие, хозяйкой которого так неожиданно стала её … хм… сменщица. Пускай! Тем более, Наташа знала это на сто процентов, так же хорошо, как она знала свою сестру: Женька к богатству и комфорту не особенно стремилась.

Любая бы другая нарезала круги вокруг бесхозного Борьки с умыслом, а у Женьки всегда был один умысел: помочь, утешить, спасти, слёзки утереть. Наташа, как старшая, её ругала за беспросветный альтруизм, дразнила блаженненькой, а вон оно, как повернулось! И альтруизм фирменный Женькин, и доброта эта её беспонтовая – всё пригодилось, всё в дело пошло.

В результате Наташу обуревали смешанные чувства: лежавшую на одной чаше весов радость за сестру с лихвой уравновешивали – да, ревность к удачливой новой плюс претензии к бывшему за то, как он быстро утешился. Зато теперь они с Борькой снова друзья. Как когда-то, в до-любовную эру. Да к тому же ещё и родственники! Между прочим, дружба с хорошим рекламистом ещё никакому дизайнеру не помешала. Да и не только бизнесовый интерес тут, они же с Борькой однокашники по универу! Всю жизнь им теперь на тусовках выпускников встречаться, так что дружить, однозначно, лучше, чем шугаться при встрече по разным углам, как это обычно заведено между бывшими.

А Женька не унималась, ушат её красноречия и славословия, кажется, не имел дна. Она, похоже, забыла, что день свадьбы сегодня у неё. По идее, сестра невесты Наташа должна была бы разливаться в поздравлениях и пожеланиях. Но разве можно перепеть, перещебетать этого соловья!

– Ты такая умница, Наташечка! Мама звонила, рассказывала о твоих успехах… Она так гордится тобой! И я тоже, я всегда знала, что у тебя все получится! Надо же, двадцать пять всего, и уже такая карьера – машина, квартира!

Щебетанья не мешали Женьке, пока суд да дело, хлопотать у плиты, порхать вокруг большого разделочного стола. Она кружила по кухне, открывала духовку, пробовала, поворачивала вентиль, закрывала, вытаскивала блюдо из посудомойки, вытирала, смахивала крошки с обеденного стола, поправляла стулья – и всё это ловко, незаметно, все движенья казались выверенными па современного танца. Современного, но очень гармоничного и плавного танца без музыки. Впрочем, музыкой были уже сами её движения. Заворожённая танцем сестры, Наташа, как зомби, вдруг выпалила информацию, которую вообще-то не собиралась делать достоянием общественности:

– Квартира не моя. Её мне фирма предоставила, в кредит. А из зарплаты деньги вычитают. Но, если всё пойдёт так, как сейчас, через пару лет расплачусь. А там у тебя что?

Из духовки доносился такой чарующий аромат, что Наташа, помимо воли, приблизилась, открыла крышку и заглянула внутрь. Ой!

– Да, мясо по-французски, как ты любишь. А машина – тоже в кредит?

Нет, свою машину Наташа купила себе сама. И готова была говорить об этом приобретении часами. Но сейчас на повестке дня оказались Женькины кулинарные шедевры, и машина отодвинулась на задний план. Ну да, Наташа купила себе автомобиль. А вот её сестра Женька – она что же, сама приготовила всё то великолепие гастрономическое, которое гости метали за столом уже который час?

Эх, надо было бы догадаться, принести что-нибудь к праздничному столу. Не только подарок, но еду какую-нибудь. Вкусную. Или приехать помочь заранее. Заранее – но когда? Вчера полночи вкалывала, как Папа Карло. Их агентство готовилось к выставке, времени, как всегда, не хватало. А Женька уже, заметив огорчение на лице сестры, пыталась, как обычно, сгладить ситуацию: и девчонки-то ей помогали, и бытовой техники-то у неё много, все благодарности – блендеру с мультиваркой!

– Я к тому же повар по специальности – не забыла? Ой, а салат ты попробовала? Вот, вот этот, – и Женька полезла в холодильник – большой, двухдверный, мечта хозяйки! Младшая сестричка скрылась в нижней камере по пояс, а если захочет, и с ногами уместится – холодильник размером почти с гардеробную! Наконец, нашла, что искала и, довольная, поставила на стол перед Наташей очередной изыск.

– Угадай, что в нем? Я его сама придумала, честное слово!

Наташа попробовала и попросила ещё. Вот ведь прорва! Когда за столом сидела, уже наелась, кажется, на год вперёд, и вот, поманили аппетитным сочетанием ингредиентов – и снова готова есть вкуснятину.

«Хорошо, что я не повар и себе так вкусно каждый день готовить никогда не буду. Так что и в кулинарном кретинизме есть свои плюсы», – подумала она, пытаясь всё же понять, какая именно составляющая придаёт салату такую неизъяснимую прелесть.

– Грецкий орех, кажется, и… не могу уловить. Ах, как вкусно! Грибы, что ли?

– Нет, не грибы. Это – курица с ананасом, а грибной привкус даёт порей, я его в сливочном масле спассировала, и вот! Нравится букет?

Наташа продолжала жевать, одобрительно кивать, причмокивать, всячески давая понять сестре, что она молодец, её салат, да что там – весь стол, вся свадьба удалась, лучше всех, выше всяких похвал! Женька, на что уж скромница, а тут, когда речь зашла о кулинарных талантах, села, подперев лицо рукой, и слушала, слушала похвалы, видно, что было рада. «Как мало человеку нужно для счастья», – подумала Наташа.

– Да что я о ерунде, расскажи, как у тебя, ты-то замуж не собралась? Мама говорила, этот твой босс, Филипп, кажется, и ты…

– Это все устаревшие сведения, – оборвала её Наташа. – Все в прошлом. В моём богатом, не смотря на столь юный возраст, прошлом.

И Женька всё поняла, приготовилась слушать, загорелась. Ещё в детстве у них была традиция: когда Наташа возвращалась с какого-нибудь развесёлого мероприятия, на которое Женька почему-то не попала – болела, или просто не доросла ещё – вечером они устраивались рядышком в своей комнате и Наташа заговорщическим шёпотом рассказывала сестре всё, что там было. Иногда и привирая, и приукрашивая.

Женька, кажется, понимала, что не всё в рассказах сестры – чистая правда, но не обижалась. Ей даже нравилось, так – интереснее, ярче. Как в кино! Детские утренники и праздники на природе плавно переросли в свидания и вписки – уже учась в институте, на каникулах Наташа обязательно устраивала Жене такой сеанс сестринских историй, и не только забавы ради.

Так ведь и женская мудрость передаётся, и опыт, и знания о десятках других людей, с которыми Женьке, при её домоседном и скромном характере, и за всю жизнь не перезнакомиться. В общем, полезное с приятным в одном флаконе!

И сейчас, на новой кухне, в вечер после свадьбы, Наташа увидела по Женькиному лицу, что она готова к новым рассказам. Что же, их есть у меня! Только вот не помешают ли нам беспокойные гости? Да и у тебя, сестричка, сегодня, вроде бы, другие цели и задачи. Того гляди, жених явится, обыскался, небось, басит там, за стенкой: где моя молодая супруга?

Женька хитро подмигнула сестре и скрылась за дверью. В оставленную щель из гостиной доносился на удивление стройный хор, спивавший, конечно же, исконно-посконное «Ой, мороз, мороз!» В генах это у нас записано, что ли? Откуда берется вдруг у подвыпившего русского человека желание голосить про мороз и коня, хотя коней этих уже в глаза никто не видел, кроме как на эко-фермах.

Да и с морозами в эпоху глобального потепления промашка вышла. Но нет, горланят! А, с другой стороны, что еще петь-то? Ну, понятное дело, через пару рюмашек дойдут и до «Кино». Ага, уже: «Белый снег, серый лёд на растрескавшейся земле…» Но, мама дорогая, Цой, конечно, жив, кто же с этим спорит, только он, вообще-то, умер задолго до конца прошлого века. Когда мы еще почти не родились.

Но ничего нового – такого, чтобы знали все, чтобы каждый мог горланить, не тыря слова у всезнайки-гугла – больше как-то не написали. Теперь все поют разное. Большей частью, англоязычное. Что там далеко ходить – посмотрите песенные шоу на ТВ! Даже дети большей частью поют американскую попсу. Которая, без обид, конечно же, лучше нашей. Почему так получается?

Наташа не знала, но понимала, что на свадьбе хочется грянуть единым хором, как единым голосом, родных и друзей. Значит, пока будем петь «Ой, мороз, мороз», или там про Хазбулата удалого. Пока все Мерайю Кэри не выучат, усмехнулась она, представляя, как на свадьбе её дочери, которая родится же когда-нибудь, а после и замуж засобирается, гости дружно заведут One Sweet Day.

Правда, тут же подоспел и «русский перевод», аналог, импортозамещение: те же вымышленные гости, две тысячи какого-нибудь сорокового года, сидят, развалившись в удобных летающих обтекаемых креслах, и наяривают «Самый лучший день приходил вчера!» Тоже неплохо, согласилась Наташа со своим воображением, как раз в тот момент, когда вернулась довольная Женя.

В первую очередь она, конечно же, опять ринулась к духовке и проверила, всё ли там в порядке. Ох, быть тебе мамой-курицей, сестрёнка! Но в духовке всё было о’кей, кусочек мяса на Жениной вилке отделился от целого с лёгкостью невероятной и источал буквально райское благоухание.

– На маленький огонек, пусть доходит, – Женя поделилась радостью с сестрой, как будто тайной о похищенных и найденных сокровищах. – Давай посекретничаем, как раньше. А гости пока прекрасно обходятся без невесты. Там один Борин друг с работы гитару принёс, заказы так и сыплются. На час хватит, наверное. Ну, пожалуйста, Наташечка, я же чувствую, сколько у тебя там всего накопилось!

Наташа встала с кресла, подошла к окну, оперлась двумя руками о подоконник. На чёрный город за окном падали крупные хлопья снега. Не падали – летели, кружились, завихряясь в порывах ветра, жадно заглатывали один кусок черного, свободного от снега пространства, за другим. Жадная зима. Тогда тоже была зима, подумала Наташа, почти год назад… и сказала:

– Почти год назад, в День Святого Валентина он сделал мне предложение…