Настоящее время, Милан
Мирослава
– В каком коматозе я была, что позволила тебе выбрать такое идиотское имя для меня? – дразню. Подкурила толстую сигарету с фильтром, надевая черные очки—кошки, защищая глаза от палящего итальянского солнца.
– Славка, прости меня; я думал, тебе нравится мое имя, ты так часто меня Русиком называла, – смеется парень, попивая свой коктейль.
– Я так рада, что ты вернулся, Рус. Фантазия у тебя, конечно… Я скучала по ней и по тебе, – смею от души, мысленно поглаживая свои затянувшиеся раны.
– А я рад, что ты смеешься, Лана, – взял меня за руку. – Мальчишку простила?
Это он про Петрова. Когда я очнулась, то очень долго не хотела его видеть. Тугушев уговорил меня поговорить с парнем, объяснив, что тогда Яр пытался меня спасти, пока Давид ехал к нам предупредить Амира, что на нас планируется нападение; мой муж не отвечал на звонки. Петров вынес меня на руках из ресторана и всё время находился рядом, пока не очнулась, отменив всю свою работу.
– Да, сразу как ты улетел. Оказывается, он такой храбрый у меня, – посмотрела на серебряные часы на руке; скоро забирать Матвея от репетитора.
– Так вы вместе? – осторожно спросил друг.
– Нееет, – поморщилась, даже думать о таком не могу. Петров – мой брат. – Он в своем репертуаре свободного художника.
– Тугушев? – серые глаза изучают меня и мои реакции.
Просто кивнула, боясь отвечать на этот вопрос даже самой себе. – Мне нужно забрать сына, поедешь со мной? Можешь у нас остановиться.
– У меня есть здесь квартира, спасибо, – грустно улыбнулся. Всё время меня отвлекал его шрам над верхней губой; видно, что жизнь потоскала его за эти четыре года.
– Я рада, что ты вернулся, друг. Когда будешь готов, поговорим, а так жду завтра в офисе; введу тебя в курс дел, мне не нравится начальник охраны, которого рекомендует Давид, – встала, кинув свой ноутбук в черную сумку.
– До завтра, – улыбнулся. Его улыбка греет мне сердце, возвращая в те беззаботные дни на острове. И делает больно напоминания обо всем, что произошло после.
Пригладила атласную голубую юбку, задирая её чуть выше колен, чтобы удобно было вести свой шоколадный Porsche Cayenne, поправила прозрачную блузку кремового цвета, застегнув последнюю пуговицу. Всю дорогу до дома мистера Ричи в моей голове крутились воспоминания о том, как Тугушев, он же Волк, вытаскивал меня из самой жопы.
***
Пять лет назад. Милан.
Как только дверь за Русланом захлопнулась, я начала пить. Очень много пить и курить, напивалась так, чтобы заглушить ноющую боль в груди, которая ни на секунду не оставляла. Прокручивала в голове наше последнее утро с посещением его могилы, с фото Ди со свадьбы с Дато и фото моей матери у больничной кровати отца, который, в конечном итоге, умер. И самое страшное – во мне было столько ненависти, что я больше радовалась его смерти, затем стыдила себя за это, а потом снова радовалась – и это повторялось бесконечно.
Я добивала себя, стараясь забыться; если бы у меня был выход на наркотики, они бы тоже пошли в ход. Благодарна Богу, что не было. Не знаю, сколько тогда времени прошло, когда Давид ворвался в квартиру и загнал меня в ванну, вымыв дочиста, проверив все вены на наличие уколов, заставил сдать мочу, усадил трясущуюся на стул в одном полотенце.
– Ты долбанулась?! – мужчина в идеально белой рубашке и начищенных туфлях спокойно говорит, излучая гнев; ходит нервно вокруг, сжимая кулаки.
Давид всегда идеален; его лысина и борода превосходно сочетаются, он сексуален, но тогда у меня не было никаких сил, чтобы это оценить.
– Ты понимаешь, что ты творишь?! Там, – чуть громче, указывая куда-то, – сидит маленький потерянный мальчик, у которого есть единственный шанс на нормальную жизнь, и это ты! – ткнул в меня пальцем. – Ты сидишь и жалеешь свою жопу, запивая сигареты бухлом. Тебе жить не хочется?! – карие глаза уставились на меня с просьбой и мольбой.
– Я… я, – не могла ответить, потому что была в шоке; его напоминание о Матвее заставило меня задуматься, вспомнить про обязательства, которые я решила взять на себя, когда очнулась и узнала, что у него не осталось никого.
– Я тебя спросил, тебе не хочется жить? – внезапно схватился за полотенце у моей груди и потянул на себя так, чтобы мы были лицом к лицу. От него исходил жар ярости, хоть внешне он и холоден.
– Я не знаю, – всё, что могла выдавить из себя.
– У тебя миллиарды на счетах, отличный выстроенный бизнес, но это всё хрень, Мирослава, – рычит сквозь сжатые до скрипа зубы. – Маленький мальчик уже две недели ждет, когда за ним приедет его любимая Мирослава. Мальчик, которого бросила мать и у которого умер отец. Мальчик, который провел последние пару месяцев в детском доме. Он остался совершенно один! Ты представляешь, какую боль он испытывает? Ты представляешь его страх? Зачем ты просила привезти его сюда, чтобы он смотрел на алкоголичку? Зачем ты дала ему ложную надежду на счастливую семью? – он со злостью отпустил меня, отталкивая от себя. В дверь позвонили, и кажется, он сам был счастлив отдышаться после этой нотации.
Дрожу, прижимая белое полотенце к себе; мой мозг напрочь отказывался всё воспринимать.
Давид вошёл в комнату с пакетами и прошёл мимо меня на кухню. Запахло едой, и мой живот скрутило в спазме, напоминая о том, что в нем давно не было ни крошки.
– Ты когда последний раз ела? – бурчит что-то, выкладывая на барную стойку.
– Не помню, – честно призналась, осмелившись посмотреть в его глаза.
– А я тебе скажу: когда улетела из моего дома в Москве, а что врачи говорили? – что-то моет в раковине.
– Говорили, что мне нужна диета и витамины, – бубню. В голове начали появляться воспоминания о жизни в его доме в Москве и о том, как я просила Давида забрать Тигру из детского дома. Чувство вины захлестнуло меня.
– Иди ешь, потом со всем разберемся, – скомандовал.
Он стал у кухонной гранитной поверхности и уставился на меня, как я неуклюже усаживаюсь на барный стул, беря в руки ложку. Я съела всего лишь две ложки куриного бульона, и меня накрыла истерика с ужасным чувством ничтожества. Меня начало трясти, и всё моё нутро готово было вывернуться наружу от переполняющих меня эмоций.
Он просто подхватил меня на руки и вместе со мной лег на диван, укладывая меня на себя; моё полотенце давно валялось на полу, но никакого стеснения или искр между нами нет. Он бережно накрыл меня мягким серым пледом и начал гладить по волосам, пока я плачу и прошу прощения, говорю о том, что так больше не буду.
– Я забыл, что ты еще молода и что потеряла всё разом, прости, – шепчет. – Он погиб не для того, чтобы ты сейчас себя убивала, а бизнес свой оставил тебе, потому что знал, что ты сможешь. Это всё, что он создавал годами; ты же не можешь просрать это? Хотя я не верил в это и сейчас сомневаюсь, что ты удержишь, но он верил…
– Бизнес, – слезы хлынули новой волной на его рубашку. – В то утро я сказала, что не хочу от него детей, – воплю.
– Я найду тебе хорошего психолога, мы справимся, – он поцеловал меня в волосы, и это подействовало на меня успокаивающе.
В ту ночь я поняла одну вещь: алкоголь или наркотики никогда не решат проблему, я всего лишь отодвигала эту лавину воспоминаний и чувств всё выше и выше, а когда хрупкий забор рухнул, эти камни накатили на меня с новой мощной силой.
Тогда Тугушев жил со мной неделю, заставил сдать все анализы, чтобы проверить, есть ли в крови наркотики или нет; всю работу перевел домой, нам доставили несколько мониторов, чтобы было удобно погружаться в дела. Проконтролировал, чтобы я подписала всё до последней бумажки, и в конце недели я уже была полноправным обладателем нескольких веток успешного многомиллиардного легального бизнеса и матерью пятилетнего Матвея, ради которого должна быть сильной. Наверное, они оба вернули меня к нормальной жизни и заставили перестать жалеть себя.
– Мам, мам, над чем задумалась? – на пассажирское сиденье сел мой Матвей, закидывая портфель на заднее сиденье.
– Подумала, что мы давно нигде не были, – я потрепала его русые волосы, которые уже можно собирать в маленький хвостик на макушке. – Не хочешь состричь?
– Нет, ты чего! Это модно, мы отращиваем с Яриком, – возмутился он. – Куда ты хочешь, мам?
– Пора нам посетить одно место в Грузии, – тяжело вздохнула я. Рядом с этим юнцом я чувствую только жажду жизни. Каждый раз благодарю Бога за него, за то, что мы есть друг у друга, и за то, что Он распорядился оставить меня в живых после четырех огнестрельных ранений.
– Грузия? Вот это выбор! – закатил глаза, – Я думал, мы полетим на Бали, например, – возмутился он, увлеченно смотря в свой телефон.
– Бали? Колись, вы что-то затеяли с Давидом? – я отобрала у него телефон.
– Ну, мам! – он засмеялся. Это самый приятный звук для меня. – Ничего мы не затеяли.
– Ладно, я у Давида спрошу, – я глянула на экран; переписка с Тугушевым.
– Мам, нельзя читать чужие СМС, – он выхватил у меня телефон и принялся что-то печатать. – Отвезешь меня к Яру в агентство, у нас подготовка к показу.
– Ты участвуешь? – удивилась я. Вот это да! Матвей, конечно, очень красивый и высокий для своих 10 лет.
– Я учусь фотографии, Яр учит. Мне нравится, мам, – заинтересованно сказал он, его зеленые глаза горят, как огонечки.
– Давай купим тебе камеру, – предложила я.
– Нет, не надо. Яр говорит, что самый приятный момент – это когда ты зарабатываешь на неё сам, покупаешь самую первую, пусть даже недорогую. Тогда будет стимул расти, – рассуждает он.
Друг, конечно, не перестает удивлять. Это мудрые слова, но нужно поговорить с этим полуголым проповедником.
– На показах будешь зарабатывать? – пристально смотрю на него, пытаясь уловить нотки лжи.
– Да, буду участвовать и ещё помощником фотографа, – сама невинность; глаза отводит в пол.
– Только не говори, что Петров берёт тебя с собой на съёмки в стиле ню, – вздыхаю, но стараюсь не показывать своего возмущения. Ну точно вставлю ему по первое число; в мыслях уже ору на него матом.
– Нет, честное слово, правда—правда, – сыграл испуганный взгляд.
– Хорошо, верю, – выдохнула я; не хватает мне потом ещё разбирать сексуальные вопросы, хотя в этом мне проще. Наверное, потому что мы больше как брат и сестра.
– Ланочка, – хитрый лис облокотился головой о моё плечо.
Так мы доехали до студии Петрова. Я не стала заходить; договорились, что он привезёт моего мальчика домой, как они закончат.
После нашего разговора с Петровым и его участия в жизни Матвея я начала по—другому на него смотреть, начала больше доверять, и где-то мне даже было стыдно за то, что я обвиняла его во всех смертных грехах. Петров стал для меня одной из опор после всего произошедшего.
Подъехав к высокому зданию, прокручиваю в голове, как буду говорить мужчине о своём желании уехать на месяц. Поднимаюсь в лифте в его квартиру, молясь про себя, чтобы его там не было. Мне нужно время, чтобы чуть прийти в себя и обдумать встречу с Русланом. Я всё ещё храню от него очень жестокую тайну, и теперь, когда мне придётся сталкиваться с ним каждый день, боль будет отголосками теребить моё сердце, до тех пор пока я не признаюсь.
Вошла в просторную квартиру в стиле лофт с большой деревянной лестницей. Всё в темных тонах, я бы даже сказала, черных, но теплых, без лишних ваз, но с огромным количеством разноразмерных картин и фотографий, среди которых есть и мои. Слышно, как он разговаривает на испанском по телефону. Оставляю сумку на полу в прихожей около большого комода, снимаю серые лодочки и на цыпочках иду к нему. Вид здесь потрясающий, конечно, но я отказываюсь жить в его квартире. Он понимающий, дал мне полную свободу и не настаивает. Так мы и скитались по отелям, офисам, и всё чаще теперь встречаемся здесь.
Закрыла его глаза ладошками, которые тут же получили десятки маленьких поцелуев.
– Привет, красавица, – попрощался с собеседником и повернулся ко мне.
– Привет, – с выдохом обняла его обнажённое татуированное тело. Этот мужчина тщательно следит за своей внешностью, чтобы быть Аресом в этих рваных джинсах на голое тело.
– Если ты не скажешь мне, что только проснулся, то я подумаю, что ты вылез из постели какой-нибудь нимфы, – знаю, что ему понравится намек на ревность. Я знаю всё, что ему нравится, и, наверное, мне это тоже стало нравится.
– Если я увижу твою ревность, то именно так и скажу, – поцеловал меня в щеку, взяв мою руку, чтобы проверить безымянный палец на наличие кольца.
– Я забыла его в ванной, когда принимала утром душ, – вру; мне попросту неуютно в нём. Я всё ещё иногда чувствую себя предателем, особенно в большом кожаном кресле в офисе.
– Понятно. Не забывай, хорошо? Оно тебе очень идёт, – цепляет губами мою губу. Его благородство медленно, но верно убивает мою защиту.
Целует мои пальцы ещё раз. Ловлю себя на мысли, что этот мужчина всё больше проникает ко мне под кожу и начинает мне нравиться. Я стала испытывать к нему много теплых чувств.
– У меня к тебе разговор, – мычу в его плечо, в то время как крепкие мужские руки начали своё путешествие по моим бедрам.
– Ты знаешь, когда, чертовка, сейчас любой спор будет в твою пользу, – отстранился от меня, чтобы посмотреть в глаза. – что-то мне подсказывает, Лана, что мне не понравится твоё предложение.
– Оно выгодное для обеих сторон, – заверяю я, заправляя рыжие волосы за уши; к ним привыкла так же быстро, как и к своей новой легенде.
– Говори, – улыбается, почесывая бороду, прижав меня к своему твёрдому члену, который грозит порвать ширинку.
Ну, конечно, говори. Я горячая, как вулкан; этот мужчина однозначно умеет соблазнять.
Тяжело вздохнула, смотря в потемневшие глаза. – Не сейчас, – шепчу; мне не хочется портить этот момент. В голове промелькнула мысль о том, что я люблю его, всего его, как-то по—другому люблю, не как Амирана. Я люблю Тугушева как-то спокойно.
Наша первая нормальная близость состоялась года три назад, после трёх месяцев активных ухаживаний, свиданий, бизнес—встреч и множества соблазнений уже от меня. Я не буду врать себе, мне нравились эти игры с Волком, я получала и получаю от них удовольствие. Я обожаю его соблазнять; вижу в нём зрелого мужчину.
Особенно, когда поняла и приняла тот факт, что генерал меня предал, его больше нет, и мне больше не нужно оправдывать чьи-то ожидания. Да и формат отцовской любви, где тебе запрещают, ущемляют и используют, мне не подходит. Мощный бизнес быстро заставил меня повзрослеть и понять, что дальше буду жить только я; решения будут мои, и ответственность за них нести только мне. С той минуты всё как-то ушло на задний план: стыд, вина, смущение.
Плюс регулярная терапия делает своё дело.
О проекте
О подписке