Учебный центр

…Где-то на Балтике.

Начало предпоследней зимы восьмидесятых годов прошлого века, нового месяца, новой недели, нового… дня.

Незнакомый для новоиспечённого офицера штаба дивизиона рейдовых тральщиков старшего лейтенанта Старикова огромный порт, расположившийся в русле распавшейся на несколько рукавов широкой реки, точнее, одна из многочисленных плотно заставленных судами и кораблями его дальняя гавань… в ней.

Не сразу и найдёшь!

Здесь, в Учебном центре флота, проходят своё обучение навыкам морского искусства студенты военных кафедр и факультетов различных высших учебных заведений страны.

На улице привычно для этого времени моросит надоедливый дождь, от стенки пирса за молы тянет упругий отжимной ветер. У штаба дивизиона учебных кораблей, куда на полгода откомандирован рейдовый тральщик из их Минной гавани, стоит внушительная группа офицеров, выстроившихся согласно корабельному расписанию по «большому сбору» на подъём флагов и, соответственно, утренний развод по учебным занятиям и текущим работам…

Среди старших офицеров старлей опытным глазом без труда определяет старшего – командира Учебного центра.

– Товарищ капитан первого ранга, – улучив момент и подойдя к тому отработанным на пройденных прежде, в курсантские годы, многочисленных парадах строевым шагом, звонко, на всю стенку докладывает он, приложив в воинском приветствии руку к козырьку, – старший лейтенант Стариков, разрешите обратиться.

– Обращайтесь, – не сразу (видно, чем-то сильно озабочен) отвечает высокий статный офицер, быстро сверху вниз опытным оценивающим взглядом осмотрев подошедшего офицера.

– Специалист штаба дивизиона рейдовых тральщиков, – не опуская руки, громко продолжает рапортовать тот, невольно привлекая к себе внимание пары-тройки десятков глаз старших офицеров, присутствующих тут же, поблизости, – прибыл в командировку в Учебный центр флота по вашему запросу из Минной гавани.

– Вот как? – невольно от удивления вскидывает брови старший. – Ну, здравствуй, товарищ специалист, – коротко подбросив руку к козырьку, отвечает на приветствие командир УЦ.

– Здравие желаю, то-а-ищ кап-пе-ранга, – умело сокращая слоги в обращении, незамедлительно выдаёт в ответ старлей и резко молодцевато опускает руку.

– Молодец, – невольно улыбнувшись, кивает ему, – вот только-только про ваш тральщик поминал. – Доверительно понижает голос: – Удружили вы нам с этим экипажем, да и_ с командиром, – безысходно машет рукой. – В курсе, о чём говорю?

– Так точно, то-а-ищ кап-пе-ранга, – моментально отзывается офицер штаба дивизиона рейдовых тральщиков, лишь позавчера получивший из рук своего комдива выписку из приказа о своём назначении на эту новую высокую должность, выслушав попутно подробнейшую инструкцию о предстоящей неприятной командировке.

…Вообще-то сюда, в Учебный центр, многие стремятся попасть. И это обычная практика, когда по мере формирования учебных групп сюда, в УЦ, на полгода, а то и на год отправляют корабли из действующих дивизионов и бригад различных баз флота. Так удобнее – не нужно держать свои специализированные учебные корабли, поддерживать на них должный уровень навыков и умений экипажей, да и откомандированные рады, потому как такой спокойной и размеренной службы нигде больше на флоте нет. В УЦ по субботам и воскресеньям, как правило, выходы в море не планируют, так же как и в будние дни после шести вечера, да и вообще, учить – не учиться, спрашивать – не отвечать, да и дармовой рабочей силы на кораблях в виде студентов, желающих получить какой-нибудь очередной зачёт, всегда пруд пруди.

Впрочем, Старикова не учить и спрашивать в УЦ направили, а исправлять ошибки, наделанные за три с половиной месяца нахождения в УЦ их экипажем с много старше его по сроку службы (да и по званию) командиром РТ–225 капитан-лейтенантом Николаевым.

И ошибок тех, судя по мрачному выражению лица опытного руководителя, лишь только упомянувшего о нём, них, наделано ими немало…

– А раз в курсе, – продолжает капраз, – то доложи-ка мне как на духу: неужели у вас там, в дивизионе, никого постарше да поопытней не нашлось, что тебя, молоденького «летёху», посылают с матёрым капитаном разбираться.

– Старшего лейтенанта, – смущённо поправляет Стариков.

– Да какая разница? – едва заметно морщится опытный руководитель. – Давно ли старлея получил?

– Месяц назад.

– Ну вот! – с жалостью глядя на молодого, сочувственно улыбается. – А в должности офицера штаба сколько?

– Два дня.

– А в предыдущей?

– Два года… командиром рейдового тральщика.

– Вот как? – невольно с уважением, потому как обычно в штабы назначают куда более опытных офицеров, вскидывает брови. – Ну, тогда тебе, товарищ бывший опытный командир корабля, и карты в руки, а то я и впрямь не знаю, что делать да докладывать, – неопределённо жмёт плечами. – Кораблю через три часа в море, а у них там такое.

– Что-то стряслось? – пугается Стариков.

– Вот именно… стряслось, – неожиданно посуровев, стекленеют глаза командира УЦ. – Оказывается, их старший моторист до сих пор не прибыл со вчерашней увольнительной прогулки, а они только теперь, спустя почти девять часов, соблаговолили доложить о грубом проступке.

…Стариков, коротко взглянув на часы, моментально оценивает ситуацию, понимая, что после двенадцати часов отсутствия военнослужащего в расположении части оперативный дежурный по базе должен доложить о происшествии и принятых мерах к розыску своему коллеге в штаб флота, который спустя ещё двенадцать часов продублирует доклад выше. А после этого опоздание матроса автоматически станет чрезвычайным происшествием… и не только корабля, но и всей базы и даже флота. Понятно, что всё это не сулит ничего хорошего никому и прежде всего самому матросу – вопрос может дойти и до суда, да и его командирам достанется не меньше. Всем, кстати, командирам достанется, включая и командира корабля, и нового молодого специалиста штаба дивизиона, только-только присланного на этот РТ–225 наводить порядок.

Вот уже свезло так свезло!

И ведь надо ж было такому случиться – в первый, можно сказать, день назначения на новую ответственную должность получить в нагрузку ответственность за совершенно незнакомый ему экипаж да ещё со старослужащим командиром, с которым до сих пор толком-то даже познакомиться не пришлось.

Почему не пришлось?

Да потому, что они, опытные да честолюбивые, с каким-то болезненным трепетом относящиеся к своему собственному достоинству, боясь уронить его, что ли, задержавшись по тем или иным причинам в первичных должностях дольше двух-трёх лет, почему-то всегда свысока и неприязнью относились к молодому пополнению, чураясь и игнорируя его. Всё-то у этих молодых – на их взгляд, «ранних да борзых» – не так да не этак: до всего-то им есть дело, во всём стремятся докопаться до самой сути, везде хотят быть первыми, не боясь ошибиться и замараться…

– И что теперь прикажешь делать? – строго, но по-прежнему доверительно, на «ты» обращается вдруг ставший таким пожилым и беспомощным статный капитан первого ранга.

– Докладывать в базу поздно! – как бы размышляя вслух, тут же отзывается новоиспечённый офицер штаба. – Да и докладывать-то по сути нечего: формально мы до сих пор не предприняли никаких мер, а за это с нас спросят в первую очередь.

– Пожалуй, – почти благодарно за спокойно сказанное Феликсом «спросят с нас» кивает старший офицер.

– К тому ж, – ничего не заметив, продолжает старлей, – у нас есть целых три с половиной часа до очередного доклада оперативного дежурного в базу, нужно подождать.

– И что ты предлагаешь?

– Искать.

– Да где, где мы его тут, в огромном портовом городе, найдём? – обречённо срывается на крик командир УЦ. – А если он того… дезертировал?..

– Вот и выясним.

– Да как ты выяснишь-то? Знаешь, сколько тут, в порту, разных иностранных судов стоит? – продолжает волноваться. – Получится, что и мы с тобой ему потакаем, пособничаем.

– Да не мог, не мог, – срывается в ответ и старлей, – такого совершить ни один боец нашего гвардейского дивизиона рейдовых тральщиков. Всё что угодно, но только не это! – чуть успокаивается. – Тут другое: он, похоже, расслабился тут, у вас в УЦ, без должного контроля, «оборзел», что ли, – невольно оборачивается в сторону РТ–225 на капитан-лейтенанта Николаева, что как раз в этот момент беспечно сходит по трапу корабля на стенку. – Дайте мне эти три с половиной часа, и я доложу вам, что случилось.

– Хорошо, – не сразу отзывается опытный командир УЦ, – действуйте, товарищ старший лейтенант, – переходит он на официальный тон. – Даю вам три часа и ровно в одиннадцать тридцать жду вас у себя, будете при мне лично докладывать оперативному дежурному базы о происшествии.

– Есть, – приложив руку к козырьку, коротко отзывается Стариков и тут же, повернувшись лицом к беспечно подходящему, будто ничего не происходит, Николаеву, громко на весь плац, как бывало ещё неделю назад встречному пятибалльному шквалу, не терпящим возражений голосом командует: – Капитан-лейтенант Николаев, на корабль бего-о-ом… марш!.. Экипажу – большой сбор, выстроиться на стенке напротив корабля. Форма одежда зимняя, парадная.

В последнее время изрядно избалованный щадящим распорядком дня повседневной деятельности и давно отвыкший от такого дерзкого обращения к себе, да к тому ж ещё со стороны младшего по званию и, что существенно, по сроку службы коллеги, капитан-лейтенант от неожиданности даже теряется, уронив свою папку с документами в лужу на пирсе. Но, быстро придя в себя, подобрав бумаги, решительно вскидывается было навстречу зарвавшемуся молодому офицеру, однако, поймав на себе его решительно сверкающие даже на таком расстоянии глаза, подчиняется и хотя и не бегом, боясь потерять достоинство, но всё же весьма спешно отступает, отправившись назад на свой корабль.

Без лишних церемоний на представления и прочие обязательные в данной ситуации формальности, Стариков, уверенный в том, что на РТ–225 его «каждая собака» знает, уже через минуту после отданной командиру корабля команды начинает свой откровенно прямой, жёсткий разговор с экипажем:

– Итак, товарищи матросы, в нашем с вами распоряжении всего лишь три часа, чтоб вытащить нашего товарища из беды – неминуемого суда и отправки в дисциплинарный батальон за самовольное оставление части.

А и правда, чего ходить вокруг да около, время терять, тем более и он сам, будучи командиром легендарного, но бедового тральщика, прозванного моряками Минной гавани «Антилопой», знает тут всех и каждого. Чего только вместе им не приходилось повидать да попробовать, в какие только передряги не доводилось попасть, многие из которых из-за молодости его лет и неуёмной горячности просто не могли обойти его (а значит, и их) стороной. Вот и теперь им вместе предстоит сделать что-то новое, необычное, неординарное – найти, словно иголку в стогу, в большом городе матроса, чтоб вырулить из создавшейся обстановки.

– Поэтому, – продолжает он, – не теряя ни минуты на ненужные вам разъяснения всей серьёзности положения для моториста – да и всего экипажа, – слушай мою команду: тот, кто знает или предполагает, где сейчас, в данную минуту, находится старшина второй статьи Кучеров, выйти из строя…

Неожиданно в этот момент среди моряков старлей замечает абсолютно безучастные, равнодушные и к тому же совершенно незнакомые ему, видно прикомандированные к РТ уже здесь, в Учебном центре, лица. Это меняет ситуацию. При чужаках – кто знает, какое положение они занимают в коллективе? – нужного разговора с моряками не получится, одними лозунгами да призывами на старом авторитете далеко не уедешь, а завоёвывать его вновь времени просто нет.

В строю повисает напряжённая гробовая тишина!