ГЛАВА 3

Мама знала о том, что меня мучили головные боли и недомогание, и теперь упорно отправляла меня в общежитие, чтобы я выпила лекарства и ложилась спать. Волнение в её голосе не хотелось слышать, однако держать её в неведении я не могла.

– Зайка, выпей таблетки и ложись спать, – на фоне что-то шуршало, и я плохо слышала её. – Это нормально, ты перенапряглась и ещё выпила. Измерь температуру и напиши мне, хорошо?

Уже в комнате я померила температуру, обнаружив, что мне буквально нужно вызывать скорую. Градусник показывал 39.5, но маме я так и не успела отправить сообщение, заснув с телефоном в руках.

На следующий день я только успела сказать Ане с утра, что сильно заболела, прежде чем вновь уснуть. Мне снился кошмар. Уже знакомый мне кошмар.

Я ступала босыми ногами по мокрой траве, чувствуя, как мелкие камушки врезаются в ступни. Вокруг было много деревьев, высоких, будто бы намного выше пятиэтажного дома. Они были окутаны плотным туманом и слегка подсвечивались светом Луны, бросая тень на озеро впереди. Я видела, как спокойна вода, несмотря на ощутимые порывы ветра.

Услышав голос, я встрепенулась и мне показалось, что раньше я его уже слышала.

Он тихо напевал незнакомую мне песню. Чем ближе я подходила к озеру, тем громче пела женщина.

Шёлком стелиться туман,

Ничего средь не видать.

Ковен ждёт пророчества,

Оно исполниться опять.

Я ступала вперёд, пока пальцы ног не коснулись кромки воды. Она была ледяная, но мне не хотелось отпрыгнуть, наоборот, я чувствовала, что должна пройти дальше и окунуться с головой. Песня звала все дальше и с каждым тяжелым шагом, я чувствовала, как нагревается вода. Ноги затягивало в илистый песок озера, заставляя выть от боли в ступнях. Оглядевшись по сторонам, я увидела дорожку в гору, на которой стояла женщина. Она выглядела как тень, без лица, но я знала, что это она пела песню.

Я с трудом дошла до середины озера, однако на удивление вода была мне лишь по грудь. От воды шёл пар, а женщина вдали все также пела песню, повторяя одни и те же строчки. Проведя рукой по глади воды, я обожглась, протянув руку к груди. Неожиданно я поняла, что стою буквально в кипящей воде. Пузырьки лопались, превращаясь в пар.

Я развернулась, чтобы быстрее добраться обратно до берега, но спотыкнулась о подводный камень и с головой погрузилась в воду. Тело обожгло будто огнём, и я закричала, видя перед глазами уже не дно озера, а разгоревшееся пламя.

Вскочив на кровати, я закричала, хватаясь за грудь. Казалось, что лёгкие уменьшились от недостатка кислорода, и я не могла вздохнуть.

– О Боже!

Я поняла, что задыхалась не от страшного сна, а от полыхающей комнаты! Огонь окружил кровать, поглощая её и обжигая мне ноги. Прижав руку к носу, я побежала к двери, но та оказалась запертой.

Я дёргала ручку, открывала и закрывала замок, но было заперто. Паника охватила меня, и несколько раз ударила кулаками о дверь, крича о помощи. Подбежав к окну, открыть его я тоже не смогла, а после увидела, как огонь переместился на висящие рядом с кроватью шторы. Он был ярко-алого цвета с проблесками фиолетового, и будто не собирался касаться меня. Обожжённые ноги выглядели здоровыми, но глаза не обманывают – комната горит.

Пот капал с моего лба, голова кружилась и все казалось слишком нереальным. Почти потеряв сознание, я осела на пол, закашливаясь от дыма. Горечь во рту была с привкусом крови.

Сил было так мало, болезнь ослабила меня, и теперь я наблюдала как с носа медленно капает кровь на пижамную футболку.

– Вот она.

Вдруг раздался незнакомый голос.

Вскинув голову, я резко отпрянула назад, обжигая спину, но сейчас меня это не так волновало – боль прошла мгновенно.

Передо мной стояли двое рослых мужчин, одетых в кожаную амуницию и черные мантии, на их бедрах была перевязь с несколькими ножами. Я плохо разглядела их лица из-за масок, но увидела ярко горящие синим радужки глаз. Один из них держал руку перед собой, и огонь кружил вокруг, едва касаясь чёрных ботинок. Нахмурившись, я вновь закашлялась, чувствуя, как не могу контролировать тело.

Комната горела, а меня волокли в её центр двое незнакомцев. Сопротивляться не было сил, и я безвольной куклой скользила по полу.

– Кто вы такие? – прохрипела я, одёргивая руку – единственное, на что хватило сил.

– Твоя судьба, девочка, – один из них хрипло посмеялся, больно хватая меня за предплечье и заставляя встать. Ноги путались между собой, и я несколько раз чуть было не упала.

– Поторапливайся! – один прикрикнул на другого. – Я не могу сдерживать огонь.

С грохотом дверь в комнату распахнулась, впуская белый свет. Он был настолько ярким, что ослепил меня. Незнакомец крепче схватился за мою руку и прижал к себе. Я только прохрипела, что мне больно, безвольно повиснув у него на руке.

– Быстро отпустили её!

Этот голос…Папа…

Я почувствовала, как резко в комнате сменилась температура. Огонь погас в одночасье, и я наконец смогла вздохнуть. Но вредный газ все ещё наполнял мои легкие, заставляя кашлять. Подняв глаза, я увидела родителей, стоявших в дверях.

– Она принадлежит Королю!

Не успел мужчина выкрикнуть эти слова, как на моих глазах отец выпустил из рук искры золотистого цвета. Они оттолкнули обоих мужчин к окну с такой силой, что стекло разбилось. Я упала на бок, скрючиваясь от боли во всём теле. Я видела перед собой только пару вспышек света и мамины ярко-зелёные глаза.

– Быстрее, у нас мало времени, – она схватила меня за руки, помогая встать. Прижав к себе, она одним движением руки открыла завесу в пространстве. Отец тем временем нанес ещё несколько ударов незнакомцам. Я не видела пытались ли они дать отпор, но судя по разбитой папиной губе – да. Сделав ещё один удар и обездвижив противников, он подхватил меня на руки, шагая в завесу.

Я больше не могла пошевелиться и отключилась на руках отца, всё ещё чувствуя полыхающий огонь во всём теле.

ГЛАВА 4

Леса, которые мы проезжали на машине, взятой в прокат, мелькали тёмными пятнами перед глазами. Несколько часов в самолете, долгое ожидание из-за переноса рейса и длинная, не прекращающейся трасса.

Я притянула ноги к себе, укладывая подбородок на колени. В машине было тепло, но я всё равно чувствовала невообразимый холод, будто по позвоночнику прямо сейчас водят кубиком льда. Резкий контраст после случившегося.

Родители ехали молча, не произнося ни слова даже друг другу. Я лишь заметила, как мама нежно взяла отца за руку, будто успокаивая.

Мы ехали всё дальше, остановившись лишь через пару часов, когда я уже успела задремать. В самолёте я только и делала, что переживала и пыталась выведать у родителей хоть крупицу информации, а сейчас сон навалился на меня неожиданно. В нём я видела голубую гладь воды, отражающую полную Луну. Склонившись над маленьким прудом, я потянула руку, желая ощутить мокрый холод, но, едва пальцы коснулись воды, я вновь услышала, как напевают ту песню.

Резко проснувшись, я поняла, что мы, наконец, остановились. Родители вышли из машины, и я последовала за ними, сразу обхватывая себя руками. На улице не было холодно, но я не могла перестать дрожать даже в толстовке – это единственное во что я успела переодеться по дороге в аэропорт.

Отец открыл багажник, выгружая оттуда две сумки – одна моя, в которой лежали вещи, так и не разобранные по приезде в Москву, и одна их, привезённая из дома. Что в ней – я не знала, но она выглядела тяжёлой. Дома я оставила много вещей и надеялась, что родители взяли хотя бы половину.

Я огляделась по сторонам, не понимая, почему посреди трассы папа решил вытащить все наши вещи. Вокруг не было ни души, я слышала лишь пение птиц и шелест деревьев. Мы были глубоко в лесах Сибири, и как бы мне не хотелось восхищаться природой, я была слишком напугана.

Тучи сгущались над высокими деревьями, заставляя меня нервничать. И без того мрачный день превращался в кошмарный.

– Пойдём, – мама осторожно подтолкнула меня в сторону, придерживая за талию. От её осторожных прикосновений мне стало не по себе, и я внимательно наблюдала как меняются эмоции родителей с каждым шагом вглубь сибирского леса. Мы сошли с дороги, пройдя несколько десятков деревьев, пока не остановились перед двумя высокими дубами. Свои ветки они раскинули далеко за собственное пространство, будто окутывая поляну своим тучным массивом.

Я нервно дёрнула плечом, смотря на маму, которая кивнула отцу, и они вместе встали между деревьями. Крепко сжимая ручку сумки, я подошла ближе, по указанию родителей вставая чуть впереди них.

– Настало время тебе познакомиться с историей своей семьи. – произнёс отец, кладя руку мне на плечо – то же самое проделала мама. Почувствовав спиной волну тепла и едва ли приятную колкость по позвоночнику, я нахмурилась оборачиваясь. Но видела лишь родителей, которые с закрытыми глазами что-то нашёптывали себе под нос. Теперь впереди я увидела лёгкую белую дымку, что-то стеной стояло прямо перед моим носом.

Почувствовав странный кисловатый запах, я нахмурилась. Вся эта невообразимая чертовщина пугала, но родители были так спокойны, что мне оставалось лишь ждать, когда это закончится и потребовать объяснений.

– Иди вперёд, – едва слышно сказала мама, и я, повинуясь ей, шагнула сквозь, с облегчением понимая, что всё осталось таким, каким было. Обернувшись, я увидела полупрозрачную белую стену, дымом возвышающуюся к небу. Средь облаков она незаметно скрылась, будто её и нет, и я лишь перевела недоумённый взгляд на родителей. Глаза обоих странно подсвечивались, у отца – красноватым оттенком, у матери – зеленым. Свечение прошло буквально через секунду, и я проморгалась. Оба родителя глубоко вздохнули, забирая у меня сумку и осматриваясь по сторонам.

– Мне страшно, куда мы идём? – я всеми силами старалась не выдавать дрожь в голосе, пока мы проходили по каменной тропинке, ведущей через колючие ветки терновника. Стоит шагнуть не туда – и воткнёшься в них.

Родители продолжали идти, едва касаясь моей спины, чтобы подтолкнуть вперёд. Ветки растения будто так и норовили поцарапать нежную кожу на руках. Стало ещё больше не по себе, когда мы вышли в сад с теплицами и грядками, предварительно перешагивая забор.

Впереди стоял обычный одноэтажный дом с иссиня-чёрной крышей, с трубой, из которой валил пар. Доски, из которого он был сделан выглядели совсем новыми, будто дом был построен недавно. Забор был низкий – хозяин не боялся незваных гостей. Подойдя к крыльцу, я от неожиданности отпрыгнула назад, услышав громкий лай. Схватившись за грудь, я несколько раз громко выдохнула, видя собаку, сидящую на цепи по левую сторону крыльца.

Тёмная шерсть овчарки отбрасывала блеск от горящей наверху лампадки. По всей территории, которая была немаленькая, висели подобные лампадки, освещая землю. За всё то время, что мы добирались сюда, я совсем потерялась во времени, но чётко понимала, что прошли почти сутки с событий в университете.

– Она ждала нас, – отец улыбается, легко прикасаясь рукой к колокольчику, висящему перед входом. Тот издал приятный звенящий звук, который на секунду вызвал некоторое тепло в груди. Я выдохнула, чувствуя, как оно уходит, оставляя после себя пустоту.

Дверь нам открывает женщина лет пятидесяти – больше бы я ей точно не дала. Её лицо ещё не морщинистое, скулы не впали от болезней, как у многих стариков, и выглядела она более чем свежо и румяно. Её кудрявые каштановые волосы были завязаны в пучок на самой верхушке головы, а руки испачканы в чём-то белом, похожем на муку. На ней был обычный тёмный халат и светлый льняной фартук.

– Мои дорогие, – её лицо озарила улыбка, а в глазах будто заплясало само счастье. Она вышла за порог, заключая отца в крепкие объятья. – Игорюша, сколько же лет прошло…

Я смотрела то на маму, то на отца, который обнимался с этой незнакомой женщиной.

– Девятнадцать лет, мама, – полушёпотом произнесла стоящая рядом мама, принимая женщину и в свои объятья. Наконец, взглянув на меня, незнакомка ахнула, прикладывая ладонь к рту.

– Мирослава, – я вопросительно смотрела на родителей, ожидая объяснений. – Так много лет…

Женщина прикоснулась едва ли морщинистой рукой к моей щеке, и я слегка дёрнулась в сторону. Та не восприняла это всерьёз и, всё также улыбаясь, она пригласила нас в дом. Я держалась мамы, то и дело хватая её за руку. Та лишь снисходительно улыбалась, говоря не волноваться. Они с папой выглядели отлично, пока я пыталась не умереть от тревоги.

В доме пахло свежевыпеченным хлебом и травяным чаем. Внутри это был обычный деревенский домик с печью и деревянными полами. Ремонт, судя по всему, был сделан недавно, так как оставался едва заметный запах краски. Большой коридор встретил нас роскошным ковром и лестницей, ведущей на второй этаж. Вокруг было большое количество растений, буквально в каждом углу и на каждой полке.

Женщина дала нам по паре тапочек, хлопоча вокруг нас как курица наседка.

– Мам, – отец посмеивался, забирая у неё наши сумки. – У тебя руки в муке.

Я со скрипящим сердцем пропускала мимо ушей обращение папы к женщине. Мне хотелось, наконец, узнать правду лично из их уст, а не строить догадки у себя в голове. Мой мозг, итак, скоро готов был взорваться.

Организм лихорадило после этого нескончаемого длинного дня. Температура так и держалась около 38 градусов, я чувствовала себя просто ужасно без любимого геля для лица и с грязной головой. Мне хотелось принять душ после всего произошедшего, а не просто обтереться салфетками в машине. Кроме того, мы больше пяти часов были в самолёте и ещё несколько в машине. Недостаток кислорода окончательно сводит меня с ума.

– Хочу объяснений, —я сложила руки на груди, стоя у самого порога, пока родители не обернулись на меня с виноватой улыбкой. «Мама папы» тут же пригласила нас обсудить всё за ужином, который она приготовила специально для нас.

То есть она знала, что мы приедем? Это было запланировано?

Скрипя зубами, я расстегнула толстовку, идя мыть руки вместе с родителями. Дом был небольшой с виду, но внутри находилось целое поместье. Мы шли по не слишком длинному коридору, проходя три комнаты, точно.

На стенах расположились картины разных людей и мест: большие, средние или совсем маленькие. Приятный бежевые стены создавали атмосферу уюта, старины, и я бы соврала, сказав, что мне некомфортно находиться в этом доме. На этом этаже было ещё больше цветов, даже в ванной комнате – они стояли у занавешенного окна в красивой расписной вазе с голубыми узорами.

– Помолимся, для начала. – произнесла женщина, когда мы все сели за стол. Я смотрела на маму, сидящую рядом и на отца, но они лишь закрыли глаза, кладя руки ладонями вверх. Я прислонилась к спинке стула, желая слиться с ним. Неожиданно меня будто что-то коснулось и свет в доме на секунду погас, возвращаясь вновь. Нервно выдохнув, я сжала кулаки под столом, наблюдая за тем, как этот «призыв дьявола» прекращается и все начинают есть.

Мне же кусок в горло не лез, несмотря на один лишь перекус в аэропорту за почти сутки.

– Тебе лучше перестать гневаться, дорогая, и немного утихомирить внутреннего зверя, – ласково произнесла женщина, наливая в мой бокал свежевыжатый апельсиновый сок.

– Твои эмоции сейчас могут представлять угрозу для тебя и всех окружающих.

Я зло посмотрела на неё.

– Может в таком случае не стоило от меня ничего утаивать и прямо сказать, куда мы едем и зачем? Я проснулась от пожара, на меня напали в общежитии, родители привезли в какую-то чащу леса и делали всякие такие штуки, – я неопределённо замахала руками.