Отзывы на книги автора «Томас Манн»

Буквально с первых страниц я поняла, что эта книга будет даваться мне непросто, и я не ошиблась. Первые страниц 100 сто шли у меня очень медленно, тягуче, ведь в произведении практически не было событий и диалогов, сам сюжет был пресыщен сплошными описаниями, размышлениями, воспитириятие также затрудняло наличие обилия музыкальных терминов. С каждым днем мне хотелось прекратить чтение, но я давала книге шанс снова и снова, о чем в конечном итоге не пожалела. Книга непростая, интеллектуально и эмоционально, потому она совсем не подойдёт для знакомства с творчеством Томаса Манна (и хорошо, что я уже была знакома, иначе маловероятно, что рвалась бы дальше читать романы автора). В ней переплетаются размышления писателя о своей стране и нации в самый расцвет нацизма (что писатель откровенно презирал), философские рассуждения о свободе, выборе, вере, любви, человечности. В самой основе сюжета - история, рассказанная неким Серенусом Цейтбломом о своем друге, гениальном музыканте и композиторе Андриане Леверкюне, который продал душу дьяволу. Человек отказался от любви во имя искусства, во благо собственного гения и его признания. Томас Манн показывает нам жизнь композитора, вынужденного из раза в раз расставаться и прощаться со всеми теми, к кому он привязывался, испытывал чувства сильнее простой симпатии. Так красочно и открыто Манн показывает нам, что нет места искусству там, где царит диктатура и нацизм, и судьба главного героя произведения - это, в сущности, судьба Германии во времена фашизма, жизнь, лишённая любви, счастья и будущего.

Эту книгу я читала месяца 2. Просто решила, что буду читать по 50-100 страниц в день, и осилила её.
Томас Манн пересказывает библейские истории и воспринимается его двухтомник легче, чем Библия. Хотя времени на него уходит больше.
Библейские герои у него становятся живыми людьми. Их поступки - логичными и оправданными. А если НЕ логичными, так просто человеческими.

Книга написана с юмором, если читать внимательно, можно это заметить.
За те недели и месяцы, что мы провели вместе, я свыклась с этой книгой, и мне тяжело было закрыть последнюю страницу. Может быть когда-нибудь, я возьмусь её перечитать.
Чтобы говорить со значением:
- Я читала "Иосифа и его братьев". Дважды.

О других трудных книгах в моем блоге:

Ну и книга!!! Выпучив свой внутренний взор, читала я сие творение НЕМЕЦКОГО!!! (оказывается) классика. Потрясла она мое воображение, я бы даже сказала, перетрясла. Читаю я про инцест, морщу свой носик и включается внутренний собеседник: "Ну, ладно, не будь ханжой, все ведь прилично описано. Ну да, кошмар, кошмар. Ну, аморально, но ладно, что поделаешь, в прошлой книге мальчика насиловали, а тут всего лишь инцест, и по обоюдному согласию, да и любовь вроде такая тоже бывает". Ладно, совесть успокоила, читаю дальше. А там… Чем дальше, тем более становились дыбом мои волосы, сморщенный носик становился похож на сморчок в сухую погоду. Кто с кем? Племянник и тетя, мать и отец, или все-таки внучка, а может быть дед, а если с другой стороны посмотреть, то и сын, а может и дочь. Кошачья жизнь. Кто кому кто? Санта-Барбара. Очень красиво, язык, описание нравственных метаний, мук выбора, раскаяния, все замечательно, но о чем все это, я даже близко не ожидала. В аннотации сказано притча, я себя и подготовила к притче, но тут чуть больше, чем притча. В комментариях уже сказано, что основано на легенде и сказании, но автор на историчность не претендует. Странная ситуация в основе сюжета, я бы сказала, что это абсурд в какой-то степени. Это же надо так в прошлых воплощениях нагрешить, чтобы вот так вот сложились обстоятельства, и совершенно случайно такое могло приключиться. И ведь все говорят о Боге, о раскаянии, что автор, что герои, буквально каждая строка пропитана верой в Бога, христианскими мотивами. Концовка так вообще сугубо религиозная. Я до сего дня думала, что самое страшное в жизни, когда сын грубит или неуважает родителей, когда в семье скандалы, а оно вон еще как бывает. И жизнь продолжается, люди даже из таких ситуаций находят выход. Главный герой, конечно, молодец, по-мужски все решил, так видимо испокон веков заложено, что мужчина уходит куда-то чуть что. Надо было ему может остаться калек мыть, ее это не сильно смутило, а ему пещеру подавай. И как по мне, то может и правильно она сказала, что сложнее бок о бок грехи-то отмаливать, но это же по-женски, вот и он так рассудил: "нет, по-женски ты мыслишь, я пойду, а ты тут с больными до скончания века плюхайся, кто ты там такая, не понятно". Да и кто он такой, тоже не сильно разберешь, тяжко мужику, правда, пусть идет. Но разобрались в этом многоугольнике греха и слава Богу. Но волосы дыбом, и глаз дергается, и нравственные устои под угрозой.

Сложное это дело – рецензии на Манна писать. А на Манна, рассказывающего о библейских событиях, и того сложнее. Ну да попробуем, как умеем.

Как можно догадаться по названию, тетралогия рассказывает об Иосифе и его истории, старой как… Ну, не как мир, хотя дело и излагается в Бытии, но по крайней мере как Библия, с чем Манн, к слову, поспорит, наглядно показав, как могли развиваться события на самом деле. Но не будем забегать вперед.

Иосиф, сын Иакова, красавец, умница и любимец отца, проживает счастливое и беззаботное детство, чем выводит из себя своих братьев, и своим наивным и зачастую невольным высокомерием доигрывается до того, что братья решают от него избавиться, и с успехом это делают. Так Иосиф попадает в Египет, где в будущем ему будет отведена роль спасителя (и тем самым, нудят библейские комментаторы, Иосиф этот является законченным прообразом Христа, прообразнее просто некуда). Но история с братьями не завершена, раз уж это повествование не только об Иосифе, но и братьях его; последних терзают муки страха и даже совести, и впереди у них не только откровенные разговоры о свершенном злодеянии, но и пророческие благословения Иакова.

Все это Томас Манн изложил последовательно, начав аж с жития Иакова, за что ему, в общем, спасибо, потому что именно с этого я и начну перечислять похвалы в адрес автора. Мне очень понравилось, как была представлена кража благословения у Исава – немало авторов споткнулось на этом моменте, несколько смущены они, понимаете, неблаговидным таким поступком избранника Бога, а Манн так это все прописал, что любо-дорого смотреть, и винить Иакова в голову как-то не приходит. Понравилось и то, что эта линия тянулась до самого конца тетралогии, делая ее не только изложением библейского сюжета, но настоящим романом, где во всем есть взаимосвязь и ее не надо искать, она находится сама; где в душах персонажей можно рыться сколько угодно и с помощью автора всегда понимать, какое событие в прошлом повлияло на исход будущего. Чтобы возникло такое впечатление после прочтения Библии, надо обложиться целой кучей трактатов, и именно в такой обстановке Манн, судя по всему, творил сие.

Однако не только трактаты шли в ход, и это тоже плюс. Сюда затесалось множество мифов и теорий, попыток докопаться до первоначала. Здесь и шумерская мифология, и египетская, и иудейская, и мелкая языческая, господствовавшая в окрестностях, и все это понамешано в этакий первичный бульон, из которого затем, по мнению Манна и не только, на свет появилось христианство. Хотя порой его слова слишком уж смелы. Так, плач по Таммузу, который умер и воскрес через три дня, выглядит откровенным вбросом. С непорочным зачатием та же история.

Зато персонажи! Взять хотя бы Иосифа, центральное лицо истории. Наивный мальчик, голова у которого несколько вскружена, с незакрывающимся ртом и неудержимым самомнением, затем расчетливый – как бы его ни оправдывал Манн – мужчина. Как живой! Моя цитата месяца:

Бог был велик, священ и безответствен, но Иосиф был гадина.

Да и об остальных персонажах есть что сказать. Они замечательны, хотя частенько спорны.

Теперь хотелось бы обратить внимание на сам текст. Я считаю, что мне очень повезло, потому что я взялась за эту книгу буквально сразу после того, как выползла из дебрей библейской географии, если это можно так назвать, иначе шквал нечитабельных названий просто свалил бы меня с ног. Но так оказалось вполне терпимо, хотя не отпустить словечко по этому поводу я не могу. Манну мало остановиться на каком-нибудь варианте, нет, он перечислит все наименования места, которые узнал в своих изысканиях. И варианты имен перечислит все. Вроде как кажется, что это подражание библейскому тексту, но если и так, то Манн малость переборщил. Сюда же, кстати – он очень, ну очень большое и въедливое внимание уделяет соотношению времени и географии с тем, что сказано в Писании. Мне это показалось совершенно лишним. Такое впечатление, будто не роман Манн писал, а научную диссертацию, которую ему потом предстоит защищать перед толпой ученых. Если и хотелось объяснить такие моменты, можно было сделать это попроще, не так многословно и доказательно.

И отсюда мы плавно скатываемся к минусам. Мало того, что текст перенасыщен названиями, именами и мифологическим коктейлем, так еще и такими словечками, что просто ах! «Инвестигации» было иностранное, вавилонское слово» - как вам? А «мой респект перед тобой», высказанный Потифаром? Это далеко не все, персонажи романов то и дело сбиваются с библейских речей на современный юридический, и юмором это выглядит далеко не всегда. Проблемы перевода? Не знаю.

Как не знаю и того, действительно ли в оригинале творится такая чертовщина с именами. «Исаак» на иврите будет звучать как «Ицхак». Автор назвал эту вариацию, и читатель ему благодарен за расширение кругозора. Но. Вот сидит Исаак, и вот к нему подходит тот-то, и Ицхак говорит… Мешанина в вариациях этих режет глаз. Тут Потифар, через абзац – Петепра. К слову, такого варианта я еще не слышала, в основном попадалось Петепре.

К сожалению, в этом свете приходится упомянуть и «Пролог в высших сферах». Это любопытнейшая вещь, предшествующая последней книге, и говорит она о мыслях несколько строптивых ангелов, которые еще и немножко антисемиты (!), и падшим злом там называется некий Семаил. Формы такой мне слышать не приходилось, и то ли я чего-то не знаю, то ли это нарочито извращено, то ли опять же переводчик, который, как мне подозревается, кое-где с именами точно накосячил. И еще меня терзают смутные сомнения насчет обращения Иосифа к братьям… «Ребята»? Что, в самом деле? «Ребята, это ж я»? А что не «пацаны» тогда?

Но вернемся к автору. И мой последний камешек в его сторону – это совершенно зря втиснутый, по-моему, рассказ о Фамари. Понимаю, хотелось держаться библейского текста, но мне это вкрапление показалось лишним, отвлекающим и в принципе ненужным. В Библии оно уместно только потому, что это ж Библия, там куча таких обрывов.

На этом, пожалуй, закончу. Тетралогия эта заставила меня сказать немало, и это хорошо. Манн немного утомителен в своих перечислениях и отвлечениях, но всегда интересен, глубок и остроумен, и я отдельно благодарна ему за то, что он оживил библейскую историю – получилось у него это здорово, несмотря на некоторые не недостатки даже, а шероховатости, за которые зацепился мой глаз.

Но ну его, этот глаз. Читайте!

Подобно времени, пространство рождает забвение; оно достигает этого, освобождая человека от привычных связей с повседневностью.

Я могу ошибаться, но кажется Томас Манн первый, кто обратился к непаханному полю мифов как источнику сюжета для современного эпического романа, То есть, прежде был "Улисс" Джойса, но он работал с историей Одиссея не напрямую, а опосредованно, проведением аналогий. Взять библейский сюжет и пересказать его как роман, такого прежде не бывало. Это уж после апокрифы всех сортов и уровней исполнения наводнили литературу второй половины двадцатого, начала двадцать первого века, от "Пенелопиады" Маргарет Этвуд и "Цирцеи" Мадлен Миллер до "Мельмота" Сары Перри etc.

Обращение к ветхозаветному сюжету сразу после "Волшебной горы" не случайно, жена писателя, Катя Манн, была еврейкой, а в Германии времени начала работы над романом уже поднимал голову глубоко отвратительный автору фашизм с его людоедской расовой теорией. Немаловажной в ряду причин была благоговейная любовь к Гете, с которым всегда себя ассоциировал, и который относился с особым интересом к истории Иосифа.

"Былое Иакова" первая часть тетралогии "Иосиф и его братья", в основу которой положен ветхозаветный сюжет об Иосифе Прекрасном. Иосиф, однако появляется в этой книге лишь мельком, в сцене, где первенец любимой жены Рахили, совершает омовение у колодца. Дальше это будет рассказом - не очень подробным, о патриархах-предшественниках: Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, и вот это вот все - и собственно историей Иакова. Описанной подробно и со множеством деталей.

На самом деле Иаков - ветхозаветная фигура, с которой связано наибольшее количество узнаваемых идиом современной жизни. Что мы вспомним об Аврааме и Исааке? Пожалуй только жертвоприношение Исаака (Ицхака в романе), когда испытывая веру Авраама, Бог повелел принести в жертву сына, в последний момент послав ангела, заменившего мальчика агнцем. Теперь смотрите на Иакова: 1. чечевичная похлебка и право первородства; 2 Рахиль и Лия; 3. лестница Иакова. Да в конце-то концов - он отец Иосифа, который сам источник изрядного числа мемов, начиная от жены Потифара и разорванных с нужной стороны одежд, и до семи тучных-семи тощих коров, должным образом расшифрованных красавчиком и спасших население Египта от голода.

"Былое Иакова" подробно, живо, в мельчайших деталях оживляет историю любимчика мамы Ревекки гладкокожего Иакова, дитя шатров, в отличие от космача, охотника Исава. Мальчики были близнецами, но не однояйцевыми, Исав родился первым и спутать детей не представлялось возможным в силу рода атавизма, шерсти по всему телу. Уловка Ревекки, привязавшей к телу Иакова шкурки новорожденных козлят и обманом вынудившей Ицхака, который к тому времени ослеп, отдать отцовское благословение младшему сыну в обход прав старшего, вынуждает юношу бежать, после долгих скитаний наняться в услужение к брату Ревекки Лавану, в младшую дочь которого, прекрасную Рахиль, он влюбляется.

Однако благословение в те времена наделяло вполне ощутимыми преимуществами, в обиходных понятиях это удача, сопутствующая благословенному во всех начинаниях. Потому средненькое по всем статьям хозяйство Лавана необыкновенно процветает в те семь первых лет, что племянник работает на него, чтобы получить в жены Рахиль, а в самую ночь свадьбы дядя-тесть обманом подменяет девушек, подсовывая ему старшую дочь, косоглазую Лию. И нелюбимая жена исправно рожает Иакову одного сына за другим, а Рахиль, которая идет к старшей прицепом спустя неделю, хотя за нее он должен еще семь лет трудиться на тестевых пажитях - так вот, Рахиль двенадцать лет неплодна.

Реальность переплетается с мифологией, порождая сплав авантюрного романа с философской притчей, великолепно избыточный и рассказанный языком, достойным первоисточника

Читая данный роман, у меня постоянно крутился один вопрос в голове: неужели один и тот-же автор написал это и Будденброков ? Совершенно разная тематика и абсолютно диаметральные впечатления.

В центре сюжета - история композитора Адриана Леверкюна, продавшего душу дьяволу, рассказанная его другом и обожателем философом Серенусом Цейтбломом.
Через призму происходящего с главным героем проводятся параллели с тем, что случилось с Родиной автора в XX веке. Темы, волновавшие не только Томаса Манна , но и большинство интеллектуальной элиты страны, а именно войны прошедшей и предстоящей, самоопределения, национального самосознания и прочее, здесь получают воплощение, превращаясь в многостраничные и вязкие диалоги-размышления, когда суть, способная уместиться в одно предложение разрастается до невероятных размеров.

При этом стоит упомянуть, что прежде чем читатель доберется до сути, а именно до пресловутой сделки с Дьяволом, ему предстоит преодолеть отвлеченный рассказ о детстве и юности Адриана, перенасыщенный музыкальными терминами, теоретическими познаниями Серенуса в области музыки и прочей лишней информацией подобного рода, не имеющей кардинального значения для сюжета, а значит и для читателя.

Да и сама сделка выглядит скорее искусственно, когда автор намеренно ведет героя к пропасти, не заботясь о том, насколько это выглядит натурально и естественно, заставляя всеми силами и читателя поверить в это, а в итоге получается наоборот. По крайней мере со мной случилось именно так.

В итоге, интересная тема оказалась для меня поданной в той форме, которую сложно читать и сложно воспринимать, сложно поверить и сложно включить эмпатию. Занудство, помноженное на философское умствование, способно практически любого отвратить от чтения в данном случае.

Спасибо Томасу Манну. Если бы не его страшный кирпич, я бы не открыла еще одну причину популярности национал-социализма и Гитлера в Германии.

Не знаю уж, каким в жизни был Томас Манн, но в работе своей он невероятно, невообразимо (с ненавистью к читателю?) скучен. Он нисколько не заботился о впечатлении того, кто мог бы взять его творение в руки. Кажется, что говорит он не с читателями и даже не со своими героями. Нет, увы – он говорит сам с собой, а все прочие лишь мешаются, лезут, а он их отталкивает, отталкивает озлобленно. «Доктор Фаустус» – это жуткое болото. Это книга слишком интеллектуальная, до снобизма, враждебная к обычному человеку. Чтобы ею проникнуться, нужно иметь как минимум музыкальное образование (и нет, обычной музыкальной школы тут мало), а желательно выучиться на филолога, философа и политолога. Это писателю легко: он пишет с оглядкой на чужие профессиональные (!) работы. Написал по теме – и забросил свои источники в дальний ящик. Но как быть читателю?

По сути, вся книга – это странный и запутанный рассказ некоего человека о его покойном друге, великом композиторе Адриане Леверкюне. Рассказчик – это альтер-эго самого Томаса Манна (внезапно!) Он мучается от неразделенной любви к композитору, собственные увлечения и даже семья оказываются для него второстепенными, важнее – это жизнь дорогого Адриана. Невольно хочется пошутить о скрытой гомосексуальности этого персонажа: нет бы честно признаться, зачем строить из себя бог весь что? К сожалению, Адриан взаимностью не отвечает. Еще рассказчик страдает от склонности к философствованию на ровном месте и затянутым описаниям того, что к теме книги и ее конфликту не имеет никакого отношения.

Многословие само по себе не плохо. Встречаются явления, объяснить которые невозможно в двух словах. Но даже в этом случае лучше писать человеческим языком, без нарочитой интеллектуальности, как это делали Достоевский, Толстой или Альбер Камю. Если тема и без того сложна, зачем дополнительно ее усложнять? Ведь глубина произведения, его темы, не зависит от количества специальных терминов, ссылок на прочих великих и цитат из Писания и мало кому известных философских текстов 17 столетия. Не вплетенные в основной конфликт (или это было сделано коряво?) долгие размышления утяжелят повествование, отвлекут читателя на постороннее, в итоге он может запутаться и потерять интерес к сюжетной линии.

А сюжетная линия тут одна-единственная. Время от времени она напоминает о себе, но после благополучно погружается во мрак, оставляя тебя за новым потоком отвлеченных философствований. О чем же книга?.. Упомянутый выше Леверкюн умудрился словно бы случайно отдаться местному Мефистофелю, который в обмен пообещал ему гениальность… или что-то похожее. Но есть условие: Леверкюн должен отказаться от всех привязанностей, а если все-таки полюбит, человека этого настигнет страшная кара.

В размышлениях о творческом пути нет ничего нового. Многие творческие персонажи приносят несчастье тем, кому не повезло оказаться поблизости. Часто талант связывают с потусторонним, с божественными или дьявольскими силами. Бывает так, что творческий человек мистическим образом привлекает к себе странные обстоятельства и удивительные совпадения. Обсуждать проблему чужой гениальности можно бесконечно. Но Томас Манн действительно был банален в рассмотрении этой темы. Тот же «Тонио Крёгер» рассказывал о гениальности интереснее и, главное, понятнее, ярким языком юности.

Ясно и то, что своим сюжетом Томас Манн хотел охватить историю Германии и покритиковать ту за бегство в тоталитаризм. Символизм тут, несмотря на множество «сложностей», довольно прост и легко считывается. Но картина-то получается несимпатичная. Читаешь книгу – и кажется: эти германские интеллектуалы и снобы зациклились на себе, сидели в своих прекрасных гостиных, долго-долго размышляли, растягивали все бесконечно, почитая сложность за добродетель – и в итоге не рассмотрели в своей стране такой «простой» фашизм. Пока интеллектуалы вроде Томаса Манна запирались в своих «башнях из слоновой кости», не слыша страданий своего народа, этот народ успешно завлекали нацисты. Фронтовик Гитлер, знавший тяготы обычной жизни, оказался немцам ближе, чем возвышенные творцы, которые на фронтах не бывали, сами не голодали, в бунтах не участвовали. Сплошное «не», короче говоря.

Стремление Томаса Манна написать о трагедии германского народа понятно. Но он, с его намеренно усложненной структурой текста, явно не может говорить на равных с этим самым народом. Можно, конечно, сказать, что «народ плохой попался» (могу понять, отчего эту книгу так любит Дмитрий Быков, в его понимании немцы – это изначально испорченный народ, все они неизбежно «фашисты»). И «Доктор Фаустус» – чтение для избранных. Как интеллектуал и человек обеспеченный, Манн не может понять переживаний людей простых и, увы, не столь культурно развитых. А они не поймут его. Это – игра в одни ворота. И со стороны так это: сидит в гостиной барин, пьет чай, а как приходит к нему человек из тех же крестьян, начинает ему рассказывать, что тот неправильно живет, не читает Кьеркегора и не заедает его «Улиссом» Джойса. А потом этот же барин удивляется: а чего это революция в стране случилась?! Так философская работа, «…Фаустус», возможно, интересен. Но воспринимать его, как художественное произведение, я лично не могу. Я слишком примитивна: мне нужны сильный сюжет, глубокие герои, выпукло показанные нравственные проблемы и проч. А этого в книге нет. Какое терпение нужно иметь, чтобы понять и тем более полюбить ее, я не знаю. Искренне желаю себе возвратиться к более-менее занятному Томасу Манну, ибо ранее он показывал себя только положительно.

Как странно смешивает провидение радость и горе смертных в едином кубке!

Много я думала над этой книгой, и вдруг пришла мне в голову сущая нелепица: а как было бы здорово, если б подобная история произошла не с людьми, а с породистыми собаками! Есть у нас в кинологии такое понятие - инбридинг, что означает вязку (спаривание) близкородственных особей. Применять его следует с осторожностью, особенно если плохо знаешь родословную кандидатов. Ибо могут вылезти на свет такие наследственные сюрпризы, что только в ведро. Но если родословная безупречна, если заводчик не видит пары достойнее и удача улыбнулась - может родиться создание исключительной красоты и неслыханных достоинств! Тогда все счастливы, и благодарны матушке-природе за такой подарок. Если его правильно вырастить, довести до ума и не испортить воспитанием - вполне может впоследствии получить титул Чемпиона Мира.
Да вот только у людей это называется по-другому - инцест, и всё намного-намного сложнее... Потому что кроме законов природы, правят ещё законы человеческого общества, частенько им прямо противоположные. Правда, если вспомнить древний Египет, там подобные браки совсем не запрещались, а в среде царствующих особ даже поощрялись. Только Григорсу не повезло - он родился в средневековой Европе, а посему приговор был однозначен:

...Нет у него места в мире, хоть он и налицо.

Случай неслыханный - природа оказалась сильнее, чем юные потомки благородных герцогов, и подмяла их под себя. Но и то сказать - не дело было воспитывать брата и сестру в такой свободе и близости, рискованно это и опасно. Тем более если гордыня их столь велика, что никого красивее и достойнее друг друга они тоже вокруг не видят...
Томас Манн поразил меня в очередной, смею надеяться - не последний раз. Столь блестящая стилизация под средневековый апокриф - нечто невероятное и совершенно замечательное. Если не знать авторства, то только личность рассказчика - вольнодумца и поэта в душе, порой весьма вольно обращающегося с летописными правилами, - позволила бы заподозрить подделку. Столь смелая провокация, насмешливая издёвка над устоями общества, гимн слепой природе, равнодушной к нормам человеческой морали. Словно крик - взгляните, как тонка грань, отделяющая нас от животных, несмотря на тысячелетия жизни в облике человека разумного и все достижения человеческого духа! Сделанного не исправишь, ушедшего не вернёшь. Но дух человеческий в состоянии ужаснуться содеянному, восстать против него и покарать себя своим собственным судом. Лишь тогда ты - Человек.
Очень интересной показалась мне часть повествования, где рассказывается о пребывании Григорса на пустынном острове. На первый взгляд - невероятно, и проще всего, конечно, увидеть в этом элемент сказочности, нередко присущей апокрифам. Но вот вдруг в этом есть рациональное зерно? Известно ведь сохранение тел буддистов высшей степени продвинутости в горных пещерах и захоронениях в состоянии полужизни-полусмерти...
Книга прочиталась залпом, восхитила, подарила истинное наслаждение! Не стала бы советовать её всем подряд, но уверена: те, кто ценит в литературе нетривиальность и изысканность, кто более склонен не к огульному морализаторству, а непредвзятости исследователя - оценят её по достоинству.

Томас Манн «уничтожил» Густава фон Ашенбаха незадолго до того страшного момента, в котором последний почти стал педофилом в полном смысле этого слова. Вовремя один писатель убрал другого.
Томас Манн не является моим любимым автором, но я нахожу его произведения довольно интересными и запоминающимися. Этот рассказ не стал исключением.
Противоречия разрывают меня. С одной стороны я задаю себе вопрос: можно ли стать падким на маленьких мальчиков вот так вдруг ни с того ни сего? А с другой стороны: может быть, Ашенбах борется со своей порочной страстью всю жизнь, и автор описывает только маленький кусочек судьбы перед самым концом? На эти вопросы никто не ответит – остаётся только догадываться.
Чтение было противным, мерзким, неприятным, но оторваться я не могла, несмотря на моё внутреннее возмущение.
Я представляла милого четырнадцатилетнего подростка Тадзио с красивыми волосами и в модном костюмчике. Он казался мне прекрасным. Но так же я видела стареющего Густава, следующего за ребёнком, как тень, захлёбывающегося своей сладострастной слюной, и меня начинало подташнивать от вполне здорового неприятия. Особенно меня пугал лёгкий молодящий макияж главного героя. Это, конечно, чересчур. Хотя сегодня такими чудачествами никого не удивишь, но всё же с ума сходить нужно по-тихому и без лишних свидетелей.
Мне было интересно, чем всё это безобразие закончится. Я рада такому финалу, потому что Ашенбах обречён. Хорошо, что дело не дошло до более тягостных последствий.
«Смерть в Венеции» напоминает «Лолиту». Мне думается, что аналогия понятна каждому. Педофилия есть педофилия независимо от своей расцветки.

Эта книга затронула самые важные темы человеческой жизни- жизнь, любовь и смерть. Бывает и такое. Человек может встретиться со свои сердечным другом и пройдя долгий путь. Знаю, что тема однополых симпатий вызывает в нашей стране у многих отвращение, но тут так всё не вульгарно и красиво, что хочется сказать: "Люди, родные мои, у любви нет и не может быть пола! Будьте толерантными!" Мне нравится язык Манна своей густотой, красотой, терпкостью. Прекрасный писатель! Хорошая книга! Но гомофобам воздержаться от прочтения!