Цитаты из книги «Главная тайна Библии. Смерть и жизнь после смерти в христианстве»

Вот какова подлинная «космическая христология» Нового Завета: это не пантеизм, когда мир развивается за счет собственной силы, изолированный от реального Иисуса, но это пересказ иудейской истории о Премудрости, которой стал Иисус, и в центре ее стоит крест, где благое творение снова обрело гармонию со своим мудрым Творцом.

В первой главе книги Бытие показано, что кульминацией творения было создание человека, который был призван отражать Бога – отражать Бога для Самого Бога в поклонении и отражать Бога для прочего творения в служении.

Бог увидел все, что Он сотворил, и все это было очень хорошо, но само по себе не было божественным.

Согласно вере христиан Бог должен совершить со всей вселенной то же самое, что он уже совершил с Иисусом пасхальным утром

Первые христиане не верили в «прогресс». Они не думали, что мир – сам по себе или даже под непрестанным воздействием Бога – становится все лучше и лучше. Они понимали, что Бог должен исправить мир, а для этого он совершит нечто новое.

Немало христианских гимнов и текстов отражают склонность их ничего не подозревающих авторов к гностицизму. Духовность «прохожего» (например, спиричуэл: «Этот мир не мой дом, я тут просто прохожий»), хотя чем-то она и связана с традиционным христианством, выражает откровенно гностическую установку: тварный мир в лучшем случае ничего не значит, а в худшем – это мрачное и унылое место, а мы, бессмертные души, изначально обитали в иной сфере и с радостью туда вернемся, как только представится такая возможность

Только христианская история – а не светские истории современности – показывает, как решаются проблемы мира: это не прямое движение к свету, но Бог Творец, спускающийся в темноту, чтобы спасти человека и весь мир, попавший в беду.

западное благочестие начиная по меньшей мере со Средневековья во многом испытывало влияние греческой философии, в результате чего надежда христиан стала напоминать скорее представления Платона о душах в бесплотном блаженстве, нежели библейскую картину нового неба и новой земли.

Кесари должны видеть угрозу в Господине мира, который упразднил важнейшее средство тирании – саму смерть; ироды должны приходить в ужас от того, что после своей смерти настоящий Царь иудейский взошел на свой трон.

Реальность воскресения невозможно познать изнутри старого мира распада и предательства, тиранов и пыток, непослушания и смерти. В том-то все и дело. Повторю: воскресение не является каким-то в высшей степени странным событием в нынешнем мире (хотя оно тут и произошло); но по сути своей – это важнейшее событие нового творения, того мира, который призвал к существованию Иисус.