М, не отрывая взгляд от матери, сжала кольцо отца в ладони, холодное и твердое. Это было всё, что у неё осталось от того, что когда-то называлось семьей. Вся жизнь теперь лежала в этом единственном, холодном и молчаливом символе. Казалось, что даже самые легкие звуки, шорохи, треск старых половиц были утоплены в этой тишине.М медленно подняла руку и мягко провела пальцами по кольцу. Она знала, что оно больше не будет тем напоминанием, каким было раньше. Тот момент, когда её отец был еще жив, когда была эта незащищенная, уязвимая семья, исчез. Многое исчезло с ним, но это кольцо оставалось. Правда, теперь оно было неким символом, не больше, а может даже и не меньше.

Мать все еще не могла понять, что с ней произошло. Она просто стояла, чувствуя, как сердце стучит в ушах, как напряжение и страх сжимаются в груди. Она пыталась найти слова, но их не было. Вся ее жизнь была не более чем обрывками того, что оставалось после всех этих лет, потери и боли.

М тем временем смотрела на неё так, как если бы все видела, всё знала. Ее взгляд был тупым, полным чего-то темного и давящего. И в этот момент мать почувствовала, что всё, что было в её жизни, – это просто жалкая попытка обмануть саму себя.

Мать не поднимала глаз, пытаясь скрыть свой страх и неуверенность. Все происходящее казалось ей ужасным, но не настолько реальным. "Это просто кошмар," – думала она, едва сдерживая слёзы. Она не могла поверить, что это было настоящим, что её дочь могла сделать нечто подобное.

М внезапно шагнула ближе к ней, как будто тихий вихрь, который её почти не касался. Она остановилась совсем рядом, глаза матери были непонимающими, пугающими.

Мать резко подняла взор, и в этот момент их взгляды встретились. Тот момент, когда она впервые заметила изменения – что-то холодное, что-то нечеловеческое в глазах дочери.

– "Ты…" – мать едва могла выговорить слова, её голос дрожал, но внутри, под всей этой тревогой и гневом, пробивалась дружелюбная маска. Она всё ещё надеялась, что это был какой-то инцидент. Но под маской скрывалась растерянность и, может быть, страх, который ей пришлось скрывать даже от самой себя.

– "Ты убила его."

Звук этих слов ударил по девочке, словно ножом.

М замерла. В её груди что-то сжалось, стало трудно дышать, как если бы она вдыхала не воздух.

– "Это была не я!" – её голос, казалось, рвался на части. Он был наполовину выкрик, наполовину рыдание. В глазах её стоял ужас, который давно уже поселился внутри её разума.

Мать резко схватила М за руки, и теперь уже не была способна увидеть в дочери ту самую беззащитную девочку, которой она её всегда считала.

И вот в этот момент произошел переход. Мать почувствовала, как в её душе, как черный лед, что-то трескается, что-то ломается. Тот самый предел. Чего-то внутри её не хватало, что-то ушло, и от этого было страшно, как будто её разум тоже разрывается на части. В этом чувстве было что-то зловещее, что-то нечеловеческое.

"Лжешь," – произнесла мать, и её голос был больше не просто обвинением. Это было приказом, как если бы она приняла это как непоправимую истину. Тот страх, который мать пыталась скрывать, прорвался, теперь она не могла отречься от мысли, что её дочь не просто виновна – она поглотила что-то, неведомое и ужасное.

Мать схватила М за плечи, сжала так сильно, что, казалось, вот-вот сломает. Слабые пальцы дочери судорожно цеплялись за её руку, но от этого боль становилась только острее. "Ты чудовище," – прошептала мать. И её слова больше не звучали как обвинение. Они стали признанием.

Затем произошёл еще один переломный момент. Мать сделала шаг назад, её взгляд стал диким и далеким. Она вдруг осознала, что это не просто её дочь, это что-то другое. И это «что-то» было в ней с самого начала.

– "Ты не контролировала себя…" – тихий, испуганный шепот, который М могла только почувствовать, а не услышать. И мать сделала решающий шаг, понимая, что что-то подсказывает ей: «Моя дочь уже не человек».

– Я должна тебя запереть. Ты не видишь, но я вижу. Ты становишься… другой. Я… я должна защитить нас. – Эти слова казались ей, наверное, правдой, но они всё равно звучали, как приговор. Её лицо исказилось. У неё не было больше силы бороться с этим, не было выбора.

М не успела ничего ответить. Мать потащила её за собой, резко потянув за руку. М было страшно, но в то же время холодная волна оторванности, пустоты, прошла через её тело. Этот момент, словно в замедленной съемке, обрушился на неё, как удар молнии.

– Нет, не надо меня туда! – М задыхалась от ужаса. – Мама, я не могу быть там, не могу! Я не могу это вынести!

Но мать уже шагала по лестнице вниз, словно не слыша её, словно её крики не имели значения. Их шаги эхом отдавались в пустых стенах, и каждый шаг, который они делали, всё глубже уводил их в темноту, в место, откуда не было пути назад. Шум шагов растворялся, и оставался только глухой, бескрайний звук сердца, которое не знало, будет ли оно биться, если это продолжится.

Как только дверь подвала захлопнулась за ними, М почувствовала, как её душу охватывает ледяной страх. Кол вонзался в сердце, а ладони становились липкими. Но, несмотря на этот страх, её тело словно перестало слушаться. Она была сжата в этих четырёх стенах, словно терялась в чём-то бесконечном, мрак охватывал её и душил.

Мать поставила её на колени в углу. Всё было настолько тихо, что казалось, что подвал поглотил все звуки, оставив лишь тот хриплый, неспокойный шепот внутри головы М.

Она увидела цепь.

Грубая, ржавая цепь лежала на полу. Словно оставшаяся от былых времен, от мучительных стращных ритуалов. На ней был тяжелый ошейник, и он был направлен прямо к ней, как смертельная ловушка. М замерла.

Мать молча подошла к ней, её руки казались неестественно холодными.

– Ты будешь в безопасности, – прошептала мать, из её глаз смотрела та же пустота, что раньше.

– Я… я не могу, мама, я не могу это сделать, я… – слова ломались в её горле. В её руках дрожали крошечные остатки силы, но они не могли сдержать того, что она ощущала.

Мать резко схватила её за плечи. Тот ужас, что скрывался за её глазами, теперь стал осязаемым. М чувствовала, как эта тяжесть начинает сдавливать её тело, затруднять дыхание.

– Ты не оставишь меня. Ты не оставишь меня. – Мать говорила это не как просьбу, а как угрозу, почти как наказание. В её голосе не было любви, только отчаяние, потерянность, чувство абсолютной беспомощности.

Девочка пыталась оттолкнуть её руки, но цепь уже была на её шее. Щелчок замка был страшным и окончательным, как последний приговор.

Мать отступила, и в тот момент всё вокруг затмило тьмой. Казалось, что воздух стал густым, тяжёлым, а сама темнота стала живым существом, поглотившим её.

"Не оставляй меня…" – М услышала в своем сердце, в своей голове, а потом эти слова прозвучали за её спиной.

Но мать уже была у двери, её шаги отдавались в тишине. М пыталась встать, но ощутимый груз на шее, железный и холодный, не позволял ей двигаться.

Слова матери эхом отдавались в её голове, а мир вокруг становился всё более чуждым. Стены подвала, его запахи, цепь на её шее – всё это стало чем-то внешним, как будто бы она больше не была частью этой реальности.

***

М сидела на холодном полу, обхватив колени, будто пыталась защитить себя от невидимой угрозы, которая, казалось, исходила от самой её души. В подвале было тихо, но в этой тишине было невыносимо много. Её взгляд был пуст, а глаза, как два безжизненных зеркала, отражали только стены и темные пятна плесени.

Тень не отставала. Она все время была с ней, сжимающая её сознание, как железные тиски, безжалостно и постепенно перекрывая дыхание. Голос Тени, глубокий и искажённый, проникал в разум, обвивая её мысли, как хищная змейка.

"Ты думаешь, что ты можешь избавиться от меня?" – голос звучал насмешливо, как будто Тень находила в её беспомощности что-то забавное. "Ты не понимаешь, М, я с тобой. Я была с тобой всегда. Ты не можешь избавиться от меня."

М ощущала, как её сердце бешено колотится в груди, а руки трясутся от страха и бессилия. Она пыталась бороться с этим, но осознавала, что все ее усилия тщетны. Она уже не могла жить без Тени.

"Но ты не хочешь, чтобы я убивала твою мать, не так ли?" – Тень задала вопрос, будто она уже знала ответ. И, конечно, М не могла ответить иначе, чем в согласии.

"Я не хочу этого," – прошептала она, даже не веря, что это её собственный, искаженный голос. Но Тень уже знала, что она будет говорить.

"Тогда давай заключим сделку." – голос Тени стал мягким, почти ласковым, но в нем было что-то демоническое, что заставило М вздрогнуть. "Ты не хочешь больше крови на своих руках, верно? Ты боишься того, что я могу с ней сделать. Я могу забрать твою мать или оставить её в этом мире, если ты выполнишь одно условие."

М почувствовала, как холодное чувство страха и сомнения сжалось в её груди. Она понимала, что это был момент, когда её жизнь могла повернуться навсегда.

"Какое условие?" – её голос звучал дрожащим, но в нем была какая-то решимость, которую она не могла объяснить. Она не знала, что будет, если она скажет "да", но не сказать "да" означало утратить то, что осталось от её человечности.

Тень ответила, и её голос стал всё более низким и искривлённым, как шорох металлической фольги.

"Ты не хочешь быть убийцей. Ты не хочешь терзать свою мать. Так вот, я оставлю её в живых. Но… каждую ночь, когда ты уснёшь, я буду приходить к тебе в сны."

М почувствовала, как её дыхание стало учащённым. Этот момент был решающим. Каждую ночь. Как бы страшно ей не было, она понимала, что выбор был сделан за нее, и теперь не было пути назад.

"Я буду приходить в твои сны и делать с тобой всё, что захочу. Ты будешь моим пленником, и твои кошмары будут настолько реальными, что ты не сможешь отличить их от настоящего мира. Ты будешь страдать. Но зато твоя мать останется жива."

М ужаснулась. Но какое у неё было право отказываться? Если она откажется, Тень всё равно уничтожит её мать. Она сжала зубы и выдохнула.

М медленно кивнула, даже не понимая, что она делает. Страх снова охватил её. Возможно, она выбрала худшее из возможных путей.

"Ты будешь моей," – Тень прошептала это слово с жуткой ласковостью, как обещание, от которого не было спасения. "И теперь ты никогда не будешь одна."

Тишина снова заполнила подвал, но в этом молчании было нечто более зловещее. М почувствовала, как её тело словно застывает на месте, не в силах пошевелиться. Все звуки, которые когда-то были обычными, теперь звучали как далекие эхо. Печальный, но неизбежный факт: Тень теперь была частью неё.

М не могла уйти от этой мысли. "Каждую ночь." Этого было достаточно, чтобы её разум окончательно сломался.

Время пришло. И вот, когда ночь достигла горизонта, её глаза медленно закрылись, и она оказалась в этом аду, где Тень была её повелителем. Сначала она ничего не заметила, но затем – она почувствовала, как мир меняется. Все стало реальным. Боль, страх и темные силуэты, что подходили всё ближе и ближе.

С каждым сном она начинала понимать, что её мир больше не будет прежним.

***

Мать сидела в своей комнате, прижимая ладони к ушам, но звуки из подвала не умолкали. Это были не просто крики. Это были ужасающие, искривленные звуки, полные боли, страха и отчаяния. Иногда они переходили в смех, но этот смех не был от радости. Он был пустым, искажённым, глубоко зловещим. Мать пыталась не замечать этого. Это было проще, чем думать о том, что на самом деле происходит. Ведь, если она начнёт думать, воспоминания снова вернуться. Она знала это.

Ночью она всё чаще прибегала к снотворному. Только так удавалось выжить в этом доме, где каждое шевеление в темноте заставляло её сердце замирать. Она выпила таблетку, а затем и ещё одну. Запила это водой, и попыталась забыться в пустом сне. Но в момент, когда её глаза уже начали терять фокус, она услышала его.

Тот голос.

– "Мамочка… мне больно…"

Голос был чистым, ясным, с каким-то детским отчаянием, что врезалось в её душу. Она прижала ладони сильнее, но он всё равно проникал. Было невыносимо слышать его. Это был голос М. Но это не могла быть её дочь. Нет. Она была уверена, что это невозможно. Её дочь была в подвале. Её дочь умерла в ту ночь, когда убила отца. Это была правда. Это была реальность.

Но крики продолжались.

– "ПОМОГИ МНЕ! МАМА"

Её тело будто сковало от страха. Женщина встала с места и пошла к шкафу. Там, среди пустых таблетниц, она нашла бутылку. Закрыла глаза, заливая раствор снотворным, выпила, и в тот же момент пыталась убедить себя, что это всё не важно. Понимание того, что она творит, вызвало у неё тошноту, но она зажмурила глаза, словно пытаясь заткнуть свои внутренние чувства.

Она снова легла в постель, взяла бируши и вставила их в уши. Тишина. Внешний мир исчез, и теперь ей оставалось только погрузиться в сон. Через несколько минут она почувствовала, как её тело становится тяжёлым, а глаза постепенно закрываются. Внезапно, всё исчезло.

Она заснула. И с каждым мгновением, когда её сознание поглощало тьма, она пыталась убедить себя, что всё правильно. Она поступала правильно. Если она не будет слушать, если она закроет глаза и уши, то сможет избежать правды. Это было легче, чем столкнуться с тем, что её дочь – это не она. Она больше не была её дочерью. Чудовищем. Чудовище должно быть в клетке.