9

Мне снятся тигры. Я просыпаюсь на следующее утро рядом со спящей бабушкой, лежу и размышляю над историей, которую она рассказала. В голове громоздятся вопросы.

Какие сказки она украла? Я любопытна, и часть меня хочет услышать их даже несмотря на то, что они опасные.

Но у меня есть и другие, более важные вопросы: «Действительно ли я видела тигра?» Если да, то я более чем уверена, что это тот, который преследует бабушку.

Надо что-то делать. Нельзя просто сидеть сложа руки и ждать. Нам нужен план, чтобы защитить себя.

Понимая, что заснуть не удастся, я выскальзываю из кровати и неслышным шагом выхожу из спальни в гостиную.

Облака снаружи закрывают солнце и окрашивают дом в серые тона, и в гостиной так тихо, что я совершенно не ожидаю увидеть на кушетке маму.

Она сидит, слегка отвернувшись от меня, обняв кружку с кофе. Пар танцует и поднимается к ее лицу, но она ничего не замечает.

Я понимаю, что уже очень давно не видела, чтобы мама спокойно сидела на месте. Она всегда в движении. Сейчас же я чувствую, что поймала драгоценный миг. Мне хочется сохранить его, спрятать ближе к сердцу.

Она пристально смотрит в окно гостиной, но снаружи ничего не видно, кроме смутных очертаний деревьев и нескольких домов вдалеке.

Я направляюсь к ней, и половица взвизгивает.

Мама вздрагивает. Горячий кофе плещется в ее кружке, едва не проливаясь.

– Лили! Ты меня напугала. Ты такая тихая, всегда застаешь меня врасплох.

– Ой, – я вовсе не собиралась подкрадываться и пугать ее. – Прости.

Она только улыбается.

– Как ты? Как спала?

Ответить на это очень сложно, поэтому я просто киваю.

И, похоже, моего кивка маме достаточно, потому что она не настаивает на ответе. Поднимаясь, она резко ставит свою кружку на кофейный столик, и тут я замечаю, что мама одета не по-домашнему – в рубашку и брюки.

– Хочешь есть? – спрашивает она.

– Нет. А почему ты так одета?

– Сегодня утром у меня собеседование, – отвечает она, цокая каблучками по кухне.

Мы приехали только вчера. Большинство мам бы сначала предпочли обустроиться и разложить вещи, но моя мама уже, разумеется, запланировала собеседование. В Калифорнии она работала бухгалтером, и работала много.

– Но я успеваю что-нибудь тебе приготовить, – продолжает мама. – Обязательно нужно поесть. Как насчет оставшихся рисовых лепешек?

– Нет, спасибо, – говорю я. – Вообще-то я хотела спросить…

– Ты уверена? – перебивает она. – Разогретые, они очень вкусные. Я рассказывала, что бабушка даже продавала свои рисовые лепешки, когда мы только переехали сюда? Всем они очень нравились.

Я делаю шаг вперед.

– Правда? – мама редко рассказывает о том времени, когда была маленькой.

– А чай? Хочешь чай? Могу тебе заварить, – мама открывает шкафчик, потом замирает, рассекая воздух рукой.

– Понятно. Бабушка переставила кружки. Раньше они стояли здесь.

Она достает кружку с другой полки и начинает возиться с чайником, хотя я на самом деле не хочу чаю. Я не люблю чай.

– Мам… – нерешительно говорю я, стараясь, чтобы голос звучал максимально обыденно. – А хальмони когда-нибудь рассказывала тебе сказки, когда ты была маленькой? Необычные?

Мама хмурится.

– Ой, я не знаю. Возможно. Но, в отличие от тебя, я никогда не любила истории. Мне нравилось гулять и играть на улице, а вот на то, чтобы слушать сказки, не хватало терпения.

– Понятно, – у меня такое чувство, которое возникает время от времени, словно со мной что-то не так, но я отбрасываю его в сторону. – А она рассказывала тебе о своем детстве?

Мамин взгляд становится рассеянным, как когда она смотрела в окно.

– Она вообще мало что рассказывала о своей жизни в Корее. Я знаю, что она росла в бедности в селе за много миль от Сеула. Знаю, что она жила одна со своей хальмони. Знаю, что ее мама переехала в Штаты, когда она была совсем маленькой. Бабушка пыталась найти ее, когда переехала сюда сама, – тогда я была совсем малышкой, – но кажется, не нашла.

– Я имела в виду что-то более… – только как мне это объяснить? Ты когда-нибудь находила спрятанные в банках звезды? Тебя когда-нибудь преследовали тигры? – Ну не важно.

Мама вздыхает и улыбается. Улыбка выглядит не вполне настоящей.

– В любом случае ты должна познакомиться с другими детьми по соседству. У меня есть несколько школьных друзей, у которых дети – твои ровесники. Я могу устроить детский праздник.

Мама так делает, когда хочет замять разговор, – резко меняет тему и ведет себя, словно мы все время об этом говорили.

Я даже не пытаюсь объяснить, что время детских праздников прошло лет шесть назад. И не пытаюсь объяснить, как трудно заводить друзей.

Есть люди, к которым друзья «прилипают» сами. Например, Сэм. Даже при том, что порой она бывает грубой и заносчивой, она всегда окружена людьми. Ей шлют бесконечные сообщения, на которые она постоянно отвечает. Я же никогда не была в центре внимания.

У меня было несколько друзей и компания девочек, с которыми я некоторое время общалась. Сэм говорила, что они такие же тихие азиатские девочки, как и я, но они куда-то исчезли. Они не были вредными или злыми, просто забывали обо мне. И в итоге забыли совсем.

Мы так и не стали настоящими друзьями.

Это нормально. Все дело в моей невидимости.

– Я еду на собеседование, – говорит мама. – А тебе надо выйти из дома. Глотнуть свежего воздуха. Может, сходишь в библиотеку? Там наверняка будут другие ребята. К тому же ты любишь библиотеки.

Мне нравятся библиотеки. Но не знаю, с чего она взяла, что я люблю их, особенно если учесть, что раньше я буквально ненавидела именно эту – ту, что через дорогу.

Когда я была маленькой, то отказывалась туда заходить. Я обычно сидела на ступеньках и ждала, когда мама и Сэм принесут мне книжки с картинками.

Мама не понимала, что меня пугало. Библиотека в Санбиме помещается в очень симпатичном домике у леса, окна и двери выкрашены в яркие цвета.

Я ей говорила, что библиотека похожа на пряничный домик из сказки про Гензеля и Гретель.

Наверное, она забыла об этом.

Я раздражаюсь, но стараюсь подавить это раздражение.

– Хорошо.

– Отлично, Лили. Ты лучшая. Я тебе говорила, что ты лучшая? – с облегчением отвечает мама, ставит передо мной чай и ласково треплет мои волосы. – Надеюсь, тебе там понравится!

Она уходит, захлопывая за собой входную дверь, а я делаю глоток чая, который не хочу пить. Он обжигает язык и на вкус похож на землю, но согревает горло и бодрит.

Я злюсь. Потому что иногда такое ощущение, что у нее в голове другая Лили. «Почти что Я», которая никак не соответствует «Реальной Мне».

Мне не нравится чай. Я не люблю библиотеки. И что, если я не лучшая? Ей-то откуда знать? Она же не обращает на меня внимания.

Я встаю и выливаю чай в раковину, и мне нравится наблюдать за коричневым водоворотом. Я чувствую себя безрассудной и расточительной – в хорошем смысле.

Потом я бросаю кружку в раковину, правда, чересчур резко. Кружка трескается.

На мгновение я замираю, уставившись на трещину, и внутри меня что-то открывается – что-то большое и бездонное, черная дыра, в которую страшновато заглядывать.

Моя злость угасает так же быстро, как и вспыхнула. Не знаю, что на меня нашло. Я беру кружку и прячу на самое дно мусорного ведра, туда, где ее никто не найдет.

Переодеваюсь в джинсы и полосатую футболку, заплетаю волосы, не расчесывая их. Набрасываю плащ и направляюсь в библиотеку.

Я уже не маленькая девочка. Я больше не боюсь пряничных домиков. Меня не пугают сказки.

Вряд ли я найду там каких-то «ребят», но, возможно, отыщу полезную информацию.

Если тигр охотится на мою бабушку, то я найду способ защитить нас обеих.

10

Ступени библиотеки испещрены трещинами, окна затемнены, крыша просела совсем немного, словно устала. Даже не верится, что это та же самая «пряничная» библиотека, которой я боялась. Все волшебство померкло.

Я дергаю за дверь, дергаю еще раз, и, когда уже думаю, не закрыта ли она, библиотека меня впускает. Внутри пахнет плесенью, но тепло.

Пожилой мужчина, сидящий за стойкой регистрации, отрывает взгляд от старого монитора. На носу у него громоздятся тонкие очки в проволочной оправе, еще у него розовые щеки, а под носом топорщатся густые белые усы. Если бы он так не хмурился, то был бы немного похож на Санта-Клауса.

– Чем могу помочь? – спрашивает он. Тон его говорит о том, что он вовсе не желает мне помогать. Он скрестил руки на груди.

Итак, никакой злой ведьмы, только угрюмый Санта.

– Э-э… Все в порядке, – говорю ему. – Я просто смотрю.

Он пристально изучает меня, и я не знаю, что делать. На мгновение я задумываюсь, а можно ли мне находиться в библиотеке. Но это смешно. Это же библиотека.

– У тебя есть карточка? – спрашивает он.

Поначалу я не понимаю, что он имеет в виду.

– Ах, да. Библиотечная карточка. Э-э… нет.

Я делаю шаг к стойке, хоть он немного меня пугает. Его густые брови сходятся на переносице, и он словно чего-то ждет, но я не знаю чего.

– Я – Лили, – говорю я ему. – Лили Ривз. Моя халь… моя бабушка живет через дорогу. Мы к ней только что переехали.

Он кивает, как будто бы одобрительно, по-прежнему хмурится, но уже меньше.

– Ты – внучка Аэ-Ча. Я вложу твою карточку в ее абонемент.

Я благодарю его, а он вносит мое имя в базу, набирая его на своей дребезжащей клавиатуре.

– Хорошая женщина, – произносит он через некоторое время. – Шокировала этот городок, когда сюда переехала, это уж точно. Но я перед ней в долгу. А Джоан – твоя мать? – ходила за ней повсюду.

– А, – говорю я.

Я не знаю, почему он перед ней в долгу. И я ничего не знаю о том, как мама повсюду следовала за бабушкой. Я пытаюсь представить это, но не могу. Они слишком разные.

Он достает красную библиотечную карточку и вручает ее мне.

– Ну, тогда до свидания.

– А… – повторяю я, убирая карточку в карман. – Я хотела спросить, есть ли у вас книги о тиграх?

Он хмурится, подвигаясь к компьютеру.

– Это школьное задание на лето? Или личный интерес?

– Личный? – я невольно произношу это как вопрос.

Он хмыкает.

– Дети в наши дни не часто пользуются библиотекой. Они считают, что все можно найти в Сети.

– Ага, – говорю я, поскольку не знаю, что еще ответить. Думаю, что большинство Детей в Наши Дни не сталкиваются с тем, что за их бабушкой охотится волшебный тигр, и еще мне кажется, что если набрать в поисковике «волшебный злой тигр», то вряд ли это что-то даст.

Кто-то за моей спиной тяжело вздыхает, и, обернувшись, я вижу девушку, ровесницу Сэм, со смуглой кожей, веснушками и кудрявыми волосами, толкающую пустую библиотечную тележку.

– Джо, ты что, правда рассказываешь этой бедной девочке про «детей в наши дни»?

– Я прав, – бормочет библиотекарь Джо.

Девушка неодобрительно качает головой и протягивает мне руку.

– Привет! Добро пожаловать во всемирно известную библиотеку Санбима! Я – Йенсен.

Когда я протягиваю руку, то чувствую в ответ крепкое и теплое пожатие. Россыпь веснушек на ее скулах словно танцует, когда она улыбается. Хальмони всегда говорит, что веснушки приносят удачу.

– Это Йенсен, – добавляет Джо совершенно без надобности. – Она наша сотрудница.

Йенсен смеется.

– Какое красноречивое представление. Ну а теперь, когда ты знаешь обо мне все, что нужно, как тебя зовут?

– Лили, – говорю я ей.

Она улыбается.

– Хорошо, Лили, приятно познакомиться. А ты была здесь раньше?

Я качаю головой, и ее улыбка становится даже шире.

– Круто. Честно говоря, большинство жителей этого городка здесь не бывали. Мы пытаемся как-то оживить это место. Напомнить людям, что мы здесь, хотя… – она пожимает плечами, потом перегибается через стол Джо и заглядывает в монитор.

– Тигры. Круто. Пойдем со мной, я устрою тебе экскурсию и покажу раздел с дикими животными.

Джо возвращается к своему компьютеру, а я пробираюсь вслед за Йенсен между кипами книг.

– Предупреждаю, библиотека совсем небольшая, поэтому экскурсия не займет много времени. – Она смеется. Эта девушка всегда готова улыбнуться и рассмеяться.

Когда мы лавируем между рядами, мне вспоминается бабушкин подвал. Пока она не перетащила все ящики и коробки наверх, это был настоящий лабиринт воспоминаний. Я делаю глубокий вдох.

Йенсен поворачивается ко мне.

– Ты недавно в городе?

Я рассказываю, что переехала к бабушке, и она снова широко улыбается.

– Я знаю твою бабушку. Ее все любят.

– Правда?

Она озадачено наклоняет голову.

– Ну да, конечно. Она такая милая и интересная и всегда так хорошо одета.

Я чувствую прилив гордости, потому что, конечно, все любят хальмони. Они должны любить хальмони.

Но, как это ни странно, у меня в груди все сжимается. Мне ничего не известно о жизни бабушки в Санбиме. Если не считать ранних лет моей жизни, которые я провела здесь, я знала ее только в Калифорнии. А в Калифорнии она занималась только нами. Она была нашей бабушкой.

Переполняющая ревность пугает – так же, как меня напугала злость на маму сегодня утром. Мне это не нравится. Я не должна испытывать такие чувства.

Я вновь сосредотачиваюсь на Йенсен, которая продолжает.

– Я репетитор в средней школе – английский язык и литература. Так что, если тебе вдруг понадобится помощь, обращайся.

Голос у меня скрипучий, как всегда, когда я говорю с незнакомыми людьми:

– Да, хорошо. Спасибо.

Экскурсия заканчивается в небольшой комнатке в задней части библиотеки. Там стоит мини-холодильник, шкаф для посуды, два стула и есть дверь наружу – запасной выход. На стене около двери – выцветший плакат, на нем кот, висящий на дереве, и круглые белые буквы «ДЕРЖИСЬ!». Не знаю, кто его сюда повесил, но явно не Джо.

– Это комната для персонала, – поясняет Йенсен, – но я всегда говорю своим ученикам, что они могут сюда заходить. Здесь полным-полно сладостей, а каждому из нас не помешает немного сахара.

Она достает шоколадный кекс из холодильника и протягивает его мне.

Во мне мгновенно просыпается мой детский страх – Гензеля с Гретель ведьма заманила сладостями. Но я прогоняю панику и благодарю ее.

Йенсен наклоняется и понижает голос.

– Скажу тебе по секрету: его испек Джо.

Я удивленно поднимаю брови, и она смеется.

– Знаю-знаю, – говорит она. – Он не похож на человека, которому нравится печь. Но не суди его слишком строго. Он не такой уж плохой, когда познакомишься с ним ближе. Я всегда говорю, что Джо прямо как наш город. Снаружи – не очень, но если копнуть поглубже, то он замечательный.

Мне кажется, что Йенсен принадлежит к числу неисправимых оптимистов, как говорит мама, а ее радость заразительна. Я улыбаюсь и кусаю кекс, и от шоколада все мое тело будто оживает.

– Очень вкусно, – говорю я ей. Почему-то этот кекс напоминает мне о бабушкиных рисовых лепешках, хотя по вкусу они совсем разные. – Он мог бы их продавать.

Она бросает на меня странный взгляд, и я мгновенно смущаюсь. Не знаю, почему я так сказала. Может быть, бабушка и продавала свои рисовые лепешки, но ей просто нужны были деньги, когда она сюда перебралась.

Йенсен широко улыбается.

– Блестящая идея, Лили.

– Ну… спасибо, – отвечаю я.

Непонятно, говорит она серьезно или просто из вежливости.

– В любом случае не стесняйся угощаться, когда будешь приходить. А я очень надеюсь, что будешь. В последнее время здесь становится одиноко.

Мне нравится Йенсен. Она лучше, чем ровесники Сэм, как я их себе представляю. Она анти-Сэм. И я не знаю, что именно она видит, глядя на меня, но знаю, что она видит меня, и это приятно, и еще слегка щекочет нервы.

Йенсен подводит меня к разделу книг о дикой природе, и я просматриваю подборку о тиграх. Какая-то она унылая – «102 факта о тиграх!» и «ЕЩЕ 102 факта о тиграх!».

Перелистываю книги, ищу какую-нибудь полезную информацию – что-то вроде «Существует особая порода тигров, способных волшебным образом исчезать!». Или «Если тигр охотится на твою бабушку, то вот как его остановить!».

Но нахожу только:

• Тигриный клык способен пропороть кость!

• Если смотреть тигру прямо в глаза, то, возможно, он тебя и не убьет, но берегись!

• Рык тигра имеет такую низкую частоту, что может тебя парализовать!

Я возвращаю книги на полку. Это не то, что мне нужно, кроме того, когда на тебя охотится тигр, такие подробности пугают.

– На самом деле, – я нервно откашливаюсь, – я ищу какие-нибудь истории про тигров.

Йенсен накручивает прядь волос на палец.

– У нас есть книги про Нарнию. Хотя, по-моему, там про льва… Может, ты имеешь в виду какие-то конкретные истории? Опишешь поточнее, что ты хочешь найти?

Разумеется, я не могу рассказать ей о волшебном тигре и украденных звездах, но могу пересказать бабушкину сказку про тигра.

Я выдаю максимально короткий пересказ.

– Есть такая история про тигра, где он съедает… э-э-э… бабушку, а потом переодевается в ее одежду и пытается съесть ее внучек. А потом он охотится за ними и…

– Похоже на «Красную Шапочку»! – прерывает меня Йенсен.

– Нет, там волк, – говорю я. – А это корейская история.

Она рассеянно проводит пальцем по корешкам книг.