Глава 9. Временная вечность

ОТ АВТОРА

Настало время детям забывать о сказках, а взрослым нервно запихивать книжки с волшебными историями куда подальше, ведь монстры медленно протягивают свои лапы, пытаясь вырваться со страниц. Один из них уже здесь. Уже зашёл в церковь, словно его демонов не может выгнать даже божество. Он уже медленно ступает по полу, проходя мимо рядов с деревянными скамейками. В его руках нож, выполнивший своё предназначение. В его глазах спокойствие. В них абсолютное равнодушие.

Тейлор подходит к священнику, пока тот стоит перед библией и читает молитву с закрытыми глазами.

– Поздно уже. Что Вас тревожит? – тихим голосом спрашивает мужчина в чёрной мантии.

– Ох, меня многое тревожит, падре.

Кровь медленно стекает с ножа. Священник слышит капающие звуки, но не придаёт этому значения и всё так же стоит спиной к заблудшей душе.

– Господь простит Вам все грехи. Не таите правды.

– Простит? – Тейлор слабо улыбнулся, не переставая наблюдать за каждым движением священника. – Думаете, он всё прощает?

Мужчина настороженно нахмурился, открыл глаза и обернулся. Его лицо перекосилось от паники. Он увидел два трупа за спиной высокого черноволосого парня. Две монашки в длинных чёрных одеждах лежали у двери со стороны улицы и истекали кровью, как и руки странного мальчишки.

– О Боже…

– Оу, я уверен, он Вас слышит. Конечно, если он существует. Спорный вопрос…

Рот священника приоткрылся в немом крике. Мужчина упал на пол, когда ноги подкосились и наткнулись на невысокий выступ в полу. Трясущееся в страхе сердце гоняло кровь по венам с огромной скоростью, а руки затряслись в мелкой судороге. Мужчина часто задумывался, как же всё-таки выглядит дьявол и может ли он вселяться в тело человека. Может. Однозначно. Может и делает. Делает и вершит то, для чего был рождён.

Мужчина быстрым темпом ползёт назад, пока парень, совсем не торопясь, подходит к библии. Он берёт её в руки и с улыбкой рассматривает забавный предмет, пачкая его чужой кровью от своих рук.

– Почитайте мне, святой отец, – спокойно произносит Мёрфи и протягивает книгу. Священник хмурится от непонимания и шока, но не может сдвинуться с места от страха и паники. – Читайте, – сквозь зубы повторяет парень. Его глаза отображают искорку злости, и мужчина берёт в руки окровавленную Библию, нервно перелистывая страницы.

Как же забавны всё-таки люди. Они боятся смерти так, словно могут её избежать. Человек в страхе бежит от бешеной собаки или уплывает от акулы, зная, что у него есть шанс спастись. Есть шанс сбежать и добраться до помощи. Но точно так же человек бежит от смерти. Почему он бежит от того, чего нельзя предотвратить? Почему все празднуют День рождения, приближающий их к концу жизни, но боятся силуэта в чёрной мантии с косой? Неужели людям так нравится бег? Или страх? Или бег в страхе?

Тейлор поднял голову к потолку и облегчённо закрыл глаза, издав глубокий вздох. На его лице растянулась блаженная улыбка, когда он услышал голос священника, трепетно считывающего молитву со страниц. Парень не понимал ни слова, ни единого звука, но эта музыка для ушей заливалась в самую душу. Стало ли проще? Едва ли. Намного приятнее было слушать дрожь в голосе мужчины, который уже чувствует приближение своей смерти. Настанет время, и церковь зальётся тишиной, как стены зальются кровью. А на следующий день в новостях скажут, что в очередной раз полиция обещает людям скорейшее решение проблемы. «Я не злодей. Я проблема,» – мысленно говорил себе Тейлор, когда священник наконец закончил молитву. Парень потянулся к карману, достал одну единственную карту и бросил её в сторону мужчины. Жнец всегда оставлял «автограф». Он не понимал Нейтана, который старался делать всё тихо и без улик. Тейлору же хотелось, чтобы о нём говорили. Чтобы его боялись и уважали. Хотя бы в новостях.

ТЕЙЛОР

I don't need a reason to get crazy,

Мне не нужна причина, чтобы сходить с ума.

Я не хотел быть героем. Не мечтал о прекрасной принцессе, которая растопит моё сердце. Я хотел быть ядом. Воздухом. Я хотел быть везде. Хотел проникать людям в лёгкие, сжигать их дотла. Дотла… Идеальная концовка неидеальной сказки.

I'm gettin' crazy and that's enough

Я схожу с ума – и этого достаточно.

Музыка усиливает внезапно нагрянувшие эмоции. Лежу на полу в ванной, курю сигарету. Один наушник вывалился из уха, я выпускаю дым, смотрю на лампочку – она мигает. То свет, то тьма. Она явно не знает о контрасте. Идиот, лежащий в ванной, тоже не знает, что пора бы выкинуть этот грёбаный хлам и повесить нормальную лампочку, которая не будет раздражать. Нет, я не идиот. Я спаситель, но сердце моё – тайный сад, и стены, что воздвигнуты вокруг него, высоки и неподступны. Я тупая лампочка, потухающая каждый раз, чтобы потом снова зажечься.

Show me somethin' strange,

I'll make it stranger

Покажи мне что-нибудь странное,

и я сделаю это ещё более странным.

Наполняю ванную и, не снимая одежды и не вынимая наушников, ложусь в ледяную воду. Она прокрадывается под джинсы и футболку, заставляет нервно вдохнуть. Ложусь и чувствую, как падаю. Лечу, проваливаюсь под землю, пробиваю доски в полу собственного дома. Всё глубже и глубже к центру земли. От ледяной воды к самому ядру планеты.

I swear that danger runs in my blood

Press the pedal to the metal,

Клянусь, что опасность бежит в моей крови.

Жми педаль до упора!

Последний раз затягиваюсь и выкидываю сигарету на пол, положив телефон подальше от воды. Холодно. Красивое ощущение. Именно красивое, но никак не приятное. Жду, когда песня дойдёт до конца куплета. Сегодня точно должно получиться. Сегодня всё пойдёт, как надо.

on your mark, set, go

When the dust begins to settle, everybody's gonna know

На старт! Внимание! Марш!

Когда пыль уляжется, все узнают ¹ .

Я глубоко выдыхаю, закрываю глаза и полностью погружаюсь под воду. Неплохо было бы взглянуть на часы, но кому есть дело до стрелки, которая с какого-то хрена определяет наши действия. Я всегда любил слушать, как рвётся паутина. В прямом смысле. Рвётся то, что создавалось очень-очень долго. И вот ломается ещё кое-что. Наушники портятся от воды. Слова песни искажаются, а потом вместо них слышится лёгкий треск и шипение. Жаль, что под водой они не бьют током хоть немного. Жмурю глаза, закрываю рот и нос руками, чтобы не было желания вылезти из ванной раньше времени. Вода затекает в уши, пожирает остатки сухой одежды. Чувствую, как организм кричит от нехватки воздуха. Сильнее зажимаю рот. Жаль, что наушники испортились так рано. Жаль, что не хватило ума вырубить тупую издевательски подмигивающую лампочку.

Задыхаюсь. Коченею. Холодно. Вода вытекает за пределы ванной. Она так хотела разбиться о камни у водопада, а теперь хочет убиться о кафель на полу. Открываю глаза, они пекут от пресной воды. Снова закрываю. Снова сильнее зажимаю рот. Лёгкие уже уменьшились до максимума, а сердце матерится и плюётся, желая остановить свой ход и убить придурка, придумавшего эту затею.

Голова закружилась, перемешала все мысли. Говорят, перед смертью люди видят всю свою жизнь в быстрой перемотке. Нет, не верьте. Видите Вы лишь то, к чему были больше всего привязаны.

Я резко поднимаюсь, делаю глубокий вдох и откашливаюсь, вытирая воду с лица руками. Получилось и не получилось одновременно. Сознание почти покинуло меня, но видел я лишь фиолетово-жёлтые цвета и изредка пробегающие чёрные тени. Смех вырывается у меня сам. Откидываюсь назад, облокачиваюсь о стену и смеюсь. Неужели всё настолько паршиво? А где чёртовы бабочки? Где феи и цветочки? Меня что, обманули? Я ждал какого-нибудь предсмертного чуда в виде единорога-алкоголика с его армией обдолбанных гномиков или вроде того. Почему мне достались чёрные тени? Я понимал, что умирать не так уж весело, но не настолько же. И что видели все те, кого отправил на ту сторону? Все те, кто умирал от потери крови, что они видели? Что видел тот парень, на глазах которого я забрал жизнь его же девушки? А она? Кроме разлагающейся от кипятка кожи что она видела? Свою жизнь? Чёрные тени? Монстра? Меня? Монстра… Да, она видела именно меня.

Я поднимаюсь, покидаю ванную, стягиваю с себя мокрую одежду и провожу пальцами по щеке. Я будто зачем-то проверяю, на месте ли шрам, или его смыло водой, которая не смогла смыть моё сердцебиение. Но нет, он на месте. На месте, как и сердце.

ЭШЛИ

Нарисованные ангелы смотрели на меня с отвращением. Их сломанные крылья жаждут прикосновений ластика. Ведь лучше не иметь что-то, чем иметь то, что только приносит боль. Самое ужасное то, что это касается и людей тоже. Порой лучше быть одиноким. Это не так больно.

Наверное, Марти тоже следовало бы задуматься об этом. Я приносила ему лишь разочарование и сорванные нервы. Порой я задумываюсь, почему он терпит меня. Невозможно любить человека, видя в нём только минусы. Тогда чего он хочет? И кто из нас ещё кем пользуется?

Я собираю сумочку, ярко крашу глаза и брови. Слишком тёмный макияж выделяется на фоне слишком светлых волос. Слишком больные мысли витают в слишком больной голове. Всё в этом мире слишком… Я долго смотрю в своё отражение, потом отрываюсь от него, когда слышу сигнал машины. Я подхожу к окну, выглядываю на улицу и вижу серебристую Ferrari и уже недовольное лицо Марти, стоящего возле неё. У парня с самого начала появилось негативное отношение к моему соседу. Ну, я бы тоже расстроилась, если бы какая-то незнакомая девушка выкинула меня из окна второго этажа дома моего парня. Марти нервно вглядывался в окно моего соседа, который, кстати, опять только вышел из душа. Мёрфи снова сидел на окне боком, свесив одну ногу и держа в руках гитару. Он, слегка нагнувшись, чтобы лучше слышать струны, подбирал мелодию и говорил что-то одними только губами. Наверное, придумывал мелодию к тексту. Парень забавно потрепал мокрые волосы, и влага от них разлетелась по воздуху. Он был так увлечён гитарой, что не увидел моего взгляда и того, как из его рук вывалился лист с текстом.

– Эшли! – раздражённо крикнул Марти, когда увидел меня в окне. Он явно был взбешён. Его крик привлёк не только меня, так что уже через секунду я заметила самодовольную ухмылку соседа, заметившего чрезмерное внимание к себе.

Я фыркнула, закрыла шторы и спустилась вниз. Марти заставил сесть в машину. Он прекрасно знал, что я ненавижу серьёзные разговоры в машине. Здесь жуткая атмосфера: всё пропахло дорогим, но противным одеколоном. Здесь слишком чисто и тесно. Моё желание убить жениха не может вместиться в таком тесном салоне.

– Может, ты хочешь мне рассказать что-нибудь интересное про своего соседа?

– Например? – я безразлично смотрю в окно, хоть мы даже не тронулись с места. Мой взгляд пожирал собственный дом, как будто я никогда его раньше не видела.

– Например то, что он не просто сосед?

– Господи, Марти… – я поморщилась и попыталась выйти, но двери были заблокированы.

– Так не хочешь говорить об этом?