Наутро я должна была идти на работу. С чугунной головой, с красными от недосыпа глазами я вяло перебирала бумажки в офисе и отвратительно сухо общалась с клиентами. Мысли в голове крутились самые разные. Как Паша собирается здесь жить? На что? И где, собственно говоря? Если он ушел из-за меня от жены, я тоже становлюсь ответственной за сложившуюся ситуацию.

– Во сколько ты заканчиваешь? – ворвался в мое сознание его голос из мобильника.

– В шесть, – ответила я.

– Я за тобой заеду.

– Я на машине.

– Ах, да… Тогда я буду без нее, – вышел из положения Павел.

В шесть он стоял и подпирал стену моего офиса. Мы поехали домой. Ехали молча, словно нам и не о чем было поговорить. Я поглядывала на Пашу, слегка отводя глаза от дороги. Он казался мне красивым и растерянным. Мы ехали домой. Я со своим мужем еду домой, сейчас мы зайдем в магазин и приготовим вместе ужин. Потом можно прогуляться и поговорить. И так каждый день. Разве не мечта? Разве не об этом я мечтаю уже давно?

– О чем ты думаешь? – нарушил молчание Павел.

– О тебе, – честно ответила я. – О наших отношениях, о том, что с нами будет.

– Хочешь поговорить об этом?

– Можно, – кивнула я, разворачиваясь под стрелку на светофоре, – только не сейчас. Дома.

– Дома так дома, – он нежно погладил меня по волосам.

С кем еще я так откровенно могла бы говорить? А может, это и вправду мой шанс? Конечно, придется как-то налаживать отношения с родителями, но… в общем, стерпится-слюбится. И надо решить вопрос с разводом, если Павел фактически уже ушел ко мне. Господи, как все быстро произошло и как необратимы перемены. Аж дух захватывает.

– Я хотел приготовить что-нибудь на ужин. Что бы ты хотела? – Мы стояли в магазине около дома.

– Я… А что ты умеешь?

– Вообще-то я почти профессиональный повар. – Он улыбнулся.

– Как это? Когда ты успел и где? Кто тебя учил?

– Сколько вопросов. Давай так. Я приготовлю то, что сам сочту подходящим, а ты оценишь.

– Согласна. – Я посмотрела на него взглядом, которым смотрят на прислугу.

Пашка засмеялся и притянул меня к себе. Я уж и не помнила, когда столько целовалась. Через пару часов я, просто в восторге от такой заботы, сидела за красиво сервированным столом, на котором дымилось какое-то сложное блюдо из мяса. Я не большой любитель мяса, но получилось и вправду вкусно. Я подумала, что на распродаже счастья мне случайно выдали главный лот дня.

– Итак, поговорим? О чем?

– О том, как мы будем жить. О том, что произошло. Я все еще не могу привыкнуть, не до конца понимаю.

– Чего? Что я люблю тебя?

– Это я допускаю. Но…

– Я люблю тебя настолько, что готов отдать тебе все. Я оставил жену и, поверь, ни на секунду не пожалел. Единственное, что может сделать меня счастливым, – это твоя любовь.

– Но как именно мы будем жить? У меня дома? Это тяжело для моих родителей, а я их очень люблю.

– Я понимаю. – Он опустил голову. – Мне бы не хотелось сразу портить нашу чудесную сказку прозой жизни, но ты права. Обо всем этом надо поговорить.

– Ведь все не так уж и просто. Ты приехал практически без вещей. И как твоя работа?

– Ее я тоже оставил. Все равно это была поганая работа.

– Почему? – не поняла я. У меня вдруг возникло странное чувство. Я подумала, как он мог жить жизнью, в которой все так погано? Как можно было терпеть поганую жизнь столько лет? А если бы он не встретил меня? И что, все это он терпел только ради ребенка, который тоже относился к нему погано?

– Это сложно понять, но я чувствую, что теперь, когда у меня есть ты, я смогу перевернуть всю жизнь. Я займусь тем, о чем всегда мечтал. Я не желаю навсегда остаться шофером, живя рядом с такой девушкой, как ты.

– Понятно. А какая у тебя мечта? – полюбопытствовала я.

– Я хочу быть дизайнером. Строить красивые дома, квартиры. Как ты думаешь, у меня может получиться? Только не смейся, ведь твоя мечта быть адвокатом когда-то тоже была только мечтой.

– Ну конечно, у тебя все получится! – бросилась я оказывать Паше моральную поддержку.

Мы плавно перешли к любви, потом действительно пошли гулять и долго, до самой ночи, вели сложные, закодированные разговоры о будущем, настоящем и о наших чувствах. Конечно, нам не будет просто. И право на счастье придется заработать. Для начала надо снять квартиру, чтобы не мозолить глаза моим родителям. Надо подыскать Паше в Москве какую-нибудь работу, чтобы он смог оплачивать текущие расходы. Пока этого не произошло, мне придется оплачивать квартиру самой (это меня сильно покоробило, но чего не сделаешь ради любви). Надо найти курсы дизайнеров, куда Паша срочно пойдет учиться, чтобы как можно быстрее воплотить в жизнь свою мечту.

– Ты согласна? – спрашивал он, заглядывая мне в глаза.

Я кивала, хотя на самом деле в моей душе плескались волны отрицательных эмоций. Мне приходилось срочно перестраивать свои представления о настоящей любви под конкретного мужчину, который всем был хорош и очень нравился мне, но ради которого мне надо многим пожертвовать. Откровенно говоря, я не была уверена, что он скоро начнет зарабатывать достоточно денег и я снова смогу покупать себе дорогие тряпки и летать в Египет с Дашкой. И отпустит ли Паша меня теперь куда-нибудь одну?

– Что тебя огорчает? – Павел явно понял по моему лицу, что я расстроена.

– Я боюсь, что моих денег не хватит на все.

– Ах, вот ты о чем. Слушай, я нормальный мужик, я люблю тебя. И все мои деньги будут твоими. Только сейчас помоги мне немного встать на ноги, и я всегда буду помнить об этом.

– Конечно, дорогой. Ведь мы любим друг друга. Какие между нами могут быть счеты! – устыдившись своей беспардонной алчности, запищала я.

Через неделю я впервые возвращалась с работы в малюсенькую однушку на первом этаже пятиэтажки в районе Петровско-Разумовской. Слава богу, у меня была машина, большинству граждан приходилось выстаивать в автобусах по сорок минут, добираясь до метро, и еще долго трястись в вагонах самой длинной и перегруженной ветки.

Паши еще не было дома, он поехал к какому-то знакомому договариваться насчет работы. Я побродила по картонно-бетонной клетке, посмотрела через низкие окна на темные ветви деревьев и села пить чай на кухне. Стены в моем новом доме были оклеены старыми выцветшими обоями. Паркетная доска рассохлась и скрипела при каждом шаге. Оказалось, что на кухне прекрасно слышны голоса обитателей всех квартир нашего стояка. Когда кто-то из них курил, запах дыма заполнял мою кухню и табаком начинали пахнуть все вещи на мне.

– Откровенно говоря, мне все это не очень нравится, – произнесла я в какой-то особенно пустой тишине. – Откровенно говоря, я не понимаю, как проживу здесь даже три дня, – проговорила я.

Паша сказал, что мы должны экономить, так как платить кучу денег за право жить в чужой квартире – глупо. Уж лучше копить на свою. Я была с ним согласна, но жить в ТАКИХ условиях… Я захотела услышать родной голос и подошла к старенькому телефонному аппарату. Внезапно он громко и тревожно зазвонил. Я похолодела, как героиня триллера, и осторожно взяла трубку.

– Алло? – раздался незнакомый женский голос на другом конце провода.

– Да, – выдохнула я.

– А Пашу можно? – осторожно поинтересовалась женщина.

Я удивилась. Мы здесь первый день, я была уверена, что женщина ошиблась номером.

– Мелкова? – глупо переспросила я.

– Естественно. – Женщина перестала говорить, как вежливая незнакомка, и включила в голосе сталь.

– А его нет.

– Вы Лариса?

– А вы? – снова переспросила я.

– А вы не догадываетесь? – грубо рявкнула женщина.

Я сразу догадалась.

– Откуда у вас этот номер?

– Какая разница? Он вчера дал его родителям, а они – мне. Вы в курсе, между прочим, что все наши надеются, что это временное помутнение закончится и он образумится?

– Не в курсе, – отрапортовала я.

– А вы знаете, что у нас дочь? Она плачет уже две недели.

– Он сказал, что вам на него наплевать, – пролепетала я. Я вообще не понимала, что говорить. Первый раз в жизни я разговаривала с абсолютно чужой женщиной, с которой, как оказалось, не поделила мужчину. К этому разговору я не была готова.

– Я не знаю, что он вам сказал, но допускаю, что мог наплести все что угодно. Мы прекрасно жили, у нас прекрасная дочь. Он, конечно, обаятельный парень, но, между прочим, далеко не главный приз. Что вы в нем нашли?

– А вы? – Я решила обороняться, наступая.

– Я его люблю, – резко отбрила меня она. Причем мне даже не пришло в голову выкрикнуть: «Ну и что, я тоже». – Я люблю его таким, какой он есть на самом деле, со всеми его недостатками. О которых вы, Лариса, пока даже не знаете.

– А какие у него недостатки? – поинтересовалась я.

– Он мечтателен, склонен к идеализации. Его всю жизнь шатает, он не в состоянии довести до конца ни одного дела. Ответственность для него – тайна за семью печатями. Если бы нашу семью пришлось кормить ему, мы бы давно умерли с голоду.

– Вот именно потому, что вы так о нем думаете, он теперь со мной, а не с вами. Вы никогда не давали ему шанса вырасти. Теперь я точно это поняла! – выкрикнула я. Все во мне возмущалось, когда эта… жена говорила о моем Паше (который не побоялся все бросить ради любви ко мне) как о неразумном ребенке.

– Да у него была тысяча шансов. Вы влюблены, по-видимому, и не желаете слышать очевидного. Я для вас, естественно, буду самой плохой. Так вы на полном серьезе решили жить с моим мужем?

– Он от вас ушел. Он больше не ваш.

– Ну и ладно, – каким-то отрешенным и немного усталым голосом охладила мой пыл она. – Решили – ваше дело. Я только предупредила из человеколюбия. Я хорошо его знаю, слышала про ваш «Пежо». Вы ведь, кажется, адвокат?

– И что? – возмутилась я.

– Он просто почуял, что с вами ему будет теплее и выгоднее, чем со мной. И, конечно, Москва – не то что Серпухов.

– Это просто несправедливо, так говорить.

– Да бросьте. Ну да жизнь покажет. Однако раз вы такой поворот судьбы мне устроили, то, по крайней мере, отдайте машину.

– Я? – Я чуть не задохнулась от возмущения. Она что, требует выкуп за мужа? Мой «Пежо»?

– Да не вы, при чем тут вы. Вы наслаждайтесь. Пусть Паша отдаст завтра утром ключи моему шоферу Денису. Он знает его.

– Ключи от чего? – продолжала я не понимать.

– От «Газели». От моей «Газели». О’кей?

– О’кей, – пролепетала я. Я как-то и забыла про то, что «Газель» – совместное имущество. Значит, теперь Паша останется и без машины. Что же он будет делать, на что мы будем с ним жить?

– Алиментов я не прошу, понимаю, что у него ничего нет. И передайте ему, что пока еще я готова принять его обратно. Но если мне удастся как-то по-другому решить вопрос, потом пусть не плачет.

– Этого я передавать не буду.

– Ваше дело. Значит, завтра Денис подъедет к вам на Петровско-Разумовскую за машиной. Счастья желать не буду, не уверена, что вы будете счастливы.

– Мне от вас никаких пожеланий не надо. Машину вашу получите. Все. Не звоните сюда больше. – Я швырнула трубку и посмотрела на себя в зеркало. Раскрасневшаяся, возмущенная. Грудь вздымается, волосы растрепались, пугало, и только. «Не могу ни минуты больше здесь находиться», – подумала я и кинулась к двери, схватив ключи.

Через час я сидела на кухне у Дашки и со слезами пересказывала события последних дней. Я хотела получить ответ: почему все, что начиналось так красиво, теперь оказывается таким сложным и болезненным?

– Киска, так всегда и бывает. Мужчины редко приходят в нашу жизнь без чемодана проблем и сложностей. Ты любишь его? – спрашивала она, с беспокойством глядя на мои слезы.

– Да, люблю, – ответила я, стараясь придать голосу максимальную уверенность.

– Ну и все. Тогда все пройдет и сложится, надо только потерпеть. Он ищет работу?

– Да.

– Значит, найдет. И все будет хорошо.

– Ты правда так думаешь? – как ребенок переспрашивала я ее, собираясь домой, то есть на эту чертову Петровско-Разумовскую.

– Ну конечно, – улыбалась Дашка. – Главное – это любовь.