В этот момент что-то мягкое упало Аде прямо на лицо. Она подняла руку, силясь смахнуть это, но в глазах у нее потемнело, и она не могла даже пошевелиться.

Сквозь охватывающую ее сознание темноту девушка все-таки чувствовала, как кто-то поднял ее на руки и запихнул в автомобиль. Она несколько раз дернулась, пытаясь оттолкнуть чужие руки, но сил не было. Потом Ада задела ногой дверцу и даже еще успела почувствовать мягкость сиденья, на которое бессильно упало ее тело.

Ада медленно открыла глаза. Перед ней была грязная серая стена. По которой тянулись трубы. Под трубами проступали мокрые темные пятна.

Она сидела, прислонившись спиной к другой такой же стене. Теперь-то Ада поняла, как по-настоящему болит голова. Пошевелившись, она услышала под собой треск. Испугавшись упасть, девушка резко вскочила. Голове это не понравилось, и она ответила новым залпом чудовищной боли.

Оказалось, Ада сидела на деревянном ящике, таком старом, что он не мог вынести даже ее птичьего веса. Теперь она стояла и чувствовала, как затекло ее тело, а ноги налились тяжестью.

С трех сторон ее окружали стены-близнецы – грязные, мокрые и с трубами. Впереди было пустое пространство. Но его преграждала крупная металлическая сетка. В сетке было что-то типа калитки, на которой снаружи висел большой амбарный замок.

Было довольно темно, только где-то вверху горела лампа. Это было похоже на заброшенный склад – огромное помещение, заваленное разбитыми ящиками, бутылками и бумагой.

В голове Ады начали прокручиваться тысячи жутких историй из криминальной хроники вперемешку с самыми страшными сценами из боевиков и сериалов. Ну почему именно она? Есть ведь тысячи таких же девчонок! Почему выбрали именно ее? Ну почему она такая невезучая?

Когда девушка уже была готова дойти до паники, вдалеке возникли две фигуры. Они шли по направлению к ее клетке, и Ада застыла на месте. Вот сейчас она все поймет и узнает. Сейчас. Сейчас.

Как ни странно, но такого уж явного ужаса она почему-то не испытывала. Скорее раздражение. И желание уйти отсюда. Живой.

Фигуры приближались, и она уже могла различить, что это мужчины. Один был явно старше другого, кряжистый и широкоплечий, в кожаной куртке и тяжелых ботинках. Другой очень стройный, худой; шел мелкими легкими шагами, отставая от первого. На нем была маленькая черная шапочка и длинное пальто, которое, видимо, и сковывало его движения.

Они остановились в метре от сетки и стали молча смотреть на Аду. А она смотрела на них. В душе Ада решила, что не будет показывать им страх. Даже если это ей не поможет, она не хочет еще и унижаться перед ними. Да и нельзя сказать, чтобы она так уж боялась.

Ада всмотрелась в того, что шел впереди, и ей показалось, что на его широком лице написана такая ненависть к ней, что она спешно перевела взгляд на второго. В нем, наоборот, не было ничего угрожающего. Он был молодой, светлокожий и светловолосый – из-под надвинутой на лоб шапки выбивались длинные растрепанные волосы. А светло-голубые глаза смотрели на Аду спокойно и внимательно, и в углах рта в тусклом свете можно было угадать легкую улыбку.

Почему-то девушке пришло в голову, что на настоящих маньяков они не похожи. Как, наверное, не похожи на них и те голливудские звезды, которые гоняются за своими коллегами с картонными топорами.

– Видишь? – негромко сказал тот, что постарше, и было непонятно, к Аде или к своему спутнику он обращается. – Ну что?

– Подожди, – голос у второго был высокий и какой-то особенно мелодичный. Аде пришло в голову, что он должен неплохо петь.

Молодой вплотную подошел к сетке, и пленница заметила, что обладатель грубой обуви сделал предостерегающий жест.

– Здравствуй, – почти ласково сказал человек в шапочке. – Ты себя нормально чувствуешь?

Второй презрительно хмыкнул. Это разозлило Аду, и она не выдержала:

– Почему вы меня заперли? Немедленно выпустите меня отсюда! Что это такое?!

– Видишь? – выразительно повторил мужчина постарше и слегка оттолкнул молодого назад.

– Я буду кричать! – не унималась Ада. – Что вы задумали? Выпустите меня! Выпустите!

В запале она схватилась за сетку и дернула ее на себя. Молодой тут же отскочил, а рука другого тут же оказалась в кармане.

Наученная горьким опытом просмотренных боевиков, Ада отпустила сетку и сказала уже потише:

– Что вам надо?

Она понимала, что все слова и фразы в такой ситуации выглядят глупыми и смешными. Ничего она не может сделать. Она полностью во власти этих людей, чтобы они не задумали.

Опустив голову, пленница села на ящик, который снова затрещал, но ей было все равно. Внезапно она потеряла желание сопротивляться.

– Не знаешь, почему ты здесь? – вдруг спросил мужчина в куртке. – А ты подумай. Вы ведь сообразительные, правда?

Голос его звучал издевательски громко.

Ада подняла голову:

– Что это значит? Кто это мы?

– Ну хватит! – мужчина рванулся к клетке. – Перестань ломать комедию! Мы все о тебе знаем! Имей совесть не отпираться!

– Все знаете? – такое удивление невозможно было подделать. – А я вот о себе сама не все знаю. Как, должно быть, и вы о себе.

– Видишь? – в третий раз повторил старший своему спутнику. – А ты говорил…

Молодой остановил его плавно поднятой рукой и сам заговорил с Адой:

– Пожалуйста, давай поговорим. Нет смысла отпираться.

– Да о чем это вы? – Ада уже теряла терпение.

– Говори правду! – рявкнул злой в тяжелых ботинках.

– Хотите правду? Да вы явно лажанулись. Взяли не того, вернее, не ту, кто вам нужен. Я бедная студентка, взять с меня нечего и номера счета мафии в швейцарском банке не знаю. А убить меня теперь или нет – вам решать.

Конечно, последнего говорить не стоило, но уж очень она разозлилась.

– Убить? А что, это мысль! – рука злого глубже залезла в карман.

У Ады замерло сердце, но молодой сказал:

– Перестань, Петр! Так мы никогда не поговорим.

– Хотите разговаривать, тогда откройте. Я не зверь, чтобы сидеть в клетке.

Петр хотел что-то сказать, но сдержался. Он достал ключ и снял замок со словами:

– Учти, начнешь вытворять какие-нибудь штучки – сразу, – и в его руке появился пистолет.

Вот тут-то Ада точно почувствовала ужас. Это все серьезно. Очень серьезно. Но она собрала все силы, чтобы не показать им свою слабость.

Молодой открыл дверь и, сопровождаемый настороженным взглядом Петра, вошел внутрь. Сев на соседний ящик, он сказал:

– Ну вот, дверь открыта, как ты и хотела.

– Я еще хочу, чтобы в меня не целились, – твердо сказала Ада.

– Нет, это не пройдет, – Петр помахал оружием в воздухе.

– Никто в тебя не целится, – примирительно сказал молодой. – Просто Петру нравится все, что… издает шум. Но не будем терять время. Пойми, от того, захочешь ли ты с нами разговаривать, зависит твоя судьба. Пожалуйста, будь откровенна, и мы примем правильное решение.

– Да кто вы такие, чтобы решать мою судьбу? – взорвалась Ада и вскочила на ноги.

Пистолет в руках Петра тут же был направлен прямо ей в грудь, но девушка посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

– Хотите – убейте, но мне не о чем с вами разговаривать. Я не знаю, чего вам от меня надо.

Она услышала щелчок: это Петр взвел курок и произнес:

– Я убью ее сразу, и будь что будет.

Он вытянул руку, Ада инстинктивно зажмурилась, но молодой вдруг бросился вперед и встал перед ней:

– Нет, Петр, нет! Ты не сделаешь этого! Мы еще ничего не решили.

Петр был так разъярен, что его товарищ стал говорить тихо и умиротворяющее:

– Эта девушка даже не знает, кто она такая. Как же мы можем убить ее? За что? Это не по правилам.

– Не знает! Да все она знает! Они умеют так притворяться, что проведут любого! Но не меня! И не думал, что тебя, Павел, – но Петр все-таки опустил оружие.

Павел громко вздохнул и сказал:

– И меня еще никому не удавалось провести. Поэтому я и занимаюсь этим делом.

Но в следующее мгновение Петр снова поднял свой пистолет. Молодой предостерегающе взмахнул рукой, но Ада опередила его:

– Кто это «они»? Кем вы меня считаете? Кто я, по-вашему?

Петр взглянул ей в глаза и неожиданно спокойно сказал:

– Они – это ведьмы. И ты – одна из них.

Ада была так ошарашена, что даже забыла про наведенное на нее оружие:

– Что? Да вы сумасшедшие! Вам лечиться надо! «Ведьмы»!

Павел вдруг повернулся к ней и сказал:

– К несчастью, это правда. Ты – дочь могущественного колдуна, и, значит, сама колдунья. Ваш… дар передается по наследству. После смерти предыдущего носителя.

Ада вздохнула – а она еще надеялась, что один из них нормальный.

– Если ты до сих пор этого не знала, – продолжил Павел, – то в скором времени все тайное и скрываемое стало бы для тебя явным. Не веришь? Хорошо, мы представим тебе доказательства. Ваш род успел оставить по себе долгую память для всех последующих поколений. Ты его последняя представительница. Вспомни: разве твой отец не передал тебе что-то перед самой своей смертью?

При этих словах перед Адой снова предстал снимок той ночи – свечи, треск, шум за окном и умирающий отец, крепко держащий ее за руку.

– Вы говорите ерунду, – сказала она, но голос ее звучал уже не так уверенно. – Может, мой отец и был слегка чокнутым, но уж никак не колдуном. Да и вообще, никаких ведьм и колдунов просто не существует. Это все сказки.

– Вот как? Разве ты сама всю жизнь не испытывала тяги ко всему таинственному – гадания, карты, книги по магии? – мягко спросил Павел.

Тут он попал в точку. Лет с пятнадцати Ада страшно увлеклась всяческой мистикой – она покупала в переходах тоненькие книжки с заманчивыми названиями, с упоением смотрела всяческие ужастики и читала готические романы. Пару раз они с девчонками пытались совершать описываемые в этих книжках ритуалы и вызывать духов, но у них, конечно, ничего не получилось. Но в то время почти все этим увлекались.

– Ты веришь, – констатировал Павел. – Ты знаешь, что все это есть. И ты тоже принадлежишь к этому миру – таинственному миру магии, чьи искаженные отражения так привлекали тебя в массовой культуре.

– Вы прямо лекцию читаете, – ехидно сказала Ада. Ей было неприятно, что он словно смотрит ей в душу.

– Перед смертью твой отец передал тебе свой дар. Я знаю это потому, что иначе бы он вообще не смог умереть. Мучился бы до тех пор, пока кто-то не забрал бы у него магические способности. Но он должен был передать их только тебе – как наследнице. Так было принято в его роду много столетий. Ты и не догадываешься, насколько глубоко мы проследили вашу историю. Менялись времена, страны, фамилии, но сила всегда переходила от родителей к детям. И это было неизменно до сих пор. Твой отец умер – значит, теперь ты несешь в себе всю силу вашего древнего рода.

Павел сказал бы что-то еще, но Петр остановил его:

– Ты слишком много ей рассказываешь. Хватит.

Павел повернулся к нему:

– Но она должна знать. Иначе мы не сможем быть справедливыми.

Видимо, у Ады было такое лицо, что она больше не вызывала у человека с оружием тревоги. Он спрятал пистолет в карман и сказал Павлу:

– Выйдем. Нам нужно поговорить.

Молодому человеку не хотелось оставлять Аду, но он все же вышел из клетки.

Девушка как будто не заметила этого. Так же она никак не отреагировала и на то, что Петр снова запер ее на замок и они с Павлом ушли, оставив ее одну.

Ада сидела абсолютно неподвижно, глядя прямо перед собой. Почему-то она сразу поверила в то, что все, рассказанное этими людьми – правда. Конечно, это было непонятно, немыслимо… Но не невозможно. Почему-то она твердо знала это.

Но если это возможно, значит… Тогда странное поведение отца при жизни и особенно перед смертью полностью укладывается в начерченную ею схему.

Протянутая сухая рука, черные глаза с зелеными искорками и выкрикнутые зычным голосом слова: «На, возьми, возьми!»… Ада словно снова перенеслась в эту страшную минуту. Что это было, как не ритуал передачи магической силы? Она вспомнила, что читала об этом в народных сказаниях. А если это правда… Не может не быть правдой, слишком много совпадений.

Отец ждал ее – он не мог умереть, не передав кому-нибудь свою колдовскую силу. Почему он вообще так внезапно умер, ни разу в жизни не болев? Врачи сказали им с матерью что-то невразумительное – сердечная недостаточность и тому подобное. Теперь Аде казалось, что отец не просто знал день своей смерти – он как будто сам выбрал его. Она гнала от себя мысли о том, что все эти стуки в окно, горящие синим и зеленым свечи и слышавшиеся ей голоса – не просто плод ее потрясенного воображения. Все это было на самом деле. И все это было слишком необычно.

Ей не хотелось верить словам Павла, но что-то в самой глубине ее души говорило «да». Она чувствовала, что это правда. Если бы не одно «но».

Она не ощущала в себе никакой магической силы, как бы ей этого не хотелось.

Когда мужчины вышли из старого склада на грязный, превращенный местными жителями в свалку пустырь, Петр просто набросился на Павла:

– Что, черт возьми, ты делаешь?

– Не говори так при мне. И вообще никогда не говори.

– Ах да, я забыл, ваше святейшество, – скривился Петр. – Но это сути не меняет: зачем ты разливаешься перед этой девчонкой? Покончим с ней, и все!

– Мы не можем скрывать правду, даже если бы хотели, – мягко возразил его молодой спутник. – Ты видел: эта девушка ничего не знала. Она не притворялась, поверь мне. Она невинна. Мы не можем вот так просто убить ее. И не будем этого делать.

Петр с возмущением посмотрел на него:

– Невинна? Это до поры до времени. Сначала они все такие. Самое время расправиться с ней, пока она не научилась управлять своей силой. Теперь, когда она все знает, это случится со дня на день. Если мы упустим время, то снова ничего не сможем сделать. Нам останется только на расстоянии быть свидетелями того, как она будет совершать свои черные дела. Тебе мало ее отца? Скольких наших он убил? А мы ничего не могли сделать. Только смотрели, как он творил мерзости. Ты этого хочешь?

Павел поковырял носком ботинка сырую землю и спокойно посмотрел Петру в глаза:

– Ты как будто жаждешь отыграться на ней за все преступления ее отца. Я понимаю тебя – столько лет наблюдать за своим врагом и быть не в силах остановить его. Но она не совершила ничего плохого.

– Она дочь своего отца! – закричал Петр. – В ее жилах течет кровь сотен черных магов! Завтра она встанет на их путь, а мы опять будем посылать своих людей на смерть!

Павел переждал эту вспышку, ничего не говоря. Когда его оппонент перевел дух, он заговорил снова:

– Вначале ты назвал ее девчонкой. Она действительно просто девчонка. И в жизни не думала ни о каких злодействах.

– Это пока, – перебил его Петр, но был остановлен властным жестом Павла.

– И еще: ты произнес одно слово, которое не должно звучать из наших уст – «расправиться». Мы не палачи, но судьи. Мы не караем за несовершенные преступления.

Петр отвернулся. Он помолчал и, наконец, сказал:

– Я не силен в словопрениях, но, если надо пожертвовать одним, чтобы спасти многих, я сделаю это. И мне все равно, назовут ли меня палачом. Эта женщина опасна. Она таит в себе великое зло. И если ты, не разобравшись как следует, уже готов встать на ее защиту…

– Я лишь защищаю ее от твоего произвола. Все должно быть по правилам. Решение еще не принято, и ты это знаешь.

Петр снова посмотрел Павлу прямо в глаза:

– У нас был шанс решить все сразу. Без лишних проблем и жертв. Ты не захотел этого. Я же не хочу видеть гибель своих людей. Поэтому я вызову сюда триумвира.

– Но это преждевременно, – возразил Павел. – Я еще даже не поговорил с ней.

– Он тоже поговорит с ней.

– Ты сомневаешься в моей беспристрастности? – впервые за время их отнюдь не мирной беседы нахмурился Павел.

– Пока мне не приходилось сомневаться. Тебе хорошо быть добрым. Ты слишком редко видишь зло.

– Я вижу зло вокруг себя каждый день, – с горечью сказал Павел. – И магическое куда реже, чем всякое другое.

Но Петр уже отошел от него. Он достал из кармана куртки мобильник и уже набирал номер.

– Я не только вижу зло, – тихо сказал молодой человек в надвинутой по самые брови черной шапочке, – но и его чувствую. И это моя работа.

Ада так и сидела неподвижно, когда к запертой клетке подошел Павел. Он открыл замок, вынул его из петель и бросил на пол. После этого настежь распахнул дверцу и вошел.

– Что, больше не боитесь меня? – спросила девушка с горькой усмешкой.

Павел не ответил. Он пододвинул к ней пустой ящик, с опаской сел и аккуратно расправил полы своего одеяния на коленях. У него были худые белые кисти рук с острыми косточками и проступающими синими жилками.

– Петр продолжает следить за нами издалека, – наконец сказал он. – Не думай, что это я тебя предостерегаю, просто отвечаю на твой вопрос.

Молодой человек снизу заглянул в лицо Ады и, улыбнувшись, спросил:

– А мне все-таки нужно тебя бояться?

Ада выпрямилась на своем ненадежном сиденье:

– Нет, это мне надо бояться. Неужели вы думаете, что я куплюсь на такую древнюю уловку – игру в плохого и хорошего следователя? Жаль, что вы считаете меня такой дурой. Не знаю, что вам от меня нужно, но чувствую, что, как бы мило мы с вами не общались, вы все равно собираетесь меня убить. Какой тогда смысл мне с вами разговаривать?

Павел отвел глаза и стал пристально изучать на полу изрядно истоптанную этикетку с банки из-под соленых помидоров.

– Как ты думаешь, кто мы такие? – спросил он как раз в тот момент, когда Ада уже решила, что разговор не состоится.

– Вы? Наверное, сумасшедшие фанатики, решившие взвалить на себя миссию по очередному спасению человечества от вселенского зла, разве не так? Те, кто возомнил, что может распоряжаться жизнями других людей. Я права?

– В чем-то да, а в чем-то и нет, – мягко сказал Павел. – Мы действительно хотим немного помочь этому миру. Но мы распоряжаемся, как ты говоришь, жизнями не всех людей, а только тех, кто сам хочет распоряжаться всеми. Мы лишь хотим предотвратить то зло, которое они способны причинить.

– Вот как? Санитары леса? И от кого же вы очищаете общество? От таких, как я? Простых людей?

– Мы не трогаем ПРОСТЫХ людей, – сказал Павел с особым ударением на последних словах. – Мы выслеживаем людей с так называемыми паранормальными способностями и определяем, представляют ли они опасность для окружающих.

– И кто же ваш «контингент»? – с издевкой спросила Ада. – Экстрасенсы и целители, дающие рекламу в газетах?

– Как правило, нет, – мирно ответил Павел, словно не заметив ее тона. – Девяносто процентов из них – обычные шарлатаны, которые угрожают кошелькам наших сограждан, а вовсе не их душам, а это уже не в нашей компетенции. Человек учится на своих ошибках, поэтому некоторым, излишне доверчивым, хотя бы раз в жизни бывает полезно попасть в лапы мошенников. Это их кое-чему учит.

Ада развернулась на своем ящике. Она и не заметила, как эта беседа всерьез увлекла ее:

– Вот и разоблачали бы шарлатанов. Заодно и преступностью занялись бы. А то кто же без вас наведет везде порядок?

Павел ласково улыбнулся. Теперь они сидели друг от друга так близко, что он уже чувствовал запах ее туалетной воды: