– Конечно, – Лена обняла дочь и поцеловала в макушку. – Иван Сергеевич рассказал об одном своём друге, тот ещё недавно считался священником в небольшой деревеньке под Николаевском. Отец Феодор звать его. Раньше они с Иваном работали в НИИ в закрытом городе под Екатеринбургом, во времена, когда он Свердловском ещё назывался. А потом что-то произошло, и Фёдор ушёл в религию, причём искренне верил и служил людям, не как обычно бывает. Вчера Иван Сергеевич сообщил о странном звонке из Берёзовки, мы решили съездить и очень обрадовались, что отец Феодор оказался невосприимчив к вирусу, что принесли пришельцы. Он рассказал о том, что они закрывают наши церкви, насаждая свою веру. Она вроде бы такая же, многое схоже, но против тех, кого они называют ренегаты, пришельцы настраивают обращённых людей. Знаешь, произошла ещё одна удивительная вещь, оказывается отец Феодор старый друг Дмитрия. Представляешь? У нас появился общий знакомый и соратник.

– Мам, а их вообще кто-нибудь видел?

– Кого?

– Инопланетян этих? – почему-то спросила Катя. Лена не удивилась вопросу дочери, она и сама хотела разобраться, кто они, пришельцы, изменившие мир до неузнаваемости.

– Отец Феодор знает что-то, он не стал рассказывать. «Они слушают всех нас», – сказал он, я удивилась, почему нас ещё не нашли, а он ответил, что значит мы, пока, не представляем для них угрозы. «Мы – как муравьи под ногами, можем укусить не больше, и укусы эти настолько ничтожны, и нас так мало, что огромные зверь, ведущий охоту, даже не замечает присутствия маленьких врагов».

– В чём-то он прав, мам, – Катя повернулась к монитору, – но как же там, в Америке? Ещё из Японии девочка написала. Такие, как мы, во всех странах, но как нам объединить свои силы?

– Знаешь, – Лена обняла дочь, – мы справимся, и в первую очередь, мы должны хотя бы понять, с чем имеем дело. Пока – названия белые люди, пришельцы, мне ни о чём не говорят. Кто они, каковы их цели? Пока они создают видимость создателей рая. Если взглянуть на мир, за эти месяцы он так изменился. Даже воздух стал чище, я это чувствую, все мы, но это делается не для нас. Иначе не стали бы они обращать людей в послушные куклы, лишённые эмоции, а таких как мы…

– Не таких как все, в Америке, отправляют в переработку, – перебила маму Катя, поморщилась и сделалась бледной. – Сэм написала, что из них, и из тех, кто погибает, умирает, не нужен обществу – делают полуфабрикаты. А ещё она сообщила, что они воскрешают мёртвых. Они возвращаются, как ни в чём не бывало и никак в фильмах про мертвецов. Они ничего не помнят, но словно у них новые тела и души снова вернулись внутрь. Понимаешь? Там их называют ангелами. Мама, это не инопланетяне, это какие-то силы зла.

Лена выдохнув, вытащила телефон, посмотрела пропущенные звонки, Иван Сергеевич задерживался, и она начинала волноваться.

В желудке что-то пискнуло, Лена только сейчас вспомнила, что не обедала, а время приближалось к восьми вечера.

– Дима не появлялся?

– Вы ж вместе уехали, – пожала плечами Катя.

– Странно, он должен вернуться, – Лена набрала его номер. «Не в зоне действия», – оповестил автоответчик. Мысль о том, что могло произойти страшное, заставила сердце женщины ёкнуть, забиться сильнее. Она попыталась успокоиться, направилась на кухню и включила чайник.

– Всё будет нормально, мам! – бросила из-за стены Катя, – всё бывает, но мне кажется, с ними всё в порядке.

5

Машина Дмитрия неслась по трассе. Безмолвие, казалось, вторым дыханием пришествия чужаков. Свет фонарей, играющих на обледенелой дороге, танцевал, бежал наперегонки с ночью, манил. Яркое освещение. Машина как на ладони, стоило только автомобиль заметить патрулю. Малышев опаздывал и знал, если нарвутся на приспешников белых людей, придётся драться.

Он инстинктивно потянулся к сигаретам, отец Феодор, взглянул на часы, качая головой.

– Говорил, у меня бы переночевали, в опасные игры играем, зачем судьбу искушать?

– Брось, Феодор, – отмахнулся Малышев, вытаскивая из пачки сигарету. – Не в первый раз.

– Послушай, – Феодор буквально вырвал сигарету изо рта Малышева. – Если нас остановит патруль, и от тебя будет разить табаком, мы точно трупы. Не знал, что трансмутанты лишены вредных привычек?

– Да, ладно, – не поверил Малышев, – я о таком впервые слышу.

– Я тебе говорю это… Дим, кажется, началось, – голос Феодора дрогнул.

Малышев, посмотрев в левое зеркало, увидел, как к ним приближался патрульный автомобиль.

Он появился из-за поворота, точно следил за ними. Надежда оторваться от преследования ничтожна, отечественный автопром значительно уступал в скорости французскому «Reno».

– Что делать будем? – Малышев ещё не попадал в такие передряги. Раньше задержки и поездки в комендантский час оканчивались успешно. Сыграть роль тупого трансмутанского мяса, которое задержалось в пути из-за поломки автомобиля. Возможно, такое же мясо, в виде патрульных, и поверит им. Либо драть когти и уноситься ко всем чертям. Последнее могло закончиться непредсказуемым результатом.

– «Нива» а 103 нк, прижаться вправо! – вырвалось из громкоговорителя патрульной машины. Отец Феодор и Дмитрий переглянулись точно, пытаясь, прочесть мысли друг друга.

– Попробуем, – Малышев засунул под брюки пистолет, прикрыл его свитером. – Если что-то пойдёт не так, придётся замарать руки, чего не хотелось бы.

Он вышел из автомобиля, покорно ожидая патрульного, тот быстро выскочил из машины и двигался к нему. В руках служителя закона пистолет, он направил его в сторону водителей. Остановился, разглядывая лица нарушителей. Холодное, лишённое эмоций лицо и губы, словно жили отдельно от него, искривились, когда полицейский представился.

– Капитан Куриленко. Ваши документы! – голос врезал по нервам металлическим лязгом. Как будто это не человек, а бездушная машина. Малышев, неторопливо вернувшись, открыл водительскую дверь, порылся в бардачке, вытаскивая документы.

Патрульный посветил в них фонариком, вернул обратно.

– Куда направляетесь, Дмитрий Иванович? Вы нарушили закон о комендантском часе, пункт 3. Так как нарушаете впервые и сможете объяснить причину, ограничимся штрафными санкциями и общественными работами. Что послужило причиной грубого нарушения законодательства, Дмитрий Иванович?

– Машина сломалась, – пожал плечами Малышев, стараясь не выдавать нарастающее волнение.

– Почему у вас нет отметки в документах? Вы проходили обследование в Центре Здоровья?

– Да. Наверное, это какая-то ошибка, – спокойно ответил Малышев. Ощущая холодную сталь дула пистолета под поясом брюк.

Второй патрульный вышел из машины, неторопливо обошёл Феодора справа, посмотрел документы и вытащил рацию.

– Сейчас приедет машина для таких, как вы. – Он положил документы Дмитрия в нагрудный карман, сообщив второму патрульному, державшему рацию, что необходимо вызвать службу зачистки.

Малышев никогда не стрелял в человека, но сейчас у него выбора не осталось. Он не знал получиться или нет. Последний раз из огнестрельного оружия он стрелял в армии на учениях. Что было так давно. Недолго думая, он выхватил пистолет и выстрелил в упор в того, у которого тоже пушка наготове.

– Вы нарушили статью сто… – выстрел оборвал слова второго патрульного, в рации что-то затрещало.

– Группа альфа сообщите ваше месторасположение, что у вас происходит, вызывает центр, приём!

Малышев поднял рацию и, переключившись на приём, ответил, что всё в порядке.

– Сломанная машина, в салоне пусто, Центр, приём.

– Мы слышали выстрелы. Ситуация номер три. Приём.

– Альфа возвращайтесь на базу, мы вызвали группу зачистки, сопротивленцы обезврежены. Приём.

– Вас понял, Центр, конец связи.

– Пришлось? – от голоса отца Феодора Дмитрий вздрогнул, повернулся, все ещё сжимая в руках пистолет.– Думаю, стоит на время взять машину патрульных, а то путь ещё длинный.

– Согласен. Я пытался… не хотел убивать, – только сейчас Малышев понял, что он сделал и ощутил, как дрожали руки. Феодор взял из трясущихся пальцев Дмитрия пистолет, сунул к себе за пояс. Потом вытащил документы из нагрудного кармана полицейского, протягивая Малышеву.

– Соберись, – он взял бледное лицо Дмитрия в ладони и взглянул в глаза так, точно смотрел в душу, – Дима, это не конец, уберём тела с дороги, садимся в машину и едем до ближайшего места, где можно пройти незамеченными до вашего убежища.

– Хорошо, – Малышев пытался собраться, хотя перед глазами стояли патрульные, в которых он выстрелил. Так поступают убийцы, и главное – рука его не дрогнула, он действовал хладнокровно, что ещё больше озадачило. Он не чувствовал себя героем, ему было противно.

Вместе с отцом Феодором, они оттащили полицейских с дороги, перекинули через снежную насыпь, наспех закидав снегом.

– Пусть Господь хранит вас, – Феодор перекрестился и, потянув за собой Дмитрия, решительно открыл дверцу полицейского автомобиля. – Я поеду следом в их тачке, а ты давай газуй вперёд. Приедут их люди, кинутся, что машина стоит, тела искать будут… Не хорошо.

Он покрутил головой, а потом встряхнул Малышева за плечи:

– Очнись, Димка! Давай! Пора нам всем очнутся.

Подъехав к городу, Малышев притормозил, рассматривая приближающуюся машину патрульных. Фёдор припарковал её около магазина и, выскочив, посмотрел по сторонам, направляясь к «Ниве» Малышева.

– Ух, и холодно у тебя, – поёжился Феодор.

Малышев пока плохо понимал его, момент выстрела, кровь и удивление в глазах патрульных прокручивались снова и снова. Он пришёл в себя, когда Феодор толкнул его в бок.

– До убежища далеко?

– Нет, – словно проснувшись, ответил Дмитрий, посмотрев по сторонам, пытаясь сориентироваться. Темнота сейчас стала их другом, он огляделся, направляясь вперёд.

Оставив машину около старого здания школы, они прошли около двух километров прежде, чем вышли к пустырю, на котором темнела чёткая дорожка, ведущая к котельной.

– Не порядок, – покачал головой отец Феодор, – вас так быстро раскусят, всегда надо возвращаться разными путями. А завтра надо замести следы, слишком чётко виден натоптанный путь к заброшенному месту. Ищейки живо вычислят нас после того, как найдут полицейских. Запомни и своим скажи, чтобы по снегу не ходили в одном месте.

– Хорошо, – уронил Малышев, призраки патрульных не уходили, так и стояли перед глазами.

– Я понимаю тебя, Дим, – выдохнул отец Феодор. – Знаешь, я тоже прошёл через это, но вера в Бога помогла пережить мучительные воспоминания. Не буду долго рассказывать, но помнишь, ты всегда удивлялся, почему я ушёл в религию? Сейчас мы начали войну и, боюсь, чтобы выжить, нам придётся убивать. Прости Господи, но это война, а на войне – солдат, воюющий за правое дело, не совершает грех убийства.

Он перекрестился и опустил глаза, сложил руки на груди и тяжело вздохнул.

Малышев посмотрел в глаза старого друга, он много не знал о нём. За долгие годы что-то произошло в жизни Фёдора, изменив его навсегда. Но с его словами, Дмитрий согласился.

Начался снегопад. Крупные снежинки закрывали небо, превращая его в разорванную подушку наполненную перьями. Ветер стих. Белоснежное покрывало окутало пустырь, скрывая следы. Малышев обернулся, видя, что пустырь почти безупречен.

– Отче наш сущий на небесах! Да святится имя Твоё… – бормотал отец Феодор, – да будет воля Твоя…

6

Катя не понимала, как выбраться. Миха обещал, всё будет хорошо, но теперь они застряли в вентиляционной трубе над операционной Центра Здоровья. Никого. Тишина, страх и путающиеся мысли.

– Ты хотела увидеть их? – шепнул Миха, – так вот, они почти что, как люди, только волос на голове нет. Все одинаковые, словно манекены.

– Точно. У женщин даже груди почти, что нет.

– А зачем им грудь, – тихо усмехнулся Миха, – это вторичные признаки не нужны для вырождающейся расы.

– Заткнись, – шикнула Катя, – но, они так похожи на нас, кто они – инопланетяне?

– Да, я почём знаю, – Миха, включил камеру на телефоне, положив его на решётку, – постараемся что-то записать, для потомков.

– Дурак, – тихо выругалась Катя. – Тоже мне, шпионы контрразведки!

В комнату, залитую ярким светом, вошли двое. На каталке, которую они толкали перед собой, лежал мужчина лет двадцати пяти. Он в сознании, глаза наполненны страхом, бледность лица, усиленная ярким светом, делали его похожим на сумасшедшего.

– Пожалуйста, не надо, – пробормотал он тихо, но ребята отчётливо услышали его, – я уеду, и не буду мешать проводить ваши опыты…

– Пациент три тысячи сорок четыре, – голос, казалось, принадлежал машине, – ваши эмоции направленны в неверное русло, мы поможем вам.

– Но я здоров, у меня есть выбор…

– Теперь уже нет, – заключил вошедший мужчина в защитной маске, – теперь мы не допустим прежней ошибки, – уронил он, подключая к голове несчастного датчики аппаратуру.

Катя и Миха с ужасом наблюдали за проведением, как они потом поняли, церебральной трансформации. Вопреки их мыслям, что пациенту вскроют голову и будут что-то делать с мозгом, операция оказалась почти что бескровной.

Хирург сделал небольшой надрез в лобной части и, вытащив из приготовленного сосуда металлический шарик, активировал его, держа в раскрытой ладони. Через пару секунд из металлического тела вытянулись щупальца длиной не более одного-двух сантиметров. Мужчина, находящийся в сознании, застонал, а когда это устройство положили ему на лицо, закричал, что не помешало механизму, в одно мгновение, проникнуть через разрез внутрь черепа. Судорога пробежала по лицу испытуемого, тело выгнулось, словно сквозь него провели ток. Лицо стало багровым, руки затряслись, а изо рта потекла пена. Его быстро успокоили, вкололи что-то в плечо, он закрыл глаза, расслабился и затих.

– Чёрт, так вот что сидит в голове у обращённых, – прошептал Миха, – и что же это такое?

– Не знаю, только видимо с помощью этого удаётся управлять людьми. Видимо, кто-то получил это существо с вирусом, а на кого вирус не подействовал, применяют более кардинальные меры.

– Это надо выложить в сеть, – Миха посмотрел на часы, – скоро уходим, у охранников заканчивается смена.

– Это Валёк сказал?

– Да, он сейчас написал смс, смотри.

– Да ладно, – отмахнулась Катя. Ей стало страшно за оставшихся в живых, и она понимала, что рано или поздно, если не предпринять никаких действий, они трансформируют всех, даже тех, кто сможет сопротивляться. Этот мужчина не создавал впечатления слабого, его как-то поймали и насильно привезли сюда.

– Процедура окончена, – прозвучал голос компьютера.

– Запишите, всё, что скажет пациент, – сказал хирург делавший операцию, – это важно.

– Да, Никодим Сарторьевич, – ответила похожая на женщину создание.

– У них, что имена человеческие?! – удивился Миха.

– И мне это кажется странным, – согласилась Катя.

Минут через десять мужчина приоткрыл веки, и ребята увидели, что в его глазах или взгляде что-то изменилось. Они поменяли цвет, став ярко-голубыми. Мужчина медленно сел на операционном столе.

– Как самочувствие, Аристотель? – спросила женщина стоявшая рядом.

– Ощущаю его сознание, но скоро, всё закончится, – он наклонил голову к левому плечу, потом к правому, словно разминая мышцы, – маленькая искра сознания, не больше, Никодим у себя?

– Да, Аристотель, он просил записать, что вы скажете.

– Вы записали?

– Да.

– Хорошо, сообщите Никодиму, что я буду у него через пятнадцать минут.

– Хорошо, Аристотель, мы рады вашему прибытию.

Катя и Миха переглянулись. Что-то странное и в то же время знакомое угадывалось в этом коротком диалоге.

– Ты тоже подумала, что они внедряют чужое сознание в мозг человека? – прошептал Миха, чувствуя, как начинают потеть подмышки.

– Я думаю, чужое сознание не для каждого человека, это ещё надо проверить.

– Уходим, Валёк написал, что пора, – Миха выключил камеру, сунул телефон во внутренний карман куртки, и они быстро поползли в противоположную сторону. Иной раз Миха останавливался, чтобы свериться с планом вентиляционной шахты и выходом, куда они спешили, а потом снова быстро полз вперёд. Перед глазами ребят стояла странная операция, внедрение чужого сознания или что это было. Одно точно эти инопланетяне почти как люди и имена у них земные хоть и кажутся чудными.

Катя уверенна в одном, что надо всем собраться и обсудить произошедшее. Она боялась оказаться в этой операционной и понимала, что отсюда не удастся убежать. Если попадёшь в руки белым людям, пути назад не будет. После такой операции, неизвестно, кто будет управлять тобой. Возможно, они потом научатся внедрять своих людей в ряды ренегатов?