Глава 2

– Нам нужно закончить пораньше!

– Зачем? – В ожидании, пока юнга в потертом рыбацком кителе, болтающемся на тощих плечах, наполнит корзину свежевыловленной рыбой, Крис вытерла пот со лба.

– Ты что? – Стэйн удивленно уставился на нее. – Сегодня же очередной праздник, который придумал наш разлюбезный король Хэйвард. Ведь мы же должны быть ему благодарны за то, что он освободил город от чужаков-захватчиков, убивших Альвисса и Илайну – сестру королевы.

– Кто освободил? – в их разговор вмешался загорелый дочерна боцман с обветренными, изъеденными солью руками и таким же лицом.

Насупив выцветшие до соломенного цвета брови, он облокотился на фальшборт и зло посмотрел на Стэйна.

– Никогда не произноси на пристани таких слов. Хэйвард и освободил нас от захватчиков. Ха… Не смеши меня. Здесь за такое и схлопотать можно.

– Я и сам от души наваляю тому, кто так скажет, – отозвался Стэйн. – Это я мелкому объясняю, что почем. Сидит в скорлупе и ничего не знает.

Крис скривилась при слове «мелкий», но благоразумно промолчала, навострив уши. Ей, проводившей ночи далеко за пределами города, а дни – в поисках работы и еды, и правда невдомек, что творилось в разваливающемся государстве.

– В народе говорят, что сам Хэйвард убил брата, чтобы занять трон. А захватчики ни при чем. Да и не захватчики они, а простые торговцы. Их подставили, быстро осудили и казнили. Они не успели и слова сказать в защиту, как головы покатились по мостовой. – Стэйн поставил корзину на дощатый помост и зло посмотрел в сторону верхнего города. – К нам пришли голод и разруха. И налоги. – Стэйн плюнул и сощурился. – И каторга.

Внимательно слушая Стэйна, боцман вытащил потертый кисет и вытряхнул на длинную полоску папиросной бумаги горстку табака. Юнга тоже остановился. Вся его поза и лицо выражали презрение к новому королю.

– А я слышал, что не Хэйвард сделал это… А Тайнара, – полушепотом сказал он, боясь, что морской ветер унесет его слова.

Но тот, словно почуяв важность разговора, наоборот, разметал все звуки, да так быстро, что Крис едва успела разобрать, что сказал юнга. Поняв, она остановилась как вкопанная.

– Жена убила мужа? – не выдержала девочка и, невзирая на шикающего Стэйна, призывающего говорить потише, полезла с расспросами. – Но я слышал, как она любила Альвисса. Даже несколько песен есть про их любовь.

В голове Крис тут же закрутился незамысловатый мотив, который вечно напевала няня. Что‑то там про неземную любовь Тайнары и Альвисса, обожавших друг друга и купающихся в лучах счастья.

– Ерунда все это. Сплошное вранье. По нашим законам править страной может мужчина. Совет двенадцати никогда не допустит того, чтобы во главе стояла женщина. И если у короля нет сыновей, то перед тем, как взойти на трон, его дочь обязательно должна найти себе мужа, иначе страной будет править старший из совета. Вот Тайнаре в свое время, как наследнице короля, и пришлось выйти замуж за Альвисса. – Боцман выпустил облако дыма, которое тут же завернулось причудливыми кольцами, подхваченными ветром.

Крис задумчиво проследила за ними.

– И что? Всю жизнь притворяться? – Ей даже на минуту стало жаль королеву.

– Ну уж скажешь… Всю жизнь… Тайнара та еще дьяволица. Она дождалась смерти родителей, – тут боцман сделал страшные глаза и прошептал, прикрывая рот рукой, – или помогла им покинуть наш мир. – Он суеверно перекрестился. – Потом быстро организовала заговор, убила мужа, выскочила замуж за его тупого братца и теперь управляет Вольденгорией, ни в чем себе не отказывая. Она даже убила сестру и няню, вырастившую ее, так же свалив вину на захватчиков. Говорят, что и дочь она тоже того. – Боцман красноречиво провел ребром ладони по горлу.

– А они‑то здесь при чем? – Крис всплеснула руками.

– Сестра – претендент на трон после Тайнары, няня могла быть свидетелем убийства короля, ну а дочь… Кто знает? А вдруг подрастет, захочет захватить власть, убьет мать. Яблочко от яблоньки недалеко падает, – боцман докурил самокрутку и задумчиво растер остатки табака между пальцами, – вот Тайнара и убила ребенка. Или пыталась.

– Да ну, – возразил Стэйн, – говорят, что преданные Альвиссу люди где‑то спрятали принцессу.

– А кто‑то болтает, что она умерла от болезни. Да еще и вместе с няней, которая заразила ее, – не стал спорить боцман. – Правды никто не знает. А я думаю, что девчонка жива. Иначе зачем Тайнаре все это?

– Что – это? – В глазах Крис так и сквозило удивление пополам с недоумением.

– Ну как что? Девчонок ловить. – Боцман зло выругался. – Раз она ее по сей день ищет, значит, знает, что дочь жива. А как найдет, так сразу убьет.

Крис непроизвольно открыла рот.

«Запретный возраст, – тут же пронеслось в голове. – А я всю голову сломала почему…»

Словно подслушав ее мысли, боцман продолжал:

– Всех девчонок переловила, и все ей мало. Уже взялась за тех, кто младше и старше принцессы. А то вдруг родители не говорят истинный возраст дочери. Хотя многие и правда врали. И их можно понять. Кому охота отдавать кровиночку обезумевшей королеве? И еще ни одна девочка не возвращалась назад. Что там с ними происходит, никто не знает.

Боцман огорченно вздохнул и смахнул одинокую слезу:

– Моя внучка так и не вернулась. А ведь она младше принцессы на целых два года, но ее все равно забрали. А сына казнили. За то, что пытался помешать…

Крепко схватившись за деревянные обструганные доски, служившие фальшбортом, моряк замолчал и уставился в небо, пытаясь загнать слезы обратно.

Крис никак не могла собраться с мыслями. Все намного хуже, чем она думала. Она, конечно, слышала про запретный возраст, да и няня ей все уши прожужжала. Но ее версии были куда безобиднее. Может, королева набирала девочек, чтобы вырастить из них будущих горничных или монахинь? Ведь ни там, ни там никто не хотел служить добровольно. Что королеву, что настоятельницу в народе не жаловали.

«Дура я, дура… Ну зачем королеве столько горничных? Как я раньше не подумала‑то». Девочке стало так страшно, что она захотела немедленно провалиться сквозь землю и оказаться где угодно, лишь бы подальше от Ходвиля.

– Правда, в последний год стало тихо, – устало закончил боцман.

– Девчонки закончились, – буркнул юнга, – зато, говорят, люди стали пропадать.

– Точно! Свояк моего знакомого вышел за угол до ветру и не вернулся, – подхватил боцман.

– И подруга моей сестры тоже пропала, – сказал юнга.

– Моя жена исчезла две недели назад, – вмешался в их разговор рыбак, сматывающий веревку.

– Да знаем мы твою, – хохотнул боцман. – Она у тебя того… любит свободу. Погуляет и вернется.

– Дурак ты, – злобно бросил рыбак и отошел.

– Может, это все же не она, а Хэйвард? И брата убил, и наследницу ищет, чтобы избавиться от нее. Он же на троне сейчас. Это его власти угрожает опасность, – не к месту предположила Крис, напряженно обдумывая слова боцмана.

– Он? Да ни в жизнь не поверю. – Боцман рассмеялся.

– Почему? – заинтересовалась Крис. – И мотив у него есть – хотел захватить трон и жену брата. Может, влюбился в Тайнару, и она в него?

– Она в него? Ну нет! – одновременно протянули боцман и Стэйн и расхохотались.

– Но почему? – упорствовала Крис, чувствуя в душе непонятное и даже неуместное желание защитить неизвестную ей королеву.

– Вот сегодня и увидишь «почему». На грандиозном празднике. Празднике для народа. – Стэйн наконец подхватил корзину.

– Сразу все поймешь. – Брезгливая гримаса исказила лицо боцмана, добавив еще больше злости и так полыхающим от ярости глазам.

Крис наконец‑то смогла закрыть рот. Король Хэйвард убил брата? Не захватчики? Или даже сама Тайнара сделала это? У королевы погиб не только муж, но родители, сестра, а еще пропала дочь. Она ищет ее, чтобы убить. И у них остались какие‑то праздники. Где? В нищем Ходвиле? Где хлеб стал роскошью, а густой суп – праздничным блюдом, особенно если в нем плавает кусок мяса?

– Ну? Чего встал? – Стэйн торопливо подтолкнул Крис. – Говорю же, надо торопиться. Не успеем закончить, останемся без денег.

– И я тут с вами заболтался. – Боцман махнул рукой юнге, чтобы тот продолжил наполнять корзины, и ушел вглубь баркаса, насвистывая под нос песенку, которую вспомнила Крис.

Жила-была красавица Тайнара,

И Альвисса она с ума свела.

Ах, как красива эта пара,

Любви и нежности полна.

– А почему мы вообще должны идти на какой‑то там праздник? – И хоть боцман сказал, что охота на девочек прекратилась, Крис вообще не хотелось куда‑то идти, тем более в верхний город.

Уж лучше спрятаться посреди свай и коробок на берегу Ледяного моря, которые она наотрез отказывалась покинуть, несмотря на все уговоры Стэйна жить вместе на задворках кладбища кораблей.

– Ты что? Мы не можем не пойти. Это дело государственной важности. Если патруль нас застукает вне площади во время дарения, то бросит сначала в изолятор – до выяснения. Потом, когда узнает, что наши родители в долговой тюрьме, тут же определит тебя в приют, а меня на рудники. – Высыпав корзину в подготовленный ларь, Стэйн еще больше округлил глаза, дивясь неведению Крис.

Крис вспомнила, что действительно, примерно раз в полгода гвардейцы короля собирали народ на центральной площади верхнего города. Вечно голодная девочка и не задумывалась зачем. При виде военной формы она привычно пряталась и пережидала в укрытии. Маленькая, юркая, она всегда успевала забиться в какую‑нибудь щель.

Таскание туда-сюда тяжелой ноши прервало все расспросы, и Крис решила узнать подробности позже. Ухватившись за ручки корзины, она сноровисто опрокинула ее в ларь.

С появлением в ее жизни Стэйна работать стало легче. Крис сначала не понимала, почему этот парень взял ее под опеку. Она боялась расспрашивать Стэйна, хоть и сгорала от любопытства, ведь за откровенность нужно будет платить откровенностью. Поэтому Крис помалкивала, принимая заботу и стараясь изо всех сил быть благодарной в ответ. Но однажды, в сильный шторм, друзья устали маяться от безделья, слоняясь по безлюдной пристани. Они решили переждать непогоду, укрывшись в темном углу крохотной лавчонки, торгующей дешевой похлебкой. Здесь Стэйн все же рассказал Крис нелегкую историю.

Он, как и сотни других детей, не был беспризорником от рождения, им его сделал новый король. А когда‑то у Стэйна была совсем иная жизнь.

Ферма Одманнов, занимавшая всю деревню Варкушиль, пристроившуюся на окраине огромного острова между самым глубоким озером Варка и самой высокой горой Шилья, давшими ей название, была знаменитой. Несколько столетий назад братья Одманны в тогда еще крохотной деревне начали разводить овец. Ведь места лучше не сыскать во всей Вольденгории. Озеро Варка исправно снабжало кристально чистой водой, пополняемой с ледников горы Шилья, а высоченная, славившаяся неприступностью гора закрывала ферму от свирепых ветров, нападающих с Ледяного моря. Благодаря этому трава здесь росла высокой, густой, в отличие от равнин, где ветер сбивал ее в запутанные комки, вырывая с корнями. Овцы, обеспеченные питательным кормом, отличались упитанностью и густой шерстью. Ферма росла и вскоре стала одной из крупнейших в стране.

Отец Стэйна, потомок первых Одманнов, был не просто фермером, но и изобретателем. Его аппараты для стрижки овец и заготовки сена сделали ферму еще богаче. Король Альвисс гордился подданными и часто наведывался в Варкушиль, чтобы угоститься свежим, по общему признанию самым вкусным молоком да спрятаться в тени горы Шилья от ветров и правительственных забот.

Ферма процветала, пока к власти не пришел Хэйвард. И с тех пор для Одманнов начались тяжелые дни. За несколько лет король «задушил» их непосильными налогами, а затем и вовсе бросил в долговую тюрьму, приговорив к работам на рудниках до тех пор, пока фермеры не выплатят долг казне. Но тот был таким огромным, что все понимали – выхода с рудников нет. Родители Стэйна будут до конца жизни работать на короля, пока не погибнут от тяжелого труда. Стэйн и его младший брат Лейф оказались на улице. Суд определил их в сиротский приют, но они сбежали и пополнили ряды беспризорников. Вскоре Лейф заболел.

Здесь Стэйн, который мог часами рассказывать про обожаемый Варкушиль, родителей и ферму, словно терял весь словарный запас. Речь становилась скупой и горькой, как ядреная редиска, щипавшая язык. Крис интуитивно поняла, что с братом что‑то случилось, иначе он был бы здесь, вместе с ними. И по всему выходило, что заботился Стэйн о ней так, как бы заботился о брате.

Молча сжав руку друга, со слезами на глазах она узнала о том, что Лейф погиб.

Вспомнив об этом, Крис глубоко вздохнула. С одной стороны, ей было жаль Лейфа, но с другой – она радовалась тому, что встретила Стэйна.

Несмотря на свои пятнадцать лет, физически крепкий, высокий Стэйн на целую голову перерос сверстников, да и парней постарше. Ни те ни другие не хотели с ним связываться. Крепкие кулаки быстро отбили охоту спорить.

И вот уже почти полгода Крис работала с ним в паре и не могла поверить счастью. Даже самые тяжелые для рыбаков и их малолетних помощников летние месяцы, когда мошкара и комары размером с осу грозились сожрать заживо, а полуденный зной прожигал дыры в коже, прошли незаметно. Время летело с такой скоростью, что Крис потеряла счет дням.

Стэйн каким‑то внутренним чутьем еще с берега определял, сколько рыбы везет баркас, и всегда выбирал самые груженые. Ведь моряки, довольные добычей, никогда не скупились и щедро одаривали помощников. А вот если улов скудный, то ребят ждали в лучшем случае несколько медяков, в худшем – пара кусков хлеба. Но Стэйн к таким лодкам не подходил, безошибочно определяя моряка, у которого в карманах еще водились деньжата, и предлагал услуги ему. Ну а Крис как привязанная ходила за ним. Вырученных денег хватало на то, чтобы купить еду в одном из дешевых трактиров, которых на берегу было почти столько же, сколько и кабаков, вырастающих словно грибы после дождя. Жители вместе с обнищавшим королевством опускались на дно. А чем больше забулдыг, любящих пропустить стаканчик-другой, тем больше открывалось грязных кабаков, с удовольствием этот стакан подающих. Кабаки грозили вытеснить трактиры. Последние боролись как могли, снижая цены на и без того дешевые товары, что позволяло бродяжкам сытно поесть.