Глава 3

– Почему это не выйдет? – спросила я раздражённо. – Ты что её сломал? Вы с Рамиром решили меня запереть?

– Это не мы, а вы решили. Нечего было чужие кольца надевать. Особенно магические.

От возмущения меня аж затрясло. Значит, всё это время он прекрасно знал, что я не настоящая Элла Гор и что её чёрное колечко с моего пальца просто так не снимется.

– Почему оно не снимается? А ну, говори!

Старичок пожал плечами.

– Пока новую хозяйку не найдёте, кабинет вас ни-ку-да не отпустит. – Тут он начал принюхиваться, и глаза его сверкнули, как у голодного кота, увидевшего тарелку со сметаной. – А что это у вас там? Свинина?

– Обойдёшься! – выпалила я, снова поворачиваясь к двери. – Значит так, кабинет, если ты сейчас же не откроешь эту дверь, я разнесу её к чёртовой бабушке! И избушку эту заодно. Спалю её, как драконы Жарову пустошь! – Я с силой дёрнула за ручку и чуть не свалилась назад, потому что дверь, до этого не желавшая поддаваться, распахнулась с удивительной лёгкостью.

Гордо вскинув подбородок, я бросила самодовольный взгляд на Гункана и ушла, не прощаясь.

Увы, но время для очередного побега я снова выбрала неудачное. Солнце уже клонилось к горизонту, и ночь обещала застать меня прямо посреди дороги. Мысленно приготовившись к ночёвке в кишащих комарами кустах, я грустно вздохнула и прибавила ходу, торопясь из города прочь.

Вот мелькнул потемневший от времени указатель с надписью «Малград», вот – последний дом -хотя я думала, что они закончились до указателя, – и ещё один, и ещё… А вдалеке показался покосившийся зельеварский кабинет, который я оставила позади.

«Я что же иду не в ту сторону?» – подумала я. Поэтому развернулась и направилась обратно, опять к закату. Прошла табличку с надписью «Малград» и снова вернулась к домику Эллы Гор. Чертовщина какая-то!

С грустью обернувшись на уже почти зашедшее солнце, я в очередной раз вздохнула, понимая, что слуга был прав и сбежать у меня, видимо, не получится, и поплелась к проклятой избушке. Задумчиво открыла скрипучую дверь и встретилась с насмешливым взглядом Гункана.

– С возвращением, хозяйка. Как прогулялись?

Я сунула ему в руки хлеб и свиную нарезку.

– Приготовь что-нибудь на ужин.

Он закряхтел, встал с табурета и посмел взглянуть на меня недовольно.

– Вы хозяйка, наверно, позабыли, что я не готовлю.

У меня был долгий и непростой день, поэтому время для возражений Гункан выбрал неудачное. Вихрем я подлетела к нему и согнулась над неудавшимся домовым. Он отпрянул и от испуга уронил на пол продукты, благо завернутые в плотную бумагу. Я же остервенело сверлила слугу взглядом, и мои кучерявые седые пряди нависали над ним и почти доходили до пола.

Погодите-ка… И откуда у меня взялись седые пряди?! Я отвернулась от Гункана, порылась трясущейся рукой в кармане, достала зеркальце, и из него на меня воззрилась какая-то злобная старуха с горбатым носом. Подпали меня дракон, да я же опять превратилась!

– Без разницы, кто приготовит, ты или Рамир. Оставьте ужин у двери в мою комнату, – сказала я и, ринувшись к лестнице. Уже у себя, я трясущейся рукой закрыла дверь, при этом не забыв запереть её на ключ и засов. Чтобы наверняка.

Глубокий вдох и выдох – я повернулась к висевшему возле двери зеркалу, и из него на меня по-прежнему смотрела старуха, сгорбленная, с орлиным загнутым носом и злыми, подёрнутыми белёсой плёнкой глазами. Ну, как меня так угораздило?! Страх-то какой!

Я бросила свою сумку на сундук и плюхнулась на кровать. Ну, и как мне в таких условиях жить? За мной погоня, в город приехал Главный инквизитор, читай «мой неудавшийся кавалер», а сбежать я больше не могу, потому что бывшая хозяйка кабинета не посчитала нужным рассказывать про особенности своего колечка. Многоуважаемой Элле Гор повезло сбежать из этого городишки в спешке, иначе долги в лавках и покрытые бородавками клиенты показались бы ей весельем по сравнению с разъярённой ведьмой, плохо контролирующей свои способности!

Сделав ещё один глубокий вдох, я прикрыла глаза, пытаясь успокоиться, и откинулась на кровать. Когда закат сменили густые сумерки, что-то железное стукнуло об пол у двери, и из коридора донёсся скрипучий голос Гункана:

– К вам только что приходил клиент. Я сказал, что вы это… устали. Записал его на завтрашнее утро. Как велели, в книгу.

– А что за клиент? – Не знаю отчего, но я насторожилась. – Какого цвета волосы?

– Да-а… светло-русые.

Русый цвет волос очень распространён в Ведарии, но сердце моё всё равно застучало сильнее, предчувствуя беду. Поэтому я решила сама описать слуге непрошеного гостя:

– Высокий, плечистый, взгляд острый, как шпага. В белой рубашке с накинутым поверх багровым плащом. Он?

– Как есть, он. Сказал, утром вернётся.

Ролан. Ролан Стребский добрался и до Маринэллы Гор… О Великие источники силы, ну за что?! Я ведь ничего такого не сделала! Со вздохом опустив взгляд на прилипчивое колечко, черневшее на среднем пальце правой руки, я снова пожелала Элле точно такой же удачи, что сопровождала меня в Малграде.

Когда звук шагов слуги стих в конце коридора, я приоткрыла дверь и забрала свой ужин. Принесённое Гунканом блюдо больше походило на кашу и выглядело, надо сказать, совсем не аппетитно. Я повозила ложкой по железной тарелке, зачерпнула немного жидкого нечто и со словами «Война войной, а обед по расписанию!» отправила его в рот. Что ж, вкус у моего ужина оказался ничуть не лучше внешнего вида. Разваренная гречка, приправленная принесённой мною нарезкой, была очень сильно пересолена. Теперь-то понятно, почему Элла Гор предпочитала готовить самостоятельно.

Одной рукой я пыталась запихнуть в себя стряпню Гункана, а другой вытирала навернувшиеся на глазах слёзы. Лишняя соль ядовито щипала горло, и моё настроение, которое, казалось, уже не могло стать хуже, взяло очередную низину. Решительно поставив на комод почти полную тарелку, я честно призналась себе, что поесть придётся сегодня где-то в другом месте.

Порывшись в платяном шкафу, я вытащила оттуда единственное не зелёное платье. Не успели руки коснуться его тёмно-лазурной материи, как мои седые пряди снова начали превращаться в чёрные. Я с волнением глянула в зеркало – на меня снова смотрела черноволосая, почему-то уже не такая пухленькая Элла Гор.

– Вот так уже лучше!

В своём новом образе я вышла в коридор и прислушалась. В доме было тихо до жути, и только из соседней комнаты доносилось густое кряхтенье Гункана – слуга укладывался спать. Я осторожно постучала в дверь. Она скрипнула, и в щёлку высунулась его седая голова. Ночной остроконечный чепец, натянутый по самые брови, завалился на бок и висел над правым ухом слуги. Гункан прошёлся взглядом по моей обтянутой плотной материей талии, ненадолго задержался на глубоком декольте и удивлённо уставился на моё решительное лицо.

– Где здесь ближайший трактир? – спросила я.

Брови старичка поднялись ещё выше и скрылись под чепчиком, но потом в глазах слуги мелькнуло понимание, и губы дёрнулись в кривой усмешке. И это его самодовольное выражение лица заставило меня гадать, а вся ли каша была пересолена или только наложенная в мою тарелку?

– Быстрее! – поторопила я, не желая смотреть на его радостную физиономию.

– Так в центре города же.

– Найти его как?

Он пожал плечами.

– По музыке.

– Понятно. Значит пойдём на звук. Буду поздно, – бросила я, собираясь уходить, но взгляд мой зацепился за вторую пустующую кровать в их комнате. – А Рамир где?

– Гуляет. Для него ночь – лучшее время.

У меня по спине пробежал холодок. Я искренне надеялась, что не столкнусь с ним где-нибудь на неосвещённой улице. Мне он и днём-то казался пугающим.

Под пристальным взглядом Гункана я спустилась на первый этаж, с сомнением посмотрела на маленький котелок, висевший в камине, и решила, что невинной девушке дополнительная защита лишней никогда не будет. Я сняла котелок с перекладины и, повертев его задумчиво, уменьшила с помощью заклинания, превращая в подобие маленькой дамской сумочки, а потом на всякий случай ещё и утяжелила. Теперь при хорошо направленном ударе ни один разбойник на ногах точно не устоит. Правда нести такое орудие было тяжеловато.

На этот раз дом выпустил меня без проблем – видимо, ему безразличны мои перемещения до тех пор, пока я не планирую сбегать.

Темнота за порогом стояла жутковатая. Установить фонари на окраинных улицах никто, увы, не потрудился – власти явно экономили на безопасности своих жителей. За это я и не любила маленькие города. Суета, приправленная комфортом, мне намного милее тишины и размеренного образа жизни вдалеке от столицы. Озираясь по сторонам, я быстрой походкой направилась к центру города, и, когда вдалеке замаячили каменные дома, вдоль дороги стали появляться и артефактные фонарики.

Я прошла по торговой улочке, минуя двух пьяниц, увлечённо рассуждающих о смысле жизни, и стала прислушиваться. Как и обещал Гункан, трактирных музыкантов было слышно издалека. Пройдя торговую площадь насквозь, я свернула в переулок и оказалась перед двухэтажным каменным домом, из двери которого мне навстречу вывалился уже порядком весёлый житель Малграда.

– О-о, гляди-ка, рыжая! – Он провёл рукой по прикрывавшей его шею бороде, стряхивая с неё капли пролитой браги, вытер ладонь о до треска натянутую на пузо рубаху и покачиваясь потянулся ко мне.

Я ловко отступила в сторону и имела радость лицезреть его фееричное падение. Он опускался на землю медленно и основательно, как падает не допиленный до конца вековой дуб, в надежде на спасение хватающийся ветвями за воздух. Разница между ними была лишь в том, что захмелевший бородач вместо ветвей размахивал перед моим лицом руками. Его распластанное тело смотрелось на выщербленной мостовой на удивление лаконично. Бормоча себе что-то под нос, он несколько раз попытался подняться, но без успеха. Я аккуратно переступила через его дёргающиеся ноги и, зайдя в трактир, достала из кармана зеркальце.

– И впрямь, рыжая… – Мои теперь уже кучерявые волосы доходили до плеч густой копной, на носу и щеках игриво темнели веснушки, нос вздёрнулся, губы заалели. – А так даже лучше. Уважающей себя зельеварке в таких заведениях ночью делать нечего.

Я обвела взглядом гудящее, пропахшее брагой помещение, выбрала столик в самом отдалённом и неприметном углу и махнула рукой подавальщику.

– Что изволите отведать-с? – спросил прыщавый парень лет четырнадцати.

– Суп есть у вас?

– Есть-с.