– Тогда супа тарелку и хлеба к нему. И побыстрее, я очень голодна. – Чтобы как-то смягчить впечатление от моего раздражённого тона, я улыбнулась подавальщику невинной улыбкой. Но в душе понимала, что, если и здесь меня не смогут вкусно накормить, за сохранность этого заведения, а заодно и его хозяев, я бы не поручилась.

– С вас двадцать восемь рейгов.

Я порылась в мешочке, куда предусмотрительно положила лишь немного денег, и бросила монеты в руку паренька. Он быстро убрал их в карман своего замызганного передника и оставил меня созерцать разгорячённую напитками публику. Кто-то пришёл в трактир компанией, громко разговаривал и смеялся, кто-то пил в одиночестве, а кто-то пожаловал совсем за другими утехами.

Мой взгляд остановился на холёном подтянутом брюнете с острыми чертами лица. Он расположился за столиком у противоположной стены, опираясь на неё спиной, а на его коленях восседала манерная блондинка в задранном до бёдер платье с пошлыми оборками. Брюнет совсем не выглядел нуждающимся в продажной любви, и само это зрелище показалось мне неестественным. Он вскинул голову, и мой взгляд на мгновение встретился с парой наглых карих глаз.

Брюнет что-то шепнул блондинке, и та, недовольно сморщив носик, переместилась с его коленей на лавку. Подозвав прыщавого подавальщика, убиравшего грязные тарелки с соседнего столика, брюнет что-то сказал ему и кивнул в мою сторону. Я испуганно отвела глаза – не хватало ещё подцепить здесь какого-нибудь ухажёра.

Но брюнет уже выбрал себе новую компанию, и мой недовольный взгляд ничуть не остудил его пыл.

– Привет, красавица, – сказал он, присаживаясь рядом со мной на лавку. – Вижу, скучаешь.

Я покачала головой.

– Не настолько. – ответила я и поднялась, чтобы пересесть за другой столик. Но наглец схватил меня за руку и усадил обратно.

– Ну-ну, не торопись. Я же не с пустыми руками, – он выжидательно посмотрел на паренька в переднике, и тот торопливо принёс две кружки с медовым варевом. – Угощаю.

– Зря стараешься, – сказала я язвительно. – Такое для меня слабовато. Не возьмёт.

– Просто раньше тебя угощали недостаточно щедро. Не упрямься… – Он улыбнулся, и его острые черты лица смягчились. – Как тебя зовут?

– Игната, – сказала я первое пришедшее на ум имя.

– А я Лукас. – Он протянул мне руку, чтобы закрепить наше знакомство рукопожатием, но я лишь смерила её настороженным взглядом и решила лишний раз не прикасаться к настырному брюнету.

– Значит ты, Лукас, считаешь, что с тобой этот мёд возьмёт меня лучше? – Внутри начал просыпаться азарт. А ведь я всего-то и хотела спокойно поужинать и без приключений вернуться домой.

– Конечно, – ответил тот самодовольно.

Новый костюмчик, уверенная поза, насмешливый взгляд – передо мной сидел настоящий баловень судьбы, который к девушкам относился как к лёгкому развлечению. Типов, вроде этого Лукаса, я с детства на дух не переносила.

– Спорим на пятьдесят рагров, что тебя этот мёд возьмёт быстрее? – предложила я уверенно.

– На десять.

– На двадцать. – Поторговаться и я горазда.

– Пятнадцать.

– Тридцать, – ответила я без капли стеснения.

– Но только что было двадцать!

– Ещё одно слово и будет сорок. – Деньги мне сейчас были ой как нужны, поэтому ниже тридцати я бы уже всё равно не опустилась. Видимо, и он это понял по моему виду.

– По рукам. – Лукас махнул подавальщику. – Неси сюда ещё десять кружек.

Настроен брюнет был решительно, только зря он всё это затеял. Я ведь метаморф, а тело у нас почти никак не реагирует на подобные напитки. Помню, когда я только поступила в Школу, мои одноклассники встретили меня не очень радушно. Особенно я отчего-то не понравилась задиристому Сандру. Во время одной ученической посиделки он имел неосторожность похвастаться при мне, что его почти не берёт ни мёд, ни что-то подобное. Я ответила, что не верю и предложила состязание: кто кого перепьёт. Хрупкая Майра Сидус не вызвала у Сандра никаких опасений, и напрасно. После того вечера Сандра пьющим я больше не видела ни разу, да и глупые шуточки в мой адрес тоже прекратились. Что ж, пожалуй, сегодня я отучу от разгульного образа жизни ещё одного хвастуна.

Вслед за двумя подносами с наполненными мёдом кружками на стол приземлилась тарелка с горячим дымящимся супом. Со вздохом хлебнув всего пару наваристых ложек, я отодвинула её в сторону.

– Начинаем? – спросил Лукас с ухмылкой, и я кивнула.

Мы пили почти не останавливаясь. Когда рядом с каждым из нас стояло по семь пустых кружек, а в мой живот, казалось, не поместится больше ни глотка, вокруг нас собралась целая толпа зевак, и, клянусь самим Проэлефси-Исхис, многие болели именно за меня. Лукас выглядел бодро и абсолютно трезво – такую выносливость за свою жизнь я встречала только в одном человеке – в себе самой.

Я с подозрением посмотрела на наглого брюнета, и тот, подмигнув мне, театрально икнул и расплылся в уже не такой трезвой улыбке. Ещё секунда и моего соперника окончательно развезло. Такого быстрого действия мёда я до этого не видела ни разу.

Он порылся в кармане и, достав оттуда тридцать рагров, бросил их на стол. Как только я потянулась за деньгами, он по-хозяйски положил руки мне на бёдра и, придвинувшись ближе, полез целовать мою шею своими мокрыми от мёда губами.

Колдовать на глазах у толпы зевак мне не хотелось совершенно. Не хватало ещё, чтобы до Ролана дошли слухи о появившейся в городе пришлой ведьме. Поэтому я прибегла к запасному, заранее подготовленному оружию.

Под улюлюканье толпы одной рукой отпихивая от себя разгорячённого ухажёра, а другой схватив стоявший на лавке утяжелённый котелок, я занесла его аккурат над ногой Лукаса и отпустила в свободное падение. С характерным «бздыньк» котелок приземлился ровно ему на ступню, в которой при первом же контакте с днищем что-то неприятно хрустнуло, и трактир разрезал дикий вой пострадавшего. На мгновение мне даже показалось, что этот вой принадлежал не человеку, а раненному волку.

– Извините, я случайно, – буркнула я и, пока Лукас не успел прийти в себя, подняла с пола свой котелок, схватила со стола деньги и быстрыми шагами направилась к выходу.

Из толпы ко мне потянулись чьи-то руки, и я выставила перед собой до блеска отполированное и только что использованное в бою оружие. Оно звякнуло перед носом жилистого мужичка, и тот испуганно отпрянул.

– То-то же!

Когда за мной закрылась трактирная дверь, я облегчённо выдохнула и засеменила в сторону дома. Поесть я, конечно, не поела, что само по себе печально, но зато попила и денег заработала. И вместе с ними, возможно, ещё одного врага. Благо рыжеволосая Игната, в образе которой я сегодня предстала в трактире, совсем не похожа на брюнетку Эллу Гор.

Подойдя к покосившейся избушке зельеварки, я потянула за ручку двери, и та со скрипом распахнулась. Когда я уже собиралась зайти внутрь, из дома мне на встречу вылетела огромная летучая мышь. Приветственно пискнув, она сделала круг у меня над головой и по-хозяйски приземлилась на плечо. Пронзительно, абсолютно по-девичьи визжа, я с десятой попытки сумела стряхнуть и забежала в дом. Прислонившись к запертой на щеколду двери спиной, я попыталась перевести дух.

Всё перепончатокрылое, равно как и волосато-длинноногое, всегда вызывало у меня панический страх. И пусть любители этой диковинной живности сколько угодно рассказывают о том, какими милыми и абсолютно безвредными бывают летучие мыши и паукообразные, в моих глазах они всегда будут выглядеть по меньшей мере омерзительно.

Когда сердце перестало отбивать в груди чечётку, я на подгибающихся ногах дошла до камина и, вернув котелку прежний размер и вес, водрузила его назад на чугунную перекладину. Ласково погладив лоснящийся бок моего верного оружия, я отправилась к себе в комнату, собираясь как следует выспаться.

Сон мой был сладок, но, увы, недолог. Мне снились заливные луга Гимагонии. Их изумрудные травы под ветром волнами клонились к земле, поднимались и снова ныряли вниз. Пение полевых птиц и стрекотание кузнечиков успокаивали и заставляли вспоминать детство.

Вот я убегаю от ребятишек и прячусь в высоких луговых цветах. Падая на землю, чуть не задеваю свитое меж стеблей гнездо, и из него выпархивает испуганная птица. Сбоку от меня раздаётся громкий крик петуха. Я вздрагиваю и оглядываюсь, но его нигде не видно. Он снова надрывно орёт прямо у меня над ухом, и я лезу дальше в заросли, чтобы остановить его раздражающий вопль. Но он всё равно продолжает горланить, как оголтелый. Глаза режет от солнечного света, несколько раз моргаю и упираюсь взглядом в деревянный потолок.

– Какой странный сон, – прошептала я недовольно и снова прикрыла глаза, собираясь понежиться в кровати ещё хотя бы часок.

– Ку-к-ка-р-р-ре-ку-у-у, – из окна донёсся уже знакомый голос петуха.

Я накрыла ухо подушкой, но ушные перепонки всё равно болезненно вибрировали, а вместе с ними начинали дёргаться и оба моих глаза. Ещё несколько минут пытки, и остатки сна окончательно улетучились, заставляя меня усомниться, что день будет добрым.

Со словами: «Может, отварить курятину на ужин?» – я вылезла из кровати и, накинув плащ поверх ночной сорочки, пошлёпала вниз.

Гункан, тихонько покряхтывая, уже разжигал огонь в камине.

– А Рамир опять где? – Отсутствие второго слуги начинало меня беспокоить.

– Дык спит.

Ночью гуляет, днём спит – как есть вампир.

– Ку-к-ка-р-р-ре-ку-у-у.

– Мерлинова борода! Его даже здесь слышно. Где он сидит?

– У соседей наших. В курятнике.

– И ведь не устаёт… Орёт, как в последний раз.

Я присела на табурет и наблюдала, как Гункан наливает воду в спасший меня вчера котелок и засыпает ржаную крупу. Повесив котелок назад на чугунную перекладину, он потянулся за стоявшей у камина банкой соли, набрал столовую ложку с горкой и без тени сомнения собрался всю её опрокинуть в этот миниатюрный, лишь наполовину наполненный котёл.

С криком «Стоять!» я едва успела выхватить у него из рук ложку и, оставив в ней пару щепоток, сама посолила кашу.

– Несолоно ж будет, – пробубнил Гункан, обиженно поджимая губы и осуждающе оглядывая мою ночную сорочку, показавшуюся меж распахнувшимися полами плаща.

– Ты за кашей лучше следи. – Запахнув плащ, я снова уселась на табурет.

Тяжёлый удар в дверь заставил её содрогнуться на петлях, а меня на моём табурете. Чей-то, по-видимому, огромный кулак нещадно бился в старые доски, и я, бросив косой взгляд на Гункана, больше не пытавшегося досолить кашу, поспешила к двери.

– Ну, кто там ещё? – спросила я, выглядывая в приоткрытую щёлку двери и встречаясь с голубыми глазами Ролана Стребского. От испуга я тут же захлопнула дверь обратно, прямо у него перед носом.

– Маринэлла Гор? – спросил он и, судя по тону, не нуждался в ответе. – Я вчера записывался.

– Приходите позже, – сказала я предательски дрожащим голосом. И из вежливости добавила: – Я ещё не одета.

– Меня это не смутит.

«Нахал! Хам! Его не смутит, видите ли!» – подумала я, но вслух сказала:

– Дайте мне пять минут. Я переоденусь.