Цитаты из книги «Прерванная жизнь»

под ними. Потому мы ими и обрастаем – нам есть что скрывать.

Шрамы безлики. Они совсем не такие, как обычная кожа. Они не выдают ни возраста, ни болезни, ни бледности, ни загара. На них нет волосков, нет морщин. И пор в них тоже нет. Они как чехол: защищают и скрывают то, что

Меня однажды так осенило. Одним утром я проснулась с ясным осознанием того, что сегодня мне надо съесть пятьдесят таблеток аспирина. Это был главный пункт в списке дел на день. Я выложила таблетки в линию на столе и принялась глотать одну за другой, скрупулезно их отсчитывая.

Это как невроз. Когда истина заключается в том, что ты злишься, но проявляется она как страх быть покусанным собаками. Хотя на самом деле ты сам хочешь всех вокруг перекусать. Понимаете?

Жизнь – это ад, она прекрасно это понимала.

Люди все разные. И все стараются по мере сил.

Только бóльшая часть того, что мы называем разумом, – это просто мозг. Любое воспоминание – это определенный набор клеточных изменений, происходящих в определенных местах внутри головы. Любое настроение – это смесь нейромедиаторов. Депрессию, например, можно объяснить избытком ацетилхолина и недостатком серотонина

Мои мотивы были очень сомнительными: во-первых, я не хотела писать реферат по истории США, а во-вторых, за несколько месяцев до того я задалась вопросом: «А почему бы мне не покончить с собой?» Если бы я умерла, то необходимость в реферате отпала бы.

Нет сомнений – нет и анализа. Если кто-то приходит к психоаналитику, чтобы поговорить о тиграх в углу комнаты, то на разговор рассчитывать не стоит, разве что на дозу торазина.

Путь от недостатка серотонина до мыслей о никчемности и бессмысленности окружающего мира довольно долгий; еще более долгая дорога ведет к созданию пьесы о человеке, охваченном подобными мыслями… Вот где раздолье для разума. Должен же кто-то заняться переводом всего этого бормотания нейронов.