Задумавшись о словах Зинаиды, Александра невольно вспомнила своё первое впечатление о попутчице, когда вошла в купе. На первый взгляд, она показалась ей серьёзной и строгой женщиной, возможно, даже резкой: сдержанный взгляд, прямая спина, собранные в аккуратный пучок волосы. Но стоило Зинаиде улыбнуться и начать говорить, как впечатление резко изменилось. Александра поняла, что перед ней вовсе не холодная и надменная незнакомка, а открытая, тёплая, внимательная женщина, с тонким чувством такта и по-настоящему живым сердцем.
Разглядывая её, Александра удивлялась редкому сочетанию тёмных, почти чёрных глаз и светло-русых волос. Оно придавало Зинаиде яркость, какую-то необъяснимую выразительность. Немного раскосый разрез глаз с крутым изгибом бровей, придавали её лицу одновременно строгость и таинственность. Когда Зинаида говорила, брови приподнимались, усиливая впечатление внутренней силы, а маленькие, аккуратные ноздри на носу с лёгкой горбинкой, чуть заметно шевелились, как крылышки бабочки. Александра не раз ловила себя на том, что взгляд её притягивают не глаза собеседницы, а именно эти едва уловимые движения, как будто Зинаида дышала не воздухом, а какой-то незримой болью.
Зинаида понравилась ей сразу, и уже после одного дня пути Александра с удивлением заметила, как ей не хватает в жизни такой старшей сестры. Мудрой, чуть насмешливой, осторожной, но искренне доброй.
Однако, несмотря на разговоры о жизни в посёлке, Зинаида ни разу не обмолвилась ни о себе, ни о своей семье. Александра хотела было спросить, но что-то удерживало; стеснение, может быть, или внутреннее уважение к чужой тишине?
– Возможно, в её жизни было что-то такое, из-за чего она временами грустна, – подумала Александра, наблюдая, как та, задумавшись, смотрит в окно. – Может, какая-то большая боль, о которой она не хочет говорить? А если человек молчит, значит, не готов делиться. И я не имею права лезть с расспросами. Может, если судьба захочет, мы ещё встретимся, и тогда она сама расскажет?! А пока пусть будет так.
Они провели остаток дня в молчании. Зинаида больше не говорила и не спрашивала, погрузившись в свои мысли. Глаза её, устремлённые в окно, стали влажными, но не от яркого снега, а от воспоминаний. В душе поднималась горечь: перед мысленным взором вставал отчий дом, школьная скамья, первые шаги во взрослую жизнь. И первая любовь. Единственная. Хрупкая, как весенний лёд. Любовь, которую она сама, своими руками разрушила.
Людям Зинаида говорила, будто уехала из посёлка с радостью, будто мечтала о комфорте и городских удобствах. Но всё это было прикрытием. Годы шли, она давно замужем, дети выросли, а сердце всё равно ныло от старой боли.
Зинаида встряхнула головой, как будто отгоняя мысли о своём прошлом, и украдкой взглянула на Александру.
– Эта девушка, – с теплом думала она. – Такая светлая, утончённая. Что она будет делать в нашем посёлке? Это не её место. Вряд ли приживётся?! Городская, мягкая, словно из другого мира. Неужели и она отчего-то бежит? Или кого-то оставила?
Когда Александра застенчиво улыбалась, ловя на себе внимательный взгляд Зинаиды, та вдруг вспомнила Наташу Ростову. Была в ней эта хрупкость, трепетность души, какая-то внутренняя мелодия, которую не спутаешь ни с чем. Снова и снова Зинаида с удивлением думала, что такая красивая, молодая женщина работает хирургом и едет работать в таёжный посёлок?! Вместо балов и сияющих залов её ждёт тайга, грязь, холод и одиночество.
– Может, в её душе и правда живёт боль? Такая, которой не делятся, – размышляла Зинаида. – Я ведь и сама всю жизнь хранила свою тайну. Ни одному человеку не рассказала про свою любовь, про боль семейной жизни. И не хочу. Пусть там, внутри, болит, но в чужие уши ни слова.
Александра тем временем уже собрала вещи и сидела тихо, боясь нарушить тишину.
– Слушай, Александра, – вдруг сказала Зинаида, будто очнувшись. – Я же совсем забыла тебе сказать…
Девушка удивлённо посмотрела на неё.
– Я тебе ничего не рассказала про мужиков, – неожиданно весело усмехнулась Зинаида.
– Про кого? – не поняла Александра.
– Про мужиков. Это важно. Чтобы по наивности не вляпалась не туда.
– В смысле?
– В Таёжном леспромхоз, мужиков больше чем надо. Кто на сезон, кто на пару лет, и все как один, женского внимания ищут. А ты у нас красавица, да ещё и новенькая. Знаешь, сколько глаз будет на тебя нацелено?
Александра вспыхнула, смутилась.
– Мне-то какое дело до них?
– Вот-вот! – одобрительно кивнула Зинаида. – Главное – помни: никому сразу не верь. Понаблюдай, приглядись. Там много тех, кто приезжает на время: заработать и развлечься. А тебе это нужно? Нет, конечно.
– Я туда работать еду, – усмехнулась Александра.
– И жить, Саша. Жить! – добродушно поправила Зинаида. – А жизнь она не только из работы состоит. Просто будь осторожна, не торопись никому душу открывать.
– Спасибо. Со мной этого точно не случится, – улыбнулась Александра.
– Молодец. Вот это правильно!
– Зинаида, а вы правда летом приедете?
– Раньше сомневалась. А теперь точно приеду. Ты мне душу растревожила. Хочется домой, к отцу, к тёте. Очень соскучилась.
– Обязательно найдите меня! Я пока не знаю, где буду жить, адрес дать не могу. Но в больнице спросите, скажут. А я так хотела бы увидеться с вами ещё хоть раз!
– Увидимся, милая. Обязательно! Жди меня летом. Я даже гостинцев тебе привезу, – рассмеялась Зинаида.
– Спасибо вам за всё, Зина. За тепло, за заботу, за добрые слова. Вы мне как подруга, а скорее, как старшая сестра.
– Спасибо, и тебе за разговор. Ты мне будто родная стала. Береги себя, будь сильной, но не забывай, что иногда можно и слабой быть. Главное – не теряй веру в людей и в себя! А ещё радуйся каждому дню. Это важно.
– Обещаю.
– Ну а сейчас пора ужинать! У тебя впереди бессонная ночь и новый этап жизни. А на голодный желудок никакие дороги нехороши.
Александра сбегала за чаем, а Зинаида тем временем накрыла на стол, заботливо отложив пару бутербродов для новой подруги. Они ужинали долго, неторопливо. В мягком свете лампы Зинаида рассказывала о тайге настоящей, дикой, почти мистической. Александра слушала затаив дыхание.
– Помни, Сашенька, – в конце сказала Зинаида, – законы тайги кровью писаны. Они не прощают ошибок, как и законы человеческой души. Живи с умом, с сердцем и всё будет хорошо!
Александра молча кивнула. На сердце стало немного теплее. Впереди была неизвестность, но теперь она знала: добрые люди есть. И, может быть, не всё так страшно?!
Постучав в дверь, и не дождавшись ответа, в купе заглянула проводница.
– Пора! – громко скомандовала она. – Станция «Таёжная». Одевайтесь и с вещами выходите в тамбур. Стоянка две минуты, поспешите.
Сказав это, проводница быстро скрылась за дверью. Александра взволнованно начала надевать пальто. Руки дрожали, сердце сжалось от страха перед неизвестностью. Всё происходящее казалось сном, но тело знало: это реальность. Надо идти.
Собравшись, вместе с Зинаидой вышли в тамбур. Проводница стояла у двери, молча глядя наружу.
– Я что, одна выхожу? – оглядевшись, с тревогой спросила Александра.
– Дураков нет, ночью в тайге выходить! – резко бросила проводница, не поворачивая головы.
Александра от страха чуть не потеряла сознание. Губы задрожали.
– Ирина, что вы пугаете девушку?! – строго сказала Зинаида. – Саша, не волнуйся. Делай всё, как я тебе сказала. Выйдешь и иди, не дожидаясь, пока поезд тронется в его хвост. В конце платформы увидишь дежурку. Всё будет хорошо! – Она улыбнулась, стараясь ободрить подругу. – Знаешь, что мы сделаем? Я напишу тебе письмо. На адрес больницы. Какая у тебя фамилия?
– Ильина. Александра Кирилловна, – выдохнула та.
В это время поезд замедлял ход, скрипя колёсами. Они подошли к двери. Проводница открыла её, и в тамбур ворвался ледяной порыв ветра, швыряя в лицо иголки снега.
– Иди в конец поезда по деревянной платформе, – громко говорила Зинаида. – Не сворачивай. Всё будет хорошо!
– Приехали, спускайтесь, а мы подадим вещи! – скомандовала проводница.
Александра дрожала всем телом. Осторожно спустилась на скользкую, обледенелую платформу, приняла чемодан и сумку. Не успела попрощаться, как дверь захлопнулась, и поезд начал медленно двигаться, набирая скорость и увозя с собой остатки тепла и безопасности.
Оставшись одна, она боялась даже оглянуться. Вокруг только тьма, метель, ветер и снег. Сердце грохотало в груди. Не чувствуя тяжести багажа, Александра почти бегом кинулась вдоль поезда, туда, куда указывала Зинаида. Окна вагонов мелькали, как спасательные огни, и исчезали в белой мгле.
– Лишь бы не упасть, лишь бы дойти, – лихорадочно думала она. – Только бы найти эту дежурку!
Поезд ушёл, слился с бурей, и стало совсем тихо. Ни людей, ни света. Только вой ветра, и чёрная пустота вокруг. Александра остановилась. Прислушалась. Сердце будто замерло в груди. Хотелось закричать. Но голос застрял в горле.
Она пошла дальше медленно, наощупь. Ступала осторожно, стараясь не соскользнуть с платформы. Метель будто злилась, била по лицу, рвала с головы шапку, забивала снег за воротник.
– Меня же никто не ждёт? Что я наделала, зачем поехала раньше времени? Никто ведь не знает, что я здесь? Одна, среди тайги, а если волки? Или медведь?.. Господи, Зинаида, как ты вовремя появилась, как ты меня спасла!
Вдруг где-то рядом, она уловила глухой стук, будто закрыли дверь. Надежда вспыхнула в груди. Александра ускорила шаг. Пройдя ещё немного, налетела на стену лбом, чуть не ударилась.
– Ой! – воскликнула, испугавшись, но тут же радостно прижалась к стене. – Это дежурка! Там живое, тёплое, человеческое!
Она пошла вдоль стены, ощупывая их рукой, дошла до угла, свернула, и над дверью увидела крошечный фонарь. Он мерцал, но свет его показался самым ярким за всю жизнь!
Сжавшись от страха и холода, Александра постучала. Тишина. Постучала сильнее, на глазах выступили слёзы.
– Кто там? – раздался за дверью хрипловатый женский голос. – Кого принесла нелёгкая?
– Я с поезда. Откройте, пожалуйста, я приехала сейчас! – пролепетала Александра, едва не плача, но с радостью, что кто-то ответил.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина с ружьём, направленным на Александру. Та взвизгнула и инстинктивно отступила назад.
– Заходи, а то выстудим избушку! – сказала женщина, опустив ружьё.
Александра судорожно втащила внутрь вещи и, шатаясь, опустилась на лавку. Женщина захлопнула дверь, с грохотом задвинула тяжёлый запор и села напротив, разглядывая гостью.
– Тебя какой чёрт в ночь принёс? – пробормотала она, сдвинув брови.
Александра не смогла ответить. Тело трясло, зубы стучали. Она лишь молча смотрела в пол.
Женщина не настаивала. Подошла к печке, сдвинула чайник на раскалённую плиту и уселась на табурет, продолжая наблюдать.
Вскоре Александра начала понемногу приходить в себя. Пространство избушки расплывалось в глазах, но постепенно обретало формы: деревянные лавки вдоль стен, стол, кирпичная печка, тусклая лампочка над головой.
– Если бы не Зинаида, если бы я не узнала про дежурку? Сидела бы сейчас в снегу, одна. А если бы волки или медведь? Боже, как страшно! А если бы никто не открыл дверь? Это судьба. Она мне её послала. Никогда не забуду!
Чайник закипел. Женщина отставила его, достала сковородку и положила два огромных пирога. Посмотрела на Александру и, видимо, поняв, что та уже в порядке, кивнула одобрительно.
– Раздевайся, будем чай пить, и спать укладываться. Утренний поезд в пять. У нас ранний подъём.
Александра с трудом расстегнула пуговицы, сняла пальто. Запах жареных пирогов заполнил избушку уютным, почти домашним тёплом.
Женщина выложила пироги на газету и разлила кипяток в большие металлические кружки, украдкой поглядывая на девушку.
Александра осмотрелась: избушка была как охотничий домик: скромная, но уютная.
– Ну что, горемычная, отдышалась? – спросила женщина. – Садись к столу. Будем вечерять. И сказывай.
Александра молчала. Её тянуло к теплу и безопасности, но голос пока не слушался.
– Меня тётей Ирой зовут. А тебя как? – женщина подвинула ей кружку чая.
– Александра, – тихо ответила девушка.
– К кому приехала, Александра?
– В больницу. На работу.
– Так, понятно… А чего ж ночью? Тебе что, не объяснили, каким поездом ехать?
– Главврач написал, а я решила пораньше… – виновато пробормотала она.
– Решила она! – фыркнула тётя Ира, но без злобы. – Я и не заметила, что кто-то приехал? Метель-то какая! Ты же могла погибнуть, милая. С тайгой не шутят!
– Мне про дежурку Зинаида сказала.
– Зинаида? Какая это?
– У неё здесь отец живёт, на хуторе.
Женщина прищурилась, вспоминая.
– А-а… Сидорова, значит. Отец у неё, Ефим, знатный у нас охотник. Ну теперь ясно. Повезло тебе, что она попалась. Она не пустая, хорошая баба. Вот уж, правда – судьба! Без неё бы ты пропала.
Взяв в руки ещё горячий пирог, тётя Ира начала его откусывать, охая и ахая, обжигалась, но не спеша ела.
– Ешь, пока горячее, – сказала она.
Разломив пирог пополам и увидев парящую, от большой температуры начинку из картофельного пюре с мясным фаршем, Александра начала дуть, остужая. Когда пирог остыл, съела половину. Вкус был простой, деревенский, но такой родной и настоящий, что на глаза навернулись слёзы.
– Очень вкусно… спасибо вам большое! – искренне поблагодарила она.
– Чё ты как воробей? Даже пирог не осилила?
– Ой, они такие, большие! Я столько не съем. Правда, очень вкусно.
Встав, тётя Ира убрала недоеденный пирог в пакет и спрятала в ведро с крышкой, прижав её половинкой кирпича.
– Это от мышей, чтобы ночью не напакостили, а то нам с тобой ещё завтракать, – поймав взгляд Александры, пояснила она. – Давай-ка, спать. Утро быстро настанет, – скомандовала тётя Ира.
Убрав со стола, подложила в печку дров и, подперев дверцу большой клюкой, тётя Ира положила на одну из лавок одеяло и подушку.
– Одеяло постелешь на лавку, – взглянув на Александру, сказала женщина, – а укроешься своим пальто. У меня здесь не гостиница – лишнего нет. Не обессудь!
О проекте
О подписке
Другие проекты