2.5. Матеус

На лестничной клетке между этажами стоял Зайкин с помятой пивной баклажкой в руке.

– Семёныч! Ты куда пропал? Я тут тебя битый час жду!

– Так позвонил бы!

– Звонил!.. Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Мальцев резко сунул руку в карман.

– А ведь точно! Случайно, наверно, выключился. Извини, Матеюшка!

– Ну и хорошо. А то я уж волноваться начал. Ну давай, открывай дверь поскорей, а то невмоготу; пиво всё ж!..

…И, вернувшись из туалета, спросил:

– Что за старуха у тебя этажом ниже живёт?

– Рыжая? Да чёрт знает, как её зовут. Одна вроде живёт.

– Сильно отсвечивает?

– Не то чтобы, но бывает. А что?

– Да вот, Семёныч… Как я позвонил, а ты не ответил, я и решил, что ты неподалёку где-нибудь, раз телефон с собой не взял. А я к тебе аккурат с пивом пришёл… Ну, открыл, стою – жду. Выпиваю… И тут эта смерть без косы как выскочит из-под лестницы, и давай голосить: «Замучили совсем, алкаши проклятые! Всё парадное из-за вас провоняло!» Щас, кричит, позвоню куда следует! И, чувствую, ведь не шутит, бестия, точно позвонит! Подзываю её вот так пальцем к себе и шепчу, тихо, но отчётливо: «Что ж вы меня па́лите, гражданочка? Я ж здесь на задании! За квартирой одной слежу. По нашим сведениям, у вас здесь иноагенты собираются. Так что – на госслужбе я!» И сую ей в нос удостоверение своё красное. Она как увидела: «Ой, – грит, – простите, пожалуйста, товарищ, бес попутал, не признала родные органы». Ушла. Стою дальше, думаю: спокойно всё теперь будет. Так нет же: минут через десять появляется снова. «Вот, чтоб вам холодно ждать не было, бутербродик, – грит, – сделала, отведайте!» Молодец бабуля, наш человек. Старой закалки!

– Отведал?

– Разумеется. Понятное дело, не в спецраспределителях кормится старушка: колбаса соевая, социальная, но, как говорится, дарёному коню в зубы палец не кладут.

– Не перевелись ещё бдительные бабушки! – одобрительно подмигнул Мальцев. – Я надеюсь, ты ей не мою квартиру указал?

– Обижаешь! И это… Ты, Семёныч, если чего, я, может, не вовремя пришёл… Ты, может, рассказ пописать хотел или ещё, может, чего… А то я без приглашения…

– Да нет, очень рад тебя видеть.

Мальцев не знал на самом деле, чего он хочет. Пока ехал, планировал побыть один. Однако появление старого товарища неожиданно его обрадовало.

– А у меня вот Галина спозаранку к родственникам в Заречный намылилась. Сумку большую сложила… По делам каким-то своим, родственным.

Матеус постоянно рассказывал что-нибудь, часто совсем незначительное. Такая привычка выработалась за долгие годы службы: всё увиденное запомнить и чётко доложить. И когда под руку попадал благодарный слушатель, прапорщик по-деловому изливал на него весь поток новостей. Мальцев слушал вполуха. Однако неожиданно тема его заинтересовала.

– …А после обеда к Пироговым пошла. Мол, Юрка на работе, а Женьке одной, поди, делать нечего. Отзвонилась мне: взяла, грит, две бутылки пива. Посижу, грит, с Женькой немного, за жизнь посудачим.

Мальцев насторожился.

– Может, я ещё схожу, Семёныч, а то мало осталось? Выпил я в подъезде больше половины…

– Вместе сходим! Только уж сначала допьём, давай… – Мальцев понял, что нельзя спугнуть тему и надо, чтобы прапорщик договорил. Три часа в садике, похоже, не прошли незамеченными.

– Так звонила уж два раза! Грит: пришла, а Евгении нету! Дети, мол, дома, пригласили её пройти, подождать. Она и Женьке позвонила, да телефон запищал на столе. Забыла, стало быть, Евгения телефон… Ну, Галина сидит, ждёт. Подождала немного, давай мне названивать. «Я, грит, Евгению жду». А я, грю, Семёныча! Она мне: позвони Юрке на работу, спроси, может, он знает, где его жена? Вдруг, мол, налево пошла?.. Ну, прикалывается так, типа! Я ей: не пори ерунду! Если дети дома, значит, и мать их где-то рядом. А если телефон ейный на столе, значит, Юрка всё равно дозвониться не сможет. Зачем же человека зря беспокоить, может, жена в магазин вышла, подругу встретила и стоит, клюздит битый час у подъезда. Вы ж, бабы, побалагурить любите не хуже нас, мужиков.

– И чем кончилось? – спросил Мальцев, делая большой глоток пива, так, чтобы прапорщик не видел его лица.

– Да ничем. Позвонила вот сейчас ещё раз, говорит – пришла Евгения. Точно, была в магазине, телефон забыла да одноклассницу встретила, разговорилась.

«Какую одноклассницу? Женя в другой области школу заканчивала!» – едва не брякнул Мальцев, да поперхнулся от неожиданности пивом и закашлялся.

– Что с тобой, Семёныч? По спине, может, постучать?..

– Спасибо, не надо… – Мальцев быстро прокашлялся, попутно думая, что Галина, видимо, перепутала одноклассницу с однокурсницей. Но уточнять не стал.

…Друзья немного посидели, потом сходили, как и планировали, купили пива ещё. К пиву – копчёную рыбу путассу.

Поговорили о былых временах. И вскоре Зайкин засобирался домой.

– Что-то меня, Семёныч, сон морит. Давай-ка вызову я себе такси, не хочу в таком виде на трамвае ехать. Мало ли…

«На трамвае, – повторил мысленно Мальцев. – Второй раз сегодня это слово слышу». Трамваев в Кудойске не было, и люди частенько называли так любой общественный транспорт. Машина пришла скоро, и хозяин вышел проводить гостя «до дверцы». Потом поднялся обратно, прилёг на диван и предался размышлениям. «Странно всё закрутилось как-то». И задремал…

2.6. Женя

– Я насчёт Ванечки Сидорова!

– Заходи спокойно. Только по сторонам гляди!

И пару минут спустя, уже не в трубке, а наяву:

– Привет! Хорошо, что пришёл так рано. Значит, у нас будет достаточно времени.

– Ну так мы же договорились…

– Молодец! Завтра праздник, везде короткий день, поэтому и детей забрали раньше, и девчонки разбежались. Ирка должна была уйти последней, но я ей сказала, что побуду…

– Она подозревает? – Мальцев вспомнил немолодую, но приятную женщину.

– Возможно. Но Ирка – могила. Она сама пару раз мужика приводила, и тоже тщательно скрывает, так что будет молчать… Да тут многие не без греха, если честно.

– Ты об этом уже говорила. Но слушать всё равно страшно…

– Это потому, что ты неиспорченный.

– Я – неиспорченный? – всколыхнулся он.

– Да. Ты! Ну да ладно. Хватит трепаться. Времени всё ж не так много. Пойдём наверх!

– Будем снова сдвигать кроватки?

– Нет! Бросим одеяла на пол. Ты, я вижу, опять вино принёс?

– Ну так праздник же завтра…

– Хорошо-хорошо. Проходи в спальню. Там темно, поэтому свети фонариком с телефона. А свет не включай!

– Я помню…

* * *

Квадрат окна, едва заметный сквозь плотную занавеску вначале, постепенно полностью исчез.

– На улице темнеет, – сообщила Женя.

– Понял. Бегу в душ…

Через десять минут они сидели на полу в игровой. Мальцев разлил по чашкам остатки вина.

– Ко мне в субботу Галина приходила, – сообщила Женя.

– Зачем? Разве вы подруги? Я думал, что дружат ваши мужья.

– Я тоже так думала… Но Галина – как моль бесхребетная. Её куда прибьёт, там и гоношится. Я, если чес, не знаю, о чём с ней говорить.

– Зачем же она приходила?

– Говорит, к родственникам. А после решила меня навестить, о женском потолковать. Без мужей. Её прапор тоже куда-то слинял.

– Ко мне. Я от тебя приехал – его в подъезде встретил. Пришлось пивка попить. И он мне, кстати, сказал, что Галина тебя искала.

– Да? Стал быть, ты в курсе?.. Ну, это вообще абзац был, конечно! Пришла ни с того ни с сего… Пива две бутылки принесла. «Хотела, говорит, выпить с тобой». Дети её впустили, она и уселась в зале на диван. Давай мне звонить, наяривать… Я когда пришла, она, говорит, уже целый час сидела. Хотела Юрке звякнуть, спросить: «Куда твоя жена делась? Не с любовником, часом?» Хорошо, что у ней номера нет! И рабочий у них отключили недавно; только для внутреннего дозвона сделали. Позвонила тогда прапорщику, стала номер моего трясти! Спасибо Зайкину, он, хоть и пень деревянный, но фишку сечёт: кому что можно говорить, а чего нельзя.

…Целый час изводила, учила яблочный пирог печь. Я её чуть утюгом не навернула от скуки! Как Зайкин терпит её, не знаю!

– Да он не терпит особо…

– Зато потом перешла на тебя! Стала рассказывать, какой Володя Мальцев офигенный чел. Что из друзей мужа ты нравишься ей больше всех. И что с тобой поговорить можно по душам, и что умный, как профессор.

Мальцев вскинул брови.

– Польщён! Не припомню, правда, чтобы когда-нибудь разговаривал с ней по душам. Разве что приставал в тот вечер, когда с тобой познакомился. Честно говоря, я её совсем не знаю. Знаю, что есть сын от первого брака и что вроде отец этого сына умер.

– Умер, но уже после развода с ней, – уточнила Женя. – Вот о тебе было весело слушать! Я с тобой только что три часа провела, от эмоций не остыла ещё, а тут другая тётка о тебе говорит. Ты, кстати, чё не сказал, что мой Юрка к твоей кукольной кошечке клеился и даже в один троллейбус с ней сел?

– Так она живёт здесь, за «Штопором», через дом.

– Да, маленький город у нас! И Черкашины рядом, и жена твоя…

– И ты недалеко. Ещё одну остановку проехать…

– Будто не город, а родной райцентр… Так ты не ответил: почему не сказал, что Юрка твою жену клеил? Только не ври, что забыл!

Мальцев помолчал несколько секунд.

– А сама как думаешь? – спросил затем.

– Что, решил, негоже будет?

– Да. Наши с тобой отношения – они только наши. Знаю, многие мужики, чтоб замужнюю женщину увлечь, рассказывают о проделках её супруга. О том, как тот не верен и гуляет напропалую со всеми, кто шевелится. И что многие на это ведутся: наставляют рога в отместку. Вот не хотел, чтобы в наших отношениях появилась эта самая «отместка».

– Я так и подумала… Правильно, что не сказал. Но… Если честно… Я бы многое отдала, чтобы мой муж кем-нибудь увлёкся.

– Серьёзно?

– Честное пионерское! Потому как верность его хуже удавки! «Ты моя, никому тебя не отдам!» Кстати, это был самый ржачный момент в Галькином рассказе. Говорит, прапор тебя чуть не за грудки хватал: глянь, мол, что Юрка творит! А ты лыбился только, как юродивый.

– Прости, но было и впрямь смешно! Ведь я уже знал, что он завтра будет дежурить, а я встречусь с тобой.

– Об этом тоже не сказал! Скрытный, оказывается…

– Не скрытный. Не сказал по той же причине. Повезло: Матеус проболтался. Кстати, Юрке это, по-моему, не понравилось.

– Да. Из Юрки слова не выдавишь. Тот ещё партизан коммунячий! Бывает, пеной брызгаю, а он как и не слышит! Зато я по этим молчанкам как раз и наблатыкалась многое понимать. В прошлый вторник нарочно спросила, записался он на субботу или нет; он промолчал. В среду спросила снова – он снова промолчал. Посмотрел искоса, и о своём… Если б не собирался дежурить, так в среду и сказал бы. Или брякнул что-то вроде: ты уж спрашивала. А он тему затёр; значит, было о чём.

– А ты, оказывается, психолог, Женя!

– Так у нас курс был в институте по работе с детьми. Дети ж – замочки, к которым надо подбирать ключики. Но в жизни, конечно, не только с детьми приходится навык применять.

– И со мной?

Женя пристально на него взглянула.

– Уверен, что хочешь услышать?

– Уверен, что уже знаю! – рассмеялся он.

– В самый первый вечер. Когда дурачились у Полковника, мне было интересно на тебя посмотреть. А чтоб дурой не выглядеть, я и остальных поиграть подбила. Валька до сих пор с ужасом тот вечер вспоминает.

– Почему с ужасом?

– Потому что Валька собака, в смысле – верная жена. Вот такую бы моему Юрке! Но она бы за Юрку не пошла. Её бы родители за него не отпустили. Он же простой инженер по образованию. Бугор на участке, и карьера особая не светит. А у Полковника и родичи богатые, и у самого перспективы были изначально. Словом, Валька трезвая тебя на пушечный выстрел не подпустит. Поэтому и говорю: это она тебя укусила! Галина слишком вялая для такого, я просто не стала бы; а вот Валька – с чувством!

– Попка у неё, однако, упругая, как футбольный мяч, – усмехнулся Мальцев.

– Да уж, гузастенькая. Аппетитная! Но только внешне! Внутри лёд, любой лом сломаешь!

– Может, и аппетитная… Зато ты – красивая!

– Брось! Я обыкновенная.

– Возможно. Но у тебя взгляд, словно зовущий поиграть. Не в низменном смысле, а вообще. Ты как будто всё время наблюдаешь…

– Я и наблюдаю.

– Всегда?

– Если не сплю зубами к стенке.

– И тебе это жить не мешает?

– Нет. Только иногда надо спиртом бодяжить, чтоб голову отключить.

Мальцев надолго замолчал.

– Чего замер, как суслик в степи? Лицо – как помолиться решил… – спросила Женя.

– Да не… жену бывшую вспомнил. Надю. Вот ей совсем не требовалось голову отключать. Она в нужный момент у неё сама отключалась. И, наверно, она – идеал жены. Но мне с ней в какой-то момент стало скучно…

Женя взглянула на часы.

– Ой! Нам уже пора! А ну-ка давай, бегом собираться и выходим. А то заболтались с тобой совсем…