Искусство смешного возвышенного. О фильме Дэвида Линча Шоссе в никуда

В продолжение сего

жижек жижек
голова из книжек
книжки жижки
жижи книг
жижек пыжик
лыжи лижет
абсолют хрупчайший
трансгрессивный миг

Последняя переведённая на русский язык книга Славоя Жижека посвящена фильмам Линча, точнее "Шоссе в никуда". Но это только заявка: на самом деле Жижек в своей обычной манере пишет обо всём на свете, обстоятельно останавливаясь на давно облюбованном: тут и Холокост, и современная война (в Ираке и Югославии), и сталинский террор, и "Jasager" Брехта. Из словесного... коктейля (по определению автора предисловия Александра Павлова) выцеплю несколько интересных соображений.
Жижек утверждает, что Линч в своих фильмах проходит между двумя традициями изображения femme fatale в нуаре: как непристойного (скрытого) условия существования патриархального порядка и как бесстыдное (открытое) воплощение мужских желаний, опять же для этого порядка безобидное. Линч показывает как двойной ужас (серых будней Фреда и буйного наслаждения Пита из "Шоссе в никуда") рождает кафкианскую тревогу, но сама эта тревога является защитным механизмом, позволяющим обрести иллюзию бессмертия. Встреча с неприкрытым, разрушающим желанием - вот чего хочет каждый человек, чего его всячески лишают: поэтому Жижек клеймит героя Роберто Бениньи из фильма "Жизнь прекрасна" за то, что тот оградил своего сына от непристойного ужаса настоящего наслаждения - несколько садистская мысль. Наконец, пересечение фантазматического множества позволяет открыть "фундаментальную фантазию", до комического ужаса которой каждый человек обязан дойти самостоятельно: не очень понятно, что это такое, и примеры ("бесшумные звуки", "секс самца обезьяны с женщиной-киборгом") едва ли помогают.
Книга дополнена статьёй про "Аватар", где Жижек разоблачает реакционный характер фильма: синекожим жителям Пандоры не остаётся выбора - их либо уничтожат люди, либо спасут - они в любом случае являются объектом для "белого человека".
Итог: пара часов веселья со старым словенским извращенцем. Что может быть лучше?

В классической кантовской эстетике категория возвышенного является ключевой («комическое» упоминается вскользь, «трагическое» выпадает), определяясь через антиномию страха и бесстрашия, притяжения и отталкивания. Однако, вряд ли бы Канту пришло в голову связывать возвышенное с низменным, уродливым или смешным. Хотя каждый зритель Дэвида Линча знает, что страшное может быть привлекательным (труп Лоры Палмер – истинно эстетический объект), заурядное – фантастичным, безобразное – прекрасным. Именно по следам Линча идет Славой Жижек, вынося в название своей работы это странное «смешное возвышенное». В искусстве и в жизни смех может быть важнейшим интеллектуальным и эмоциональным моментом. Он придает остроту уму, колорит – рассказу, он побеждает страх и слабость. Сарказм, ирония, гротеск, черный или абсурдный юмор – пробивают бреши в идеологической стене. Смех сбивает с фальшивого пафоса и с глупой мысли. Если сегодня возвышенные объекты еще существуют, воспринимать их без иронического переосмысления трудно...