– Не так искать надобно. Спрашивать у кулаков да справных казаков, где они оружие ховают, нечего, все одно не скажут.

Василий Иванович рассказал о том, как он дрался с белоказаками, где и как добывал оружие и боеприпасы. После этого совещания дела у нас пошли лучше. Мы находили оружие в овинах и на чердаках, в горенках купеческих дочерей и в искусно замаскированных бункерах, вырытых в отдаленных от жилья буераках. Нашли мы оружие и в алтаре за иконостасом старой станичной церкви. Было его здесь немало – сотня винтовок и около полутысячи гранат, десять тысяч винтовочных патронов да два английских пулемета.

Когда Красная Армия разгромила Колчака в Сибири, а Чапаевская дивизия – калединцев у Гурьева, нашу команду направили на Южный фронт. В Уральске мы погрузили в эшелоны все собранное оружие, артиллерию, боеприпасы и двинулись на юг Украины. Командующий 6-й армии, в распоряжение которого мы прибыли, приказал немедленно доставить привезенное в воинские части, которые в те дни готовились к штурму Перекопа. Перевозить оружие и боеприпасы предстояло по бездорожью на расстояние до ста и больше километров. Снова пошли бойцы по селам и хуторам. Кулаки Таврии запрятали своих коней с тачанками в днепровских плавнях, ярах и клунях. С большим трудом собрали мы двести пароконных подвод. Работали до полного изнеможения, задание выполнили в срок.

* * *

Взяла наша армия Перекоп. Разгромили Врангеля. Страна приступила к мирному труду. Многих демобилизовали, меня же откомандировали в распоряжение Запорожского губернского военного комиссара. В июле 1921 года получил назначение сначала помощником военного комиссара, а несколько позже – военным комиссаром Большетокмакского уезда.

Советская республика только-только поднималась из руин, всюду зияли раны войны. Банды из недобитого царского офицерья и местного кулачества терроризировали население. На борьбу с бандитами были мобилизованы все коммунисты уезда и в первую очередь работники военкомата. В селах создали отряды самообороны. За полгода напряженной борьбы число банд заметно уменьшилось.

Вскоре я получил приказ выехать в город Геническ и организовать там уездный военный комиссариат. Аппарат Генического уездного комиссариата подбирался наспех, многие его работники ни разу не бывали в боях, плохо знали оружие, а ведь нам надо было вести борьбу с бандами.

Вспоминается такой случай. Получили мы сведения, что километрах в сорока от Геническа зверствует небольшая банда местного «пана атамана». Бандиты убили председателя сельсовета, двух кооператоров, изнасиловали и повесили учительницу. Вызвал меня секретарь уездного комитета партии и говорит:

– Бери, Ковпак, милицию и свою военкоматовскую команду, да езжай, разделайся с бандой.

В село приехали под вечер, собрали актив. В это время банда, не зная о нашем прибытии, с гиканьем и беспорядочной стрельбой ворвалась в село. При сложившейся обстановке наша застава должна была пропустить их и ударить с тылу, но неопытные бойцы открыли огонь преждевременно и тем спугнули бандитов. Преследуемые отрядом, бандиты заехали в топкое место Сиваша, бросили коней, а сами вплавь переправились на противоположный берег.

Этот случай послужил хорошим уроком для необстрелянных бойцов. Последующие наши операции были более удачными, и вскоре мы сумели уничтожить не только эту, но и другие банды. После Геническа работал военным комиссаром Павлоградского округа. Однако годы, проведенные в окопах, подорвали здоровье – крепко мучил ревматизм. Обратился с просьбой о демобилизации. В июле 1926 года моя просьба была удовлетворена.

Но еще до приказа о демобилизации я уже стал председателем колхоза имени Ленина в селе Вербки. История эта довольно интересная. С конца 1924 года мне, как постоянному уполномоченному Павлоградского окружкома партии, часто приходилось бывать в Вербках. Проводил там беседы, собрания, помогал комитету бедноты. Председателем Вербского сельсовета был Илларион Васильченко – парень хороший, но несколько горячий, в боях с белыми он потерял ногу, ходил на деревяшке. Так вот, вместе с активистами села он решил снять церковные колокола.

Не разъяснив прихожанам (верующим) суть дела, Васильченко с товарищами пришли к церкви и развернули подготовительные работы. Дьячок с пономарем побежали по селу:

– Люды! Антихрысты церковь грабують!

Через несколько минут активисты были окружены толпой женщин, «вооружившихся» вилами, граблями, сапками. Сообразив, что это может для них кончиться плохо, Васильченко и его друзья заперлись в церкви. Кто-то об инциденте сообщил в уезд. На место прибыло человек тридцать конной милиции. Атмосфера накалилась еще больше. Подстрекаемые дьячком и кулаками, женщины набросились на милиционеров.

По указанию секретаря окружкома Барабанова я срочно отправился в село. Въехал на тачанке в самую гущу толпы. Женщины, перебивая друг друга, голосисто кричали.

Встал на тачанке во весь рост и жду. Долго ждал, пока народ утихомирился. Речь свою начал с того, что осудил поступок Васильченко. Особо подчеркнул, что он не имел права снимать колокола без согласия народа. Потом пожурил женщин за то, что они прибегли к самосуду. Так нельзя. У нас есть народная власть, и она во всяком деле разберется со всей справедливостью. Далее я сказал, что Васильченко свяжу, увезу в уезд, там его и накажут. Так я и сделал. С тех пор установились у меня с вербовцами хорошие отношения. Через несколько месяцев, когда в селе провели разъяснительную работу, вербские прихожане сами сняли колокола.

В сентябре 1925 года Павлоградский окружком партии поручил мне организовать в Вербках колхоз. На общее собрание пришли все жители села. После доклада и ответов на вопросы первым с провокационным заявлением выступил подкулачник.

– Мы обсуждали этот вопрос целую неделю, и он для всех ясен. Давайте записываться. Только вы, товарищ военком, пишитесь первым. Если вы будете у нас председателем, тогда и мы все запишемся.

Подкулачники, видимо, рассчитывали, что я не соглашусь, и тогда им будет легко сорвать организацию колхоза. Я ответил, что если меня изберут, то с радостью буду работать.

Васильченко вел собрание. Он не растерялся и сразу обратился к собравшимся:

– Кто за то, чтобы товарищ Ковпак был председателем нашего колхоза, прошу поднять руки.

Избрали единогласно.

Вот так и стал я председателем колхоза. Проработал полтора года, подготовил на свое место толкового молодого парня и попросил колхозников освободить меня от председательских обязанностей. Люди согласились, но потребовали, чтобы я оставался заместителем. Что ж, воля народа – закон.

В последующие годы работал директором Павлоградского кооперативного хозяйства, затем Путивльского подсобного хозяйства. В 1937 году меня назначили заведующим районным дорожным отделом Путивльского райисполкома.

Колхозы нашего района год от года крепли и развивались. Повышались урожаи зерновых, резко увеличивались посевы конопли, свеклы, табака, картофеля, росла продуктивность животноводства и птицеводства. Дорог же хороших в районе не было. Их надо было строить. Начать решили с главной магистрали, соединяющей Путивль с железнодорожной станцией. Попробовали выхлопотать денег – ничего не вышло. Райком партии предложил строить своими силами. Связались с бригадирами колхозных дорожных бригад и шаг за шагом развернули работу. На помощь пришли дорожные бригады не только из ближних, но и из дальних колхозов. В первый год продвинулись на километр: хорошо уложили подушку и замостили булыжником. Это был наш первый экзамен перед трудящимися района, и выдержали его мы с честью.

Во второй год вывезли пять тысяч кубометров камня и столько же песку, замостили пять километров дороги. Начали строить мост через Сейм. Трудился весь актив района. В работу включились дорожные бригады всех колхозов. На третий год подготовили к мощению четырнадцать километров. Для строителей организовали подвоз горячей пищи. Торговали ларьки и палатки. К осени 1939 года дорогу и мост через Сейм построили. Открытие их превратилось в большое народное празднество.

Во время первых выборов в местные Советы путивляне избрали меня депутатом районного и городского Советов, а на первой сессии горсовета – председателем исполкома.

Путивль – небольшой город, но он имеет много характерных и интересных особенностей. История его древняя. На протяжении веков он служил надежным заслоном Киевской Руси, а позже Московского государства от набегов половцев и крымских татар. В Путивле до сих пор сохранились остатки крепостного городища, на стены которого, как свидетельствует «Слово о полку Игореве», выходила Ярославна оплакивать судьбу князя Игоря Святославовича. В городском музее бережно хранятся экспонаты, рассказывающие о героической борьбе путивлян с польской шляхтой, документы о могучем народном движении Ивана Болотникова, начавшемся в Путивле, о героических действиях путивльских отрядов красных партизан в годы гражданской войны.

Город расположен на холмистом берегу Сейма. В ясную погоду с путивльских холмов открывается прекрасный вид на юг, восток и запад. Луга и поля чередуются с лесами и перелесками. Чудесный край с богатыми охотничьими и рыбными угодьями ежегодно привлекает к себе на отдых многих москвичей, ленинградцев, горьковчан…

До войны в Путивле насчитывалось немногим больше двенадцати тысяч жителей. Промышленность была развита слабо: в городе имелось два завода – плодоконсервный и маслобойный, мельница и несколько мелких предприятий. На западной окраине располагалась МТС. Много в Путивле было учебных и культурных заведений: три средние, одна семилетняя и одна зооветеринарная школы; два училища механизации сельского хозяйства, педагогическое училище, плодоовощной техникум, две библиотеки, кинотеатр, Дом пионеров, Дом учителя, краеведческий музей…

Жилой фонд города находился в запущенном состоянии. Водопровода совсем нс было. Электростанция работала из рук вон плохо, электросеть обветшала. Подует ветер, и половина Путивля погружалась во тьму.

Новый состав горисполкома начал свою деятельность с приведения в порядок жилого фонда. Проверили состояние каждого дома, каждой комнаты и разработали план ремонта жилья, который утвердили на заседании горсовета, и приступили к его выполнению.

Ассигнованных на ремонт денег и материалов не хватало, дело подвигалось медленно, но на помощь опять пришел актив. Чего только не сделают наши советские люди, когда их устремление и энергия направлены на определенную, нужную народу цель. Нашли и лес, и краски, и проволоку, из которой научились делать гвозди. Организовали производство кирпича и извести, добычу камня и мела. Работа кипела круглый год. В 1940 году план ремонта жилья был намного перевыполнен.

В том же году были открыты портняжная и сапожная мастерские, пекарня по выпечке кондитерских изделий, колбасный цех, организована транспортная артель…

Ранней весной приступили к озеленению. На улицы и площади города вышло почти все население. Застрельщиками в этом деле была молодежь – студенты, учащиеся старших классов. За одну весну фруктовыми и декоративными деревьями засадили парк, разбитый на бывшей базарной площади. В центре парка установили памятник В. И. Ленину. Десятки тысяч деревьев высадили вдоль улиц.

Приятно было пройти по городу, он на глазах расцветал. Домики преобразились, все сияло свежей краской. А как красиво было весной 1941 года, когда зацвели сады, покрылись листвой молодые посадки.

Каждое утро, по дороге в горисполком, я обходил места, где велись работы по благоустройству. Ходил не только по улицам, но и напрямик – проходными дворами, перелазами, так что и город, и где что делается хорошо знал.

Знали и меня в городе, да и во многих селах района было немало знакомых. Бывало, подъезжаешь к селу, а детвора уже встречает разноголосым щебетанием.

Не успеешь подойти к сельсовету или правлению колхоза, как начинает собираться народ. Кто за советом, кто с просьбой или жалобой, а кто просто послушать, о чем говорить будут.

Ну, а на праздники – на 1 Мая или на октябрьские торжества – от приглашений отбою не было. Зайдите да зайдите… И заходил. С хорошими людьми, которые тебе в работе всячески помогают, и повеселиться можно.

Хорошо жить начинали. Во всем реально ощущалась великая победа советского народа – победа социализма. И вдруг все круто изменилось…