Иезуит замолчал, испытующе глядя на легионера, а у Распутина в голове эхом продолжала звучать речь Дальберга, дополняемая недосказанными подробностями. «Европейское просвещённое сообщество действительно прекрасно знало русское искусство и при этом исподволь подтачивало его основы. Оно искренне считало, что Толстой, Достоевский, Пушкин с одной стороны и Российская империя с другой – это два разных, не пересекающихся явления и они вполне могут существовать отдельно друг от друга». Он даже тряхнул головой, настолько внутренний голос был явным и отчётливым.

Дальберг в это время продолжал:

– Европейская аристократия была всегда на стороне личной свободы, но никогда не понимала бесцельное прожигание жизни русскими вельможами.

«Да-да, – ехидно засмеялось эхо, продолжая внутренний диалог. – Одной рукой она развращала русскую дворянскую элиту, прививая ей манеры и стиль жизни, которыми сама никогда не жила, другой кормила и пестовала любых нигилистов. Герцен, Огарёв, Чернышевский и сотни других карбонариев кормили русское общество стряпнёй, приготовленной на европейских кухнях».

Распутин покивал и спохватился, сообразив, что соглашается не с иезуитом, а с эхом в своей голове. Впрочем, Дальберг ничего подозрительного не заметил.

– Мы всегда охотно делились собственным интеллектуальным капиталом с русскими людьми! – продолжал он свою проповедь.

«Очень своеобразно делились, – немедленно дополнило эхо. – Технические секреты оставались эксклюзивной собственностью Старого Света, а гуманитарные изыскания… По странному совпадению, европейские писатели, произведениями которых зачитывались русские интеллектуалы, почти все находились на секретной службе европейских держав. Все они, как один, воспевали западноевропейскую доброту, отзывчивость, шарм и привлекательность, исподволь формируя среди русской аудитории чувство собственной неполноценности».

– Чувство собственной неполноценности… – автоматически повторил за эхом Распутин и увидел удивление, мелькнувшее в глазах хозяина дома.

– Может быть, – пожал плечами Дальберг, – но наши философы, наши передовые мыслители всегда были к услугам русской элиты!

Эхо иезуита буквально взорвалось в ушах Григория скрипучим смехом: «Европейская аристократия буквально подобрала на улице и вырастила мировую известность из экономиста-недоучки Маркса, писа́вшего в особняке, подаренном английской королевой, и оплачивающего счета чеками из банка Ротшильдов. Его постулаты просвещённая Европа почему-то предпочла активировать не у себя дома, а в России. Для собственного употребления европейские аристократы предпочитали Макиавелли и Ницше».

– Европейская общественная мысль всегда защищала обиженных и пыталась восстановить попранную справедливость! – витийствовал иезуит.

«Восстановление справедливости тоже можно превратить в оружие, – уточняло эхо. – Именно из европейских салонов в вечный русский запрос на справедливость был внесён вирус идеологической нетерпимости, превративший его в дубину для истребления тех, на кого опирается любая нация, кто своим энтузиазмом толкает технический прогресс и поднимает благосостояние государства».

– Мы всегда давали надежду не только отдельным людям, но и целым народам! – миссионерствовал Дальберг.

«Под видом прав наций на самоопределение, – язвительно прокомментировало эхо, – Европа аккуратно и настойчиво подталкивала недееспособные туземные народности третьих стран к сепаратизму, взрывая изнутри единые государства. Именно она ославила Россию тюрьмой народов, а великороссов – самыми ужасными варварами-угнетателями, хотя русские со времен Петра Первого ни разу не были большинством в правящей элите, принимающей государственные решения».

– И когда успех был совсем близок, – голос Дальберга зазвенел на высокой ноте, – когда конвергенция состоялась, народы России твёрдо стали на путь демократии и прогресса и осталось только всемерно поддерживать их в этом стремлении, на авансцену, как черти из бутылки, вырвались недоумки из заокеанской цивилизации лавочников…

Переход к «заокеанским недоумкам» от «русских варваров» был настолько неожиданным, что Распутин едва не поперхнулся.

– Не понимаю, чем вас янки не устраивают? Задиристые, упорные, прущие напролом, не обращая внимания на препятствия.

– Они рабы самой деструктивной идеи из всех возможных, – махнул рукой Дальберг. – Это их тема: «Нельзя верить России, надо давить её до конца, до полного распада. Разрушить до основания».

– Это же прошлый век! – удивился Распутин. – Слова «Интернационала»: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья…».

– Именно! – кивнул Дальберг. – Сегодня эту песню на новый лад орут на берегах Потомака!

– Петер, у меня мозг сейчас взорвётся! – не выдержал Распутин. – Американцы – самые нежные и самые близкие союзники Западной Европы на протяжении всего двадцатого века. Ваша идеология…

– Неважно, какая идеология, неважно, какой век, – перебил Распутина иезуит. – Как только появляется громко орущая глотка, здравый смысл умирает. Рупор левых либералов и неоконов, подхватив идеи христианства, гуманистов Возрождения, интеллектуалов двадцатого века, перелицевал их до неузнаваемости, превратив в торжество утопии. Сейчас на руинах СССР паясничает фигляр Бжезинский, не понимая, почему и как разрушилась красная держава. Далась ему эта Украина, без которой Россия якобы не может быть империей. Бездарь! Он даже не удосужился открыть учебник истории и узнать, что Россия уже была империей, когда Украина ещё прозябала под протекторатом османов.

Слух Распутина был полностью во власти Дальберга, а мозг ушёл в автономное плавание и напряжённо работал, пытаясь продраться сквозь частокол красноречия к сути предложения.

– Что в философии Бжезинского, по-твоему, не соответствует общеевропейским ценностям? – собравшись с мыслями, спросил Распутин.

– Как ни странно, его большевизм! – как-то безнадёжно устало сказал Дальберг. – Упёртое желание разрушить всё до основания ради некоего «нового счастливого мира», не существующего больше нигде, кроме как в его голове. Согласись, есть разница между «добиться» и «добиться любой ценой». Надо вовремя останавливаться на достигнутом, а янки и поляки никогда не умели это делать…

Дальберг буквально навис над легионером, сверля его своим пронзительным взглядом.

– Россию, пока она слаба, следовало не отталкивать, не унижать, а изо всех сил тянуть в ЕС и НАТО. После Первой мировой следовало тянуть Германию в общий версальский уклад, а не обкладывать репарациями. Веймарской республикой руководил Вальтер Ратенау – единственный в Германии человек, думающий мозгами, а не националистическими cojones. Тогда англосаксы загнали этого мечтавшего об объединённой Европе визионера в нацистский тупик. Нельзя повторять с Россией ту же ошибку, но бжезинские с ослиным упрямством прутся на те же грабли и тащат за собой нас всех. Это невыносимо!

«Да он же сам напрашивается на вербовку, – вспыхнула догадка в голове Распутина. – Решил использовать майора Ежова для агентурного реверса, жалуется на неадекватных союзников, предрекает горячую фазу противостояния с ними и сразу же объявляет все их действия ошибкой, с которой он лично не согласен… Какой пассаж! Какой оригинальный поворот! Или это мне только кажется? Выдаю желаемое за действительное?»

– Петер, ты боишься, что Россия превратится в четвёртый рейх? Опасаешься, что в одно прекрасное утро тебя пригласят к русскому коменданту и заставят разучивать частушки под балалайку?

– Пока там к власти приходят полковники, а не ефрейторы, я спокоен. Возможно, это был бы лучший исход начавшихся глобальных изменений…

– Неожиданно такое слышать. А какой же худший?

– Превращение России в чёрную дыру, в место, откуда волнами будет расходиться нестабильность, поглощая всё новые территории. Захват Турцией юга, а Китаем – Дальнего Востока и Сибири… Их уже невозможно будет ничем удержать. Новое Великое переселение народов. Впрочем, оно уже идёт. Это хорошо видно по арабской одежде в Париже. Беда в том, что несчастные граждане из «неудачных» стран вовсе не собираются делать покинутые государства успешными. Они просто толпами бегут в Европу. Те, кому повезло, становятся европейцами по паспорту, но не по менталитету! Этот поток сам собой не прекратится, люди от войны всегда стремятся к миру. Вопрос в том, сколько выдержит Европа до момента, когда будет окончательно поглощена ими, как Рим варварами.

– Я услышал тебя, Петер, – максимально лояльно произнёс Распутин. – Постараюсь, чтобы твоя страстная речь достигла нужных ушей. Что ты хочешь от меня и от того офицера, про которого я тебе писал?

– Информацию о причинах последних перестановок в руководстве России. Они непонятны и зловещи. Если новый премьер – человек авантюриста Березовского, значит, всё влияние уплывает в Британию и распад России надо ожидать уже в этом, максимум в следующем году.

– А почему бы не обратиться к экспертам? На Западе по СССР работали целые институты.

– В том-то и дело, что по СССР! У нас нет и никогда не было специалистов по России. Были великолепные советологи, разбирающиеся в кремлёвской кухне, определяющие предстоящие изменения политического курса по расстановке фигур в президиуме компартии. Всё это теперь ненужный хлам. Требуются специалисты по Азии, Прибалтике, Дальнему Востоку, Уралу, Сибири и так далее.

– Не боишься, что источники, к которым вы собираетесь обратиться через меня, будут кормить вас дезинформацией?

– Не боюсь. Дезинформация предоставляет для размышления даже больше пищи, чем самая хрустальная правда, и может быть использована с не меньшим успехом. Однако нам невыгодно водить друг друга за нос. Европа находится в такой же опасности, как и Россия, хоть это не сильно заметно… О чём ты так задумался, Жорж?

– О своих крайне ограниченных возможностях выполнить твоё поручение там, в зоне боевых действий…

– Ты не вернёшься в зону боевых действий… Точнее, только в случае служебной необходимости, обусловленной нашим сотрудничеством. Тебя ждут четырёхмесячная переподготовка на сержанта, внеказарменный режим работы и последующая служба шефом-инструктором для новобранцев – выходцев из Восточной Европы. Легиону требуется грамотное пополнение, а нам – мобильная оперативная группа из тщательно подобранных тобой людей… Но об этом позже…

* * *

Покинув замок, Распутин сел в машину, нагнулся, отстегнул кобуру, закреплённую на лодыжке, вытащил и аккуратно разрядил крохотный «Браунинг». Неожиданностей не произошло, да и желание пристрелить Дальберга, про которого он теперь знал так много интересного, перебивалось новой информацией, полученной от него.

– Ладно, поживи ещё, святоша, – пробормотал легионер, пряча оружие в бардачок. – Будешь вести себя хорошо, Рождество, так и быть, отпразднуешь.

«Что из полученной информации передать Ёжику? – размышлял Григорий, трогаясь с места и выезжая на дорогу. – Беспокойство, даже паника одной из партий Ватикана при виде малопонятной для них чехарды в высшем политическом руководстве России. Ну, тут всё ясно. Сам Кремль они субъектом не считают и силятся распознать, кто двигает фигуры на доске. Окей, пусть Лёшка думает, что с этим делать.

Мне предлагают создать под крышей легиона эдакую крохотную частную армию. Вот это уже интересно. С кем собрались воевать иезуиты и как это использовать в мирных целях? Может, Лёшка командирует в это подразделение пару своих волкодавов? Получится очень неплохая революционная ячейка в центре Евросоюза.

Ну и о глобальном… На что жалуется Петер? Что предъявляют заокеанским союзникам иезуиты? Англосаксы не умеют останавливаться или, как говорят на бирже, фиксировать профит. Победили в холодной войне? Развалился ненавистный СССР? Удалось отломать от него восточно-европейских сателлитов и целые куски исторически русской земли? Ну так держите свои радости в заднем кармане и получайте прибыли! Россия продолжит разваливаться на части, а Запад – выражать сожаление и сочувствие! Просто надо подождать…

Но англосаксонские идеологи не могут ждать, у них всё горит! Вместо этого лавочники устроили шумную пиар-акцию, начали орать про победу, к которой не имеют никакого отношения. Когда русского медведя надо было аккуратно, со всеми почестями, оплакивая и восхваляя, придушить в объятиях и нести на кухню свежевать, янкесы начинают тыкать палкой в еле живого зверя, издеваться над ним, придурочно отплясывая на его туше с криками „Обманули дурачка!“ И медведь пробуждается… Дальберг подкладывает соломку, боится, что, когда зверь проснётся полностью, пострадают в первую очередь те, кто ближе к берлоге. Или действительно боится Китая и Турции? Или США с толпой бжезинских во главе?»

Вечерело, когда Распутин добрался до своего отеля, предвкушая плотный ужин под непринуждённое Дашкино чириканье. Выворачивая из-за поворота, он сразу узрел у входа в отель бьющие по глазам мигалки Ambulance paramedic.

– Душенка! – оборвалось у Григория сердце…