– Я, конечно, знала, что ты глупый, но чтобы настолько… – хмыкнула Лида. – Помидоры подвязываю! – и она принялась завязывать узелок вокруг очередного побега.

Глеб, вдруг, выбросил руку и пальцами переломил побег.

– Это так ты, значит, подвязываешь? – округлил он глаза. – Портишь рассаду?!

– Ты совсем обалдел?! – выпучилась на него Лида. – Ты что делаешь?!

– Я?! – ткнул себя в грудь Глеб. – Я только что своими глазами видел, как ты сломала этот помидор!

– Да… ты… – задохнулась от возмущения бывшая коллега.

Она подняла руки и сделала к нему шаг, но Глеб резко отскочил. Тут же продемонстрировал ей нашивку с красным трезубцем.

– Выбирай выражения! – как ему показалось, грозно произнёс он. – Я вообще-то в карательном отряде состою!

– Да ты водонос! – воскликнула Лида, но остановилась, её глаза метали молнии. – Ты шестёрка! Ничтожество!

– Хорошо, – злобно улыбнулся Глеб. – Я сейчас иду и рассказываю Курку, что ты сломала помидор и ещё на меня нападала! Пыталась ударить. Как ты думаешь, что он с тобой сделает?

– Ты не сделаешь этого! – с вызовом произнесла Лида. – Это неправда! И я скажу ему, что это неправда! Тогда он накажет тебя!

– Серьёзно? – усмехнулся Глеб. – Ты всёрьёз думаешь, что он поверит тебе? Что будет разбираться, где правда, а где неправда? Всё, жди наказания. Думаю, он выбьет тебе зубы. А может, и руку сломает. А может, и ещё что-нибудь. У него богатая фантазия!

Он развернулся и скрылся в ближайшем ряду.

– Глеб! Стой! – крикнула Лида. – Глеб! Пожалуйста! Стой!

Ему очень-очень хотелось обернуться, посмотреть, пыталась ли бывшая коллега его догнать. Водонос сдержался. Он просто прошёл через ряд до следующего перпендикулярного. Затем сменил ряд, пошёл по соседнему, мимо картофеля.

Курку он рассказывать ничего не собирался. Одно дело напугать и совсем другое идти против совести. Лида, может быть, и заслужила того, чтобы её наказали, но точно не так, как это сделает Курок. Нельзя поручиться, что он её вовсе не убьёт. Или не сломает позвоночник, например. Достаточно уже и того, что Лида весь день будет ожидать расправы. Скорее всего, и завтра будет вздрагивать от каждого шороха. И послезавтра. Вряд ли она вообще скоро успокоится. Ожидание наказания работает намного лучше, чем само наказание.

– Глеб! – окликнул его звонкий девичий голос.

Водонос вздрогнул от неожиданности. Быстро вертнул голову, но никого не увидел.

– Я здесь, Глеб!

Теперь он смог определить направление, где искать – сверху. С четвёртого яруса выглядывала голова девятнадцатилетней Мики. Она никогда-никогда не заговаривала с Глебом первой. Вообще не обращала на него внимания, поглядывая на парней исключительно старше себя.

Золотоволосая Мика нравилась Глебу, поэтому он старался быть ближе к ней, но её холод постепенно оттолкнул.

– Подожди секундочку, – сказала она. – Я сейчас спущусь!

Только теперь Глеб увидел стремянку в соседнем ряду. Вскоре ему удалось лицезреть и поспешно спускавшуюся Мику.

– Я сегодня заметила, что тебя нет, – Мика остановилась напротив него, но в соседнем ряду. Обходить было долго, да и незачем – они и так друг друга видели. Разделяла их грядка картофеля. – Узнала, что тебя взяли водоносом! Это правда?

Глеб молча продемонстрировал плечо с красным трезубцем. Ему очень-очень хотелось сказать, что теперь он даже код от внешней двери знает, может самостоятельно выходить из бункера, но в последний момент смолчал. Вспомнил, как Курок ему сообщил этот код.

В первый раз Курок лично вышел с водоносом в комнату, где лежал костюм. Даже терпеливо подождал, пока Глеб нацепит одежду для выхода на поверхность. Затем подошёл к сенсорной панели, утопленной в стене, и показал код. А также сообщил, что код известен лишь трём людям во всей системе бункеров: ему самому, Лису и теперь, водоносу. Предупредил, что если этот код узнает ещё кто-нибудь, то Глебу предстоит долгая и мучительная смерть. В красках поведал, как будет убивать за разглашение секретной информации. Также существовало правило, что дверь должна быть всегда-всегда закрыта. Вышел – закрыл. Зашёл – закрыл. На этот счёт Курок тоже предупредил – пообещал расправиться, если правило не будет соблюдено.

– Ого! Вот это круто! – Глеб видел, как загорелись глаза девушки, но не понимал из-за чего именно. – Так ты теперь живёшь в Нижнем бункере?

– Ещё нет, – с сожалением ответил Глеб. – Пока, как и все – в жилом секторе. Но Курок сказал, что вскоре мне найдётся местечко. Там, – последнее слово он невольно произнёс с придыханием.

– Круто! – сказала Мика. – А ты Там хоть бывал уже? – так же, с придыханием на слове «там», спросила девушка. – Как оно… Там?

– Нет, ещё не был, – с сожалением пришлось признаться Глебу. – Я же всего второй день работаю в… отряде, – он целенаправленно опустил слово «карательный». – Сегодня всего лишь второй раз ходил на поверхность за водой.

– Вау! – на лице Мики появился неподдельный интерес. – И? Как там? На поверхности?

– Классно! – ответил Глеб. Впервые в жизни он почувствовал себя значимым, опытным. – Я видел небо! Такое далёкое-далёкое! А на нём облака! Кажется, что они тяжёлые и вот-вот рухнут! Большие такие, белые, – начал с жаром описывать он. – А горы… Они гигантские! Они достают до неба! Я так и не понял, почему облака за них не цепляются.

– А солнце? – с жаром спросила Мика. – Какое оно?

– Маленькое, – пожал плечами Глеб. – Правда светит ярко. Смотреть на него долго не получается. Даже минуту не получается. Глаза сами закрываются.

– А цвет? Какой у него цвет?

Этот вопрос даже среди взрослых людей частенько становился предметом споров. Во всех имевшихся книгах говорилось, что солнце жёлтое, оранжевое, оранжево-жёлтое. Однако после войны стала ходить легенда, что оно красное. Легенда оказалась настолько живучая, что бередила умы до сих пор.

– Оранжевый, – ответил Глеб. – Солнце оранжевое. Как на картинках. Теперь я могу сказать, что своими глазами видел.

– Точно? – прищурилась Мика.

– Точно-точно! – уверенно произнёс водонос.

– Слушай, а что ты делаешь вечером?

Глеб на несколько мгновений забыл, как дышать. Девушка, которая ему нравилась, сама намекала на встречу! Девушка, которая всегда казалась ему недоступной, сама хотела с ним встретиться.

Жизнь определённо менялась в лучшую сторону!

– Что я делаю вечером? Да ничего особенного, – постарался равнодушно ответить Глеб, тогда как сердце стучало с такой силой, что и в Нижнем бункере наверняка слышно. – Готовлюсь к переезду, вещички собираю.

Последнее – откровенное враньё. В Верхнем бункере никто не мог похвастать большим количеством личных вещей.

– Я к тебе сегодня загляну, – сказала Мика. – Помогу собраться. Идёт? – подмигнула она.

– Идёт! – глупо заулыбался Глеб.

– Мне надо бежать. Увидимся ещё.

– Ага! – и водонос зачем-то помахал ей рукой.

Почувствовал себя идиотом и тут же опустил конечность. Покраснел. Правда Мика этого уже не увидела. Она подхватила алюминиевую стремянку и потащила по ряду. А Глеб ещё секунд тридцать стоял перед грядкой с картофелем, смотрел на листья растения и пребывал в блаженной эйфории. Жизнь определённо менялась в лучшую сторону! Ещё три дня назад он и мечтать не мог о том, что Мика когда-нибудь обратит на него внимание. А теперь она сама хочет вечером к нему прийти…

Глеб почувствовал лёгкую дрожь в теле. В груди закололо от волнения.

Наконец, он смог пошевелиться. Направился дальше по ряду. Чем приятна ферма – здесь легко дышать. При каждом вдохе хотелось до отказа заполнить лёгкие, прочувствовать мириады ароматов, витавших по огромному помещению. Раньше Глеб представлял, что именно так пахло в лесу. Пока ковылявший однажды мимо дед Тимофей не буркнул, что так воняло на овощных рынках. Глеб не понял, что такое «базар», однако картинка леса в голове навсегда рухнула.

Он прошёл через ряд. Заметил в соседнем новенькую – десятилетнюю Вику. Она копошилась в грядке второго яруса и водоноса не видела. Миновав перпендикулярный ряд, Глеб углубился в грядки с капустой. Вскоре услышал смех, знакомые голоса. Подошёл ближе и увидел компанию, с которой общался, работая на ферме. С двумя, более старшими парнями, сдружился уже здесь. Третьего, Марка, знал с раннего детства. Именно с ним Глеб когда-то обследовал все брошенные помещения гигантского Верхнего бункера. Парни находились в соседнем ряду. Обсуждали Мику. Точнее Олег делился планами, как будет покорять сердце девушки, а приятели над ним подшучивали. Глеб почувствовал жгучую ревность. Где-то в глубине сознания он уже считал Мику своей. Мозгами понимал, что до этого ещё далеко, но ничего не мог поделать. Слышать о том, как Олег собрался с ней переспать, оказалось тяжело. Парни так увлеклись болтовнёй, что не заметили подошедшего.

Разговаривать во время работы разрешалось лишь по делу. Именно о таком поведении работников говорил Курок, когда отправлял водоноса на задание. Именно такое безделье наказывалось.

– Привет, пацаны! – Глеб остановился напротив друзей. Чуть наклонился, чтобы лучше всех видеть через грядку с капустой. По глазам ударил фиолетовый свет.

Все трое моментально смолкли. Обернулись на голос. Улыбки и веселье с лиц друзей будто утекли.

– Привет, – буркнул Олег.

– Здорова, – с усмешкой произнёс Богдан – самый старший из компании. Ему уже исполнилось двадцать один.

Марк лишь кивнул.

Все трое пристально и настороженно смотрели на бывшего коллегу, с которым ещё позавчера вместе смеялись и шутили. Глеб буквально ощущал волну страха и негатива, исходившую от друзей.

Все четверо молчали. Между Глебом и друзьями словно повисла невидимая преграда. Водонос ждал, когда они что-нибудь скажут, продолжат разговор. Трое приятелей молчали и глядели на него.

У Глеба вдруг созрела мысль. Надо сообщить, что он застолбил Мику. Через секунду понял, что не стоит этого делать. Над ним лишь посмеются. На Мику многие положили взгляд – она самая красивая.

– Тебе чего? – наконец, спросил Богдан.

– Да так… – пожал плечами Глеб. – Просто мимо проходил.

– Ну, так и иди… мимо, – подсказал Олег.

Водонос не поверил собственным ушам. Не мог понять, с чем связано такое отношение друзей. Ещё позавчера они отлично общались! А вчера в начале рабочего дня к нему подошёл Хирург, приказал следовать за ним. Каким образом Глеб умудрился не описаться от страха, он до сих пор не понимал. На чужих, ватных ногах дошёл к столу у выхода с фермы. Курок сидел на своём месте. Как всегда, карательный отряд резался в домино. Хирург присел на скамью. Глеб остался стоять и ждать, когда его присутствие заметят. Игра закончилась «рыбой». Хирург принялся мешать камни домино.

– О, а это что за кусок дерьма? – деланно округлившимися глазами посмотрел Курок на Глеба.

– Ты же сказал привести нового водоноса?! – округлил глаза Хирург. – Вот, привёл.

– Я сказал привести водоноса, а не кусок дерьма! – нахмурился Курок.

За столом повисла напряжённая тишина. Хирург прекратил перемешивать камни домино, тяжело сглотнул.

– Ладно, расслабься, – сказал Курок. – Я пошутил. Всё нормально. Ты теперь состоишь в моём отряде, понял, кусок дерьма? – поглядел главарь на Глеба.

– Понял, – поспешно кивнул новоиспечённый водонос, на самом деле ещё ничего не поняв.

Даже спустя сутки он ещё не мог до конца осознать, что его жизнь круто изменилась всего лишь от случайного выбора Хирурга.

– Пацаны, а что происходит? – Глеб смотрел округлившимися глазами на друзей.

– Ты ещё спрашиваешь?! – хмыкнул Богдан и поглядел на Олега и Марка.

Все трое снисходительно, но напряжённо улыбнулись.

– Шагай отсюда, шестёрка, – неожиданно зло произнёс Марк.

Слышать подобное от него оказалось втройне обиднее. Марк – самый близкий человек – друг, которого Глеб помнил столько же, сколько и себя.

– Да что я вам сделал?! – водонос почувствовал обиду, щипавшую глаза. – Неужели моя работа станет преградой?! Вы же… вы же… – ему хотелось сказать, что он теперь может им тем или иным способом помочь, но в последний момент решил этого не предлагать. Вспомнил однажды сказанные слова матери: «Люди любят пользоваться другими людьми, точно инструментом. Никогда не позволяй этого делать».

– Всё, пацаны, увидимся, – Богдан небрежно махнул рукой и зашагал прочь между грядок.

– Ага, да, – ответил Олег, развернувшись в другую сторону. – За едой увидимся.

Глеб остался наедине с Марком. Их разделяла грядка с капустой. Взгляды друзей детства встретились. Водонос открыл рот, что-то сказать, да забыл что именно. По взгляду Марка понял: им больше не о чем разговаривать.

Друг детства отвернулся, чтобы возвратиться к работе. Глеб побрёл дальше.

Он бродил между грядок минут тридцать. Встретил многих бывших коллег. Со всеми здоровался. Ему отвечали приветствием, но сдержанно, скупо. Словно начальнику. Глеб уже не пытался с кем-либо поговорить. Ему больше вообще не хотелось общаться. Возникло сильное желание спрятаться в какой-нибудь тёмный угол и сидеть там долго-долго.

Пока Глеб бродил по ферме, увидел много бездельничавших людей. Кто-то просто остановился передохнуть. Кто-то откровенно маялся от безделья, выполнив порученную работу и не торопясь идти за следующим заданием. Глеб мог вернуться к столу и всё рассказать Курку, тогда бы работой карательный отряд был обеспечен на весь оставшийся день. Кого-то бы главарь хорошенько приласкал огромным кулаком. Кто-то б напился воды с поверхности. Кто-то бы целовал ноги бойцов. Кого-то бы пустили по кругу. У лидера карательного отряда хватало фантазии для наказания провинившихся. Не хватало провинившихся.

Понуро Глеб добрёл обратно к столу. Игра в домино закончилась. Вернулся Штык, дежуривший у входа в квартиру Анатолия. Он с Хмырём играл в нарды. Напротив Курка сидел агроном – Николай. Бывший начальник Глеба выглядел ребёнком по сравнению с огромным, широкоплечим лидером карательного отряда. В его рыжей аккуратной бородке виднелись седые волосы, хотя ему недавно перевалило за тридцать.

– Привет! – с улыбкой поприветствовал агроном водоноса.

Он одевался, как и любой житель Нижнего бункера, в одежду, сохранившуюся с довоенных времён. Чаще всего носил чёрные брюки и рубашки с закатанными рукавами. В этот день надел синие джинсы и футболку с непонятной красной надписью.

– Привет, – отозвался Глеб и опустился на ту же лавку, где сидел и начальник. На противоположной попросту не осталось места.

– Ну, как тебе новая работа? – поинтересовался Николай.

Агроном всегда хорошо относился к людям, пока они хорошо относились к растениям. У Глеба далеко не всегда получалось идеально ухаживать за порученным ему участком фермы, но Николай видел, что парень старался, ему попросту недоставало опыта.

– Нормально, – сказал Глеб. – Даже хорошо. Справляюсь вроде.

– Да с чем там справляться?! – хмыкнул Хирург. – Дерьмовая работа в самый раз для подобного дерьма.

Ему никто не ответил. Николай и Курок вернулись к обсуждению будущего урожая. Агроном делился ожидаемыми результатами. Он мог часами разговаривать о растениях. Вероятно, этот человек любил растения больше, чем людей. Как и его отец, который обучил сына всему, что знал сам.

Глеб встретился взглядом с Хирургом. В его глазах читалась ненависть. Водонос откровенно не понимал, чем та вызвана. Он не сделал этому человеку ничего плохого. За что Хирург его уже ненавидел?! Или это и есть взрослая жизнь, когда ты ещё ничего не сделал, а уже виноват?

***

Остаток рабочего дня протёк спокойно и безмятежно. В это время Глеб сделал для себя неожиданное открытие – от членов карательного отряда нет запаха немытого тела, будто они моются если и не каждые сутки, то через день.

Наконец, двенадцатичасовая рабочая смена подошла к концу. Народ потянулся с фермы в столовую. Некоторые опасливо косились на карательный отряд. Другие предпочитали не замечать, прятать глаза. Находились и те, кто смотрел с вызовом.

– Иди, Кус, – разрешил Курок. – Жри. Пришло твоё время.

– Спасибо! – Глеб поднялся из-за стола, направился к выходу.

– Стой, дерьмище! – окликнул Хирург.

Водонос замер и обернулся.

– Во сколько и где ты должен быть завтра утром? – поинтересовался самый старый член карательного отряда, если не считать лидера.

– В шесть утра на углу Главной улицы и спуска в Нижний бункер, – не задумываясь, ответил Глеб.

– Всё, вали, – небрежно махнул рукой Хирург.

Водонос вклинился в малочисленный поток людей, шагавших с первой фермы. Оказался рядом с Лидой. Она опасливо на него покосилась, но промолчала. Глеб ей добродушно улыбнулся и задорно подмигнул. Лида отвела взор. Глеб обернулся, поискал глазами Мику, но в этот момент человеческая река внесла его в поток из коридора, соединяющего все фермы. Несколько тысяч человек шли на еду.

Едой называли ежедневный приём пищи. Мама когда-то рассказывала Глебу, что дедушка ей говорил, будто у людей раньше, до войны, существовал такой распорядок еды: утром, днём и вечером. Да ещё и каждая еда имела своё название. Правда, Глеб их позабыл. Он вообще не понимал смысла в этом бесконечном поглощении пищи. Неужели люди до войны только и делали, что ели?! А работали они когда?!

Как бы там ни было раньше, а теперь после рабочего дня все жители Верхнего бункера шли в столовую, где им полагалась еда. На первое всегда овощи. Тушёные. Жареные. На пару. Запечённые. Бывало и разнообразие, например, похлёбка из овощей. На второе каждому давали по какому-нибудь фрукту. Яблоку, груше, кисти винограда. Раз в год раздавали по маленькому кислому апельсину. А Новый год всегда знаменовался тем, что каждому давали мандарин. Первое дозволялось есть сколько влезет – его всегда хватало. За добавкой подходили редко, большой полной миски хватало даже взрослым мужчинам.

Столовая представляла собой огромное помещение с колоннами и с более чем сотней столов, да стойкой выдачи. Глебу несказанно повезло – он оказался в самом начале очереди. Где-то сотым.

Столовая хорошо освещалась. С кухни тянуло умопомрачительными запахами, от которых текли слюнки. На раздаче работали пятнадцать женщин, которые брали тарелки и насыпали в них мелко нарезанные овощи, приготовленные на пару.

Глеб переминался с ноги на ногу от нетерпения. Однако радовался, что попал в начало длиннющей очереди. Столов на всех не хватало. Когда мест не оставалось, требовалось либо ждать, либо есть стоя. Глеб ненавидел есть на ногах, но многих это не смущало. Проблема в том, что даже стоячих мест не хватало, а выносить пищу из столовой строго запрещалось. На входе стоял поварёнок, который за этим следил. А потом, если требовала ситуация, докладывал Курку.

Наконец, наступила и очередь Глеба получить тарелку с овощами. Полноватая белобрысая женщина навалила ему в железную миску дымившихся овощей, небрежно бросила тарелку на прилавок выдачи. Взяла из большой чашки сморщенное яблоко и положила рядом. Глеб вытащил ложку из большой чашки со столовыми приборами. Схватил яблоко и бросил в нагрудный карман, к фляге. Обнял ладонями тарелку и начал выбираться из толпы. Оказавшись среди столов, прошёл к ближайшему свободному. Минут через сорок не останется не только свободных столов – стоячих свободных мест не будет.

Глеб опустился на отполированную попами лавку, правым боком к стене. Поставил тарелку. Рядом положил яблоко и сразу же принялся есть. Овощи оказались ещё горячими, но сил ждать не осталось. Он дул на ложку и засовывал в рот. Медленно жевал и дышал ртом, чтобы охладить пищу в процессе. Места за соседними столами быстро исчезали. Всё больше и больше людей получали вожделенную еду. Нарастал стук ложек о металлические миски. Вскоре он заполонил собой помещение столовой, носился от стены к стене.

В какой-то момент Глеб обратил внимание, что до сих пор один за столом. Обернулся, чтобы осмотреться. Все видимые столы оказались заняты. Люди, получившие свою порцию еды, уходили всё дальше и дальше. Стоячих едоков ещё не наблюдалось. Глеб посмотрел на лавку и столешницу. Вдруг с ними что-то не так, а он и не заметил? Нет, ничего необычного. Тогда почему к нему никто не садился?