Глава 2. Молодой сенатор

Весь день примипил-центурион Квинтилий дежурил подле преторианского лазарета, молясь всем богам Олимпа. Он чувствовал свою вину перед Аристоном, ибо на нём лежит ответственность за жизнь императорской семьи. Ему нужно было быть внимательнее. То, что стреляли в Аристона отравленной стрелой ясно говорило о покушении – желание убить именно наследника престола. Кто-то следил за ними и знал, что цезарь был в эскорте императора, маскируясь под телохранителя. Это говорило лишь об одном – заговор. Но кто желал смерти Аристону? Адриан сейчас далеко от Рима – император сослал его на Корсику, в то время как Урсула жила во дворце на Капри. Главные заговорщики были разъединены и никак не могли контактировать. Тогда кто за эти стоит? Центурион хотел разобраться во всём лично.

По наступлении темноты, Квинт стоял, облокотившись на каменную стену лазарета и смотрел на звёздное небо. Сверчки тихонько щебетали в кустах, а преторианцы смеялись, рассказывая друг другу истории за ужином подле костра. Тут на улицу вышел старый врач преторианского корпуса, который лечил Аристона. Его звали – Филипп и он был родом из Греции. Можно сказать, соотечественник наследника престола. Услышав приход лекаря, Квинт повернулся к нему лицом, требуя новостей.

– Он проснулся, – ответил Филипп, улыбаясь. – Мне даже удалось с ним немного поговорить, первые его слова звучали на греческом. Как приятно снова услышать родной язык.

Квинт не стал предаваться ностальгии вместе с врачом, а тут же направился к Аристону.

В комнате было темно, свет исходил лишь от сальной свечи, которая стояла на тумбочке в углу. Запах стоял терпкий и резкий – от лекарства. Квинт медленно подошёл к Аристону и встал напротив. Он стоял сейчас, как преданный солдат перед своим командиром и словно ждал приказа.

– Где император? – Спросил слабо Аристон. Он полусидел на кровати, прикрывшись одеялом. Рядом стоял кувшин с водой. Его кудри прилипли ко лбу. Здесь и правда было жарко и душно.

– С ним всё хорошо, – ответил центурион и обернулся вокруг. – Не хотите подышать свежим воздухом, доминус?

– Было бы неплохо, – ответил Аристон.

С помощью сильных рук центуриона, юноша поднялся с кровати и обернувшись в плащ Квинта, вышел на улицу. Там уже они нашли деревянную скамейку подле холодной кирпичной стены и расположись. Аристон несколько раз набрал лёгкие свежим воздухом и прикрыл глаза, испытывая прилив сил.

– Стрела была отравлена, кто–то хотел вас убить, – начал серьёзно говорить центурион, внимательно следя за реакцией Аристона. Но Аристон никак не реагировал, словно ему было всё равно. Впрочем, так и было. Живя в Риме, он несколько раз встречался лицом к лицу со смертью.

– Император не ранен? – Спросил Аристон, пропустив слова Квинта мимо ушей. Его сейчас волновал только Эмилий.

Квинт слегка прорычал. Он был недоволен, что Аристон не ценит собственную жизнь. Нехотя он всё же ответил:

– С ним всё прекрасно. Скажите спасибо этому высокомерному сопляку Аппию Кезону. Орк его побери, и откуда он только взялся? Не думаю, что это совпадение. Задницей чувствую, что всё было подстроено.

– Прости, Аппий Кезон? Я не ослышался? – Удивился Аристон и задумался.

– Вы знаете его? – Также удивился Квинт и немного покраснел. Он и понятия не имел, кто на самом деле Аппий Кезон, поэтому так смело говорил про него.

– Да, это молодой сенатор, с которым я сегодня познакомился в курии, – ответил спокойно Аристон.

Квинт ударил себя по лбу и чуть не уронил шлем, который держал на коленях.

– Спокойно, Квинт, мне он тоже не понравился, – сказал Аристон. – Как молодой сенатор сумел обезвредить лучников?

– Лучника, – подправил центурион. – Он был один. Аппий Кезон ринулся навстречу стрелам и что ещё более странно, в него ни разу не попали, словно лучник не собирался в него стрелять, а целью было лишь напугать людей, создав шум и панику. Разумеется, смельчак убил стрелка голыми руками и оказался героем-полубогом в глазах не только народа, но и императора. Теперь все о нём только и говорят, на каждом углу слышно – Аппий Кезон, Аппий Кезон!

Аристон не стал ничего отвечать. Он почесал подбородок и задумался, глядя на чистое небо. Всё и вправду было слишком странно. Слова центуриона имели смысл. Этот солдат слишком проницателен и как Аристон уже говорил – лучший следователь в Риме. Кому и поручать такое дело, так это только Квинту.

Аристон поднялся со скамьи и чуть не упал. Он был слишком слаб, чтобы куда-то идти. Поэтому он решил подождать до утра, чтобы вернуться обратно во дворец.

***

Утром молодой Цезарь чувствовал себя намного лучше. Впрочем, не достаточно хорошо, чтобы покинуть преторианский лазарет и вернуться восвояси в Палатин. Но вопреки просьбам и уговорам центуриона Квинта, Аристон настойчиво решил отправиться к императору, не взирая на то, что его состояние нельзя было назвать благоприятным для поездки. Аристон был слишком озабочен вчерашним вечерним разговором с центурионом и его сильно беспокоило случившееся на площади. Это явно произошло не случайно и имело значение. Стрела попала именно в Аристона – значит кто-то хотел снова его убить. Неужели, Адриан в Риме? Это Аристону ещё предстояло узнать, а пока он, в сопровождении небольшого эскорта из преторианцев во главе центуриона Квинтилия, ехал на вороном коне во дворец.

Плечо всё ещё болело, но компресс, который поставил греческий врач Филипп, в большей степени помог и от яда не осталось ни следа. Интересно, те, кто покусился на его жизнь – будут удивлены тому, что молодой наследник остался жив?

Утро было знойным. Июньское солнце пекло голову. Аристон надел капюшон, чтобы как-то уберечься от обжигающих лучей Аполлона. Голова немного кружилась, но Аристон старался держать себя в чувствах. Ему нужно встретиться с Эмилием во что бы то ни стало. Если этот сенаторшка Аппий Кезон сейчас во дворце, жизнь императора в опасности. Поэтому Аристон ускорил свою лошадь и бросив сзади всадников, ринулся во дворец. Впрочем, они итак были уже рядом.

По прибытии, Аристон отпустил преторианцев, но центуриона он попросил остаться.

– Держи меч наготове, – посоветовал Аристон ему.

Впрочем, центурион не стал задавать никаких вопросов и молча подчинился приказу. Он тоже не доверял Аппию и чувствовал напряжение.

Аристон снял дорожный плащ и отдал его в руки проходящего раба, затем направился в сторону тронного зала, надеясь найти императора там. Время полдень, и он должен был уже приступить к своим обязанностям. В последнее время император вставал очень рано.

Не успел Аристон зайти в тронный зал, как услышал доносившееся мужской смех из триклиния. Голоса было два и оба они казались знакомыми. Первый принадлежал императору, а второй Аристон не мог вспомнить.

Центурион посмотрел на Аристона, ожидая его последующих действий. Цезарь, разумеется, направился к источнику звука. Подойдя к арке, ведущей к триклинию, Аристон остановился и спрятался за стеной, не решаясь показать себя. Квинт вложил меч в ножны, поняв, что повода для беспокойства нет. Это всего лишь император проводит время со своим новым другом. Новым другом?

– В детстве я безумно любил наряжаться девчонкой, – говорил пьяным голосом Эмилий, полулежа на кресле. – Мой отец жестоко наказывал меня за мои выходки, называя меня уродом. А я не понимаю – почему мы все должны следовать этим треклятым стереотипам? Мужчина должен обязательно быть воином, а женщина – примерной женой. Неужели, нельзя нарушить систему и сделать так, чтобы все были равны? Был бы отдельный легион, где служили бы только женщины-амазонки, а мужчины – воспитывали бы дома детей и честно ждали своих жён с войны. Было бы забавно!

Аппий Кезон расхохотался словам Эмилия и зааплодировал.

– Мир бы сошёл с ума! – Прокомментировал сенатор. – Мужчины бы стали носить платья и выходить замуж за себе подобных мужей. Мужчина должен быть мужчиной во всех смыслах этого слова.

Эмилий презрительно фыркнул, выражая недовольство и попросил рабыню налить ему ещё вина. Смуглая, молодая девушка, лет пятнадцати, дрожа всем своим хрупким телом, подошла вплотную к пьяному императору и подняв тяжёлый кувшин, стала наливать вино в золотой бокал императора. Было видно, как девушка волнуется и боится правителя. Пока девушка наливала, император неприлично наблюдал за рабыней.

– Хм, у тебя красивое платье, – сказал император, обращаясь к рабыне.

– Благодарю, ваше августейшество, – неуверенно ответила девушка.

– Раздевайся, – неожиданно приказал император.

Девушка с недоумением посмотрела сначала на императора, затем на сенатора. Она словно просила о помощи, безмолвно молилась богам…

– Господин, прошу вас…

– Как смеешь ты, женщина, противиться приказам своего императора? – Высокомерно сказал Аппий.

Девушка шёпотом извинилась. Она опустила голову вниз, чтобы не показывать свои слёзы. Аристон был более чем изумлён. Неужели его друг решил устроить оргию средь бела дня?

Девушка медленно начала снимать лямки со своего платья, небесного цвета, пытаясь одновременно прикрыть молодую грудь.

Аппий Кезон наслаждался красавицей, а император тем временем уже снял с себя тогу и стоял напротив девушки в одной набедренной повязке. Его тело было тощим, но сильным. Грудь покрывали чёрные волосы, которые делали его мужественнее. Аристон продолжал наблюдать за картиной. Если император захочет надругаться над молодой девушкой, он вмешается.

Рабыня сняла последнюю лямку и платье медленно сползло вниз. Девушка быстро прикрыла грудь и пах. Голову она не поднимала. Её тёмные волосы тряслись. Рабыня дёргалась в лихорадке как от волнения, так и от рыдания.

– Оставь и мне кусочек, Эмилий, – попросил Аппий, облизывая губы.

Император подошёл почти вплотную к девушке и погладил её по голове. Аристон напрягся. Он уже готов был выйти, но то, что произошло дальше, его остановило.

Император поднял с пола платье и начал его надевать на себя. Рабыня перестала плакать и осмелилась посмотреть на правителя. Аппий тоже был изумлён. Эмилий надел на себя шёлковое голубое платье и горделиво выпрямился. Его сильные руки и волосатая грудь, к сожалению, не делали его женственнее. Однако, император так не считал. Он убрал свои локоны назад и самодовольно улыбнулся.

– Меня теперь зовут – Елена, – проговорил император, имитируя голос женщины. И следует заметить, это у него неплохо получалось.

Он отпустил рабыню и попросил её надеть новое платье. Аппий расстроился. Он явно готовился к совместной оргии.

– А ты что хотел? Не буду же я измываться над маленькой девочкой.

Аристон выдохнул. Он понял, что пора дать о себе знать. Он отпустил центуриона – больше он не видел надобности его здесь задерживать. Помощь ему больше не нужна.

Когда Аристон зашёл, он, безусловно, сделал вид, что не подслушивал их и ничего не видел. Заметив Аристона, Эмилий поперхнулся вином и долго кашлял, прежде чем что-либо сказать.

– О боги, ты меня чуть не убил! – Пожаловался император.

– Прошу меня простить, август, – почтительно сказал Аристон, с недоверием поглядывая на Аппия Кезона. Кезон не казался удивлённым, словно он ожидал прихода Аристона. Значит, он не причастен к покушению?

Аристон подошёл ближе и спросил:

– Как вы себя чувствуете, август?

Он нарочито обращался к нему, не как к своему другу, а как к императору, чтобы напомнить этому выскочке сенатору, кто такой Эмилий. Ему не понравилось, что Аппий называется его по имени. Только Аристон мог называть императора так. Возможно, он даже ревновал.

– Я? Я – пьян! Мне и хорошо и одновременно хочется блевать. Но я т-а-ак устал, Ахиллес. Ты ведь Ахиллес?

Император поднялся с ложа и чуть не упал. Шатаясь, он подошёл к Аристону и поцеловал его в губы. От Эмилия смердело вином. Аристон брезгливо убрал от себя тело императора и вытер слюнявые губы тыльной стороной руки.

– Ахиллес, ну что ты? Это же я – Елена. Твоя любовь! Спаси же меня! Спаси!

Император начал приставать к Аристону, лапая его за заднюю часть и пытаясь поцеловать. Аппий Кезон наблюдал за этим и громко смеялся.

Аристону надоело это и не рассчитав силы, он отбросил император назад, отчего тот упал на пол и чуть не ударился головой об стол. Плечо дало о себе знать и Аристон сжав зубы, схватился за руку. Он не хотел беспокоить императора по этому поводу.      Император поднялся и сел на пол. Аппий Кезон вступился в его защиту:

– Да как ты смеешь! Ты чуть не убил императора!

Эмилий махнул рукой, прося прекратить кричать. У него болела голова после ночной пьянки.

– Не упрекай его, – сказал император, заплетавшемся голосом. – Этот куртизан всё ещё не научился манерам. Всё время меня позорит. Из-за него надо мной все смеются в Риме. Где это видано, чтобы император назначил своим наследником какого-то раба. Ну ладно, ладно – бы-в-ш-е-го.

– Полностью с тобой согласен, Эмилий, – сказал Аппий.

Сейчас Аппий напоминал Адриана. Та же улыбка и то же высокомерие.

Аристон сжал кулаки от злости. Он хотел что-то сказать, но передумал. Эмилий слишком пьян, чтобы понять его. Возможно, он забудет обо всём. Но суть в том, что пьяные люди смелее в словах и говорят то, что думают на самом деле. От этого было ещё больней. Аристон повернулся спиной и зашагал прочь. Эмилий не видел, как он уходил. Он разложился на полу и уже храпел.

Аристон понял, что Аппий Кезон не просто так появился в жизни его друга. Он хочет поссорить императора с ним, чтобы избавиться. То же самое хотели Адриан и Урсула. Следовательно, кто-то явно причастен к этому.

Аристон покинул дворец и вернулся в преторианский корпус. Пока Аппий Кезон находится там, он не должен появляться на Палатине. Он должен во всём разобраться здесь, вместе с Квинтом.

***

Высокие золотые колосья в унисон колебались под воздействием тёплого южного ветра. Поле было настолько золотым, что казалось – под ногами солнечный диск. Прекрасный юноша сидел подле старого дуба и созерцал закат. Император шёл, раздвигая руками колосья в направлении дерева. Колосья были настолько мягкими, что напоминали чем-то пушистую ковыль.

– Аристон, – сказал император, когда подошёл к юноше.

Аристон отошёл от дерева и повернулся к императору лицом. Его голубые глаза смотрели на властителя укорительным взглядом. Взглядом отца на провинившегося сына. Император хотел с ним поговорить, но Аристон не стал его слушать. Медленным шагом он уходил. Уходил в закат. Ещё немного и он растворился.

Эмилий открыл глаза. «Какое счастье, что это был всего лишь сон», – подумал он.

Несколько минут он нежился в постели и пытался разогнать сны. Затем, осознав, кто он такой, Эмилий резко вскочил и тут же схватился за голову. После вчерашней пьянки тошнило и мутило. К горлу внезапно подошёл горький ком и не совладав с собой, император перевалился за кровать и начал блевать на персидский ковёр в своей спальне. Очистив желудок, он лёг обратно на постель и застонал. Борода была грязной, волосы всклочены. А одежды и не было вовсе. Что вчера произошло, он не помнил.

– О, дружище, ты уже проснулся.

Эти слова принадлежали Аппию. Эмилий не ожидал его здесь увидеть, поэтому сильно смутился и быстро прикрыл нагое тело покрывалом. Одновременно он вытирал бороду рукой от содержимого желудка.

– Что?..Что…ты здесь делаешь? Что я здесь делаю? Кто я такой…

– У-у-у, – протянул невесело Аппий и сел на край ложа. – Сильно же на тебя действует фалернское вино.

– Я больше не буду пить, клянусь Юпитером! – Буркнул Эмилий.

Жестом руки он попросил Аппия отвернуться. Тот, усмехнувшись, подчинился. Эмилий начал искать тунику, но вместо неё обнаружил на полу чьё-то платье. Он с недоумением смотрел на него и пытался вспомнить, что оно здесь делает.

– Не припомню, чтобы я с кем-то спал…Впрочем, я ничего не помню.

Аппий, не смотря на приказ, повернулся в сторону императора и неприлично разглядывая нагое тело друга, пояснил: