3

Я смотрю на раскинувшуюся за окном Москву – мой родной город. Суетливый, деловой, суматошный.

Для кого-то Москва – приветливая и хлебосольная хозяйка, а для кого-то – злая мачеха. И я до сих пор не решила, кто же она для меня.

Я стою на одном из последних этажей расплодившихся в последние десять лет высоток-муравейников, которые втыкают сейчас буквально на каждый свободный пятачок земли, и вдыхаю запахи свежего ремонта: краски, ламината и клея. Ровные девственные стены сверкают белизной. В этой квартире ещё никто никогда не жил.

И я смогу здесь начать свою новую жизнь. Успешную и счастливую.

Без извращенцев-отчимов и ненормальных шейхов. Буду смотреть каждое утро на далёкую Красную площадь в золотых рассветных лучах, пить свой кофе из белоснежной чашечки, а на кровати за спиной у меня будет мирно посапывать какой-нибудь умный, красивый и богатый. Хотя над этим пунктом стоит ещё хорошенько подумать: зачем он мне вообще нужен? Весь мой опыт общения с мужчинами сводился пока к каким-то совершенно нелепым брачным играм ради пары минут невразумительных дёрганий в постели.

Я морщусь, вспоминая все эти несколько не впечатливших меня свиданий и попыток завести взрослую сексуальную жизнь. Хотя, наверное, мне стоит поработать с психологом: жизнь бок о бок с такой грязной свиньёй, как Геннадий, явно пошла мне не на пользу. Наверняка есть современные методики, которые заставят тебя забыть навсегда подобную муть?

Всё это мелькает в моей голове со скоростью картинок калейдоскопа и, в итоге решив про себя потратить оставшиеся деньги на хорошую терапию, я отвечаю на вопрос риелтора, выжидательно застывшего за спиной:

– Да, меня всё устраивает. Я беру.

– Отлично, – облегчённо выдыхает девушка, которой самой уже поднадоело носиться по Москве целыми днями, показывая квартиры. – Тогда мы с вами подписываем договор, вносим залог, и квартира ваша!

– Хорошо, когда нужно внести оплату? – с сожалением отрываюсь я от великолепного вида. За который идёт наценка. Я в этом даже не сомневаюсь.

Но я столько копила, что могу наконец-то позволить себе эти белые стены и эту белую жизнь.

– Поскольку у нас уже есть несколько желающих на этот объект, то я думаю, что чем раньше, тем лучше, – многозначительно посматривает на свои часики риелторша. Строит из себя деловую. – Желательно сегодня до восьми часов вечера. И за эту квартиру владелец попросил внести предоплату на полгода вперёд плюс два месяца депозита. Итого получается, – высчитывает она что-то на калькуляторе, – вот, четыре тысячи восемьсот долларов, – тычет она мне под нос своим мобильным, словно пытаясь доказать мне, что она не врёт. – И да, – добавляет невзначай. – Владелец просил оплату наличными и в валюте.

– Отлично, – прикидываю я в уме, сколько у меня осталось времени, чтобы съездить за деньгами и передать их. – Давайте тогда встретимся с вами где-нибудь в центре. И вы мне сразу передадите ключи? – а я уже представляю, как сегодня я смогу провести свой первый день в новом доме.

И ради этого я готова спать на полу!

– Да, я подожду вас до семи вечера, но потом буду вынуждена снять бронь, – строго предупреждает риелтор, и я уже тороплюсь к выходу, чтобы успеть заключить сделку сегодня.

Я захожу в свою раздолбанную квартиру детства: я так счастлива, что я больше не увижу это убожество, что у меня буквально перехватывает дух от предвкушения.

Если подумать, то кроме чемодана жалких тряпок мне даже нечего особо отсюда забирать. Хочу войти в новую жизнь без вороха ненужного барахла старьёвщика. Может быть поэтому за все эти годы, что я работаю, я так и не приросла вещами, превращая всё вокруг в доллары. На них я смогу купить всё что угодно. На доллары я смогу купить себе новую жизнь!

Постоянные цунами в политике и экономике приучили меня не доверять никому, ни банкам, ни правительствам, поэтому все свои сбережения я храню в твёрдой валюте. В надёжном месте. Под половицей под кроватью в своей спальне.

Я помню, как в детстве мы играли с Ваней и обнаружили этот тайник. Надёжнее Форта-Нокс и пещеры Али-Бабы. И много лет он служил нам надёжным хранилищем. Вот и сейчас я встаю на четвереньки и проползаю под свисающий край покрывала на кровати, чтобы отодвинуть заветную доску.

Под ней лежит томик Пушкина. Для отвода глаз. Ещё в детстве мы придумали использовать его как прикрытие. И с тех пор так и не поменяли порядок. Убираю его и запускаю руку в бетонное углубление, где в стеклянной банке действительно лежит тугая пачка банкнот, которые я коплю уже несколько лет. Почему стеклянная банка?

А чёрт его знает. Мы так придумали с братом в детстве. Как и с томиком Пушкина. Но главное, что это работает. Я достаю осторожно свой прозрачный сейф, и возвращаю на место книгу, а затем и половицу, и запускаю руку внутрь, чтобы извлечь тугую колбаску стодолларовых купюр. Хочу их пересчитать для начала и отложить плату за квартиру.

И тогда у меня останется на жизнь, пока я не найду новую работу, как раз две тысячи долларов. При моём умении экономить я могу растянуть это почти навечно. Главное – выбраться из этой загаженной дыры.

Снимаю резинку, которой перетянута пачка, и сначала я думаю, что мне показалось, это не может быть правдой: вместо плотных зелёных бумажечек, самых красивых и надёжных бумажек в мире, я вижу белые нарезанные листы. У меня кружится голова. Где-то в районе переносицы стреляет резкой болью.

Ещё раз дрожащими не слушающимися меня пальцами листаю пачку. Всё так и есть: последняя и верхняя купюры – стодолларовые, а всё остальное пространство заполнено белыми резаными бумажками. Мне так плохо, что я чувствую, что меня сейчас вырвет. Я сплю, и это просто кошмар. Потому что это не может случиться со мной.

Просматриваю пачку ещё раз. И ещё раз. Как будто от того, что я это делаю снова и снова, белые кусочки ватмана превратятся в зелёные банкноты. Это всё, чем я жила последние годы. Все мои сбережения. Наверняка есть какое-то объяснение. Может быть Ваня взял их взаймы? Забыл меня предупредить? Но он наверняка всё обязательно вернёт! Он ведь мой братишка! Мой старший брат! Который меня всегда защищал. Благодаря которому я и смогла выбиться из этого дерьма. Он просто не смог бы так поступить со мной. Надо спросить у него, и я пытаюсь встать на ставшие ватными ноги, чтобы найти свой мобильник и позвонить.

Переезд отменяется…

Я с ненавистью оглядываю свою жалкую комнату. Я лучше пойду ночевать на вокзал, чем останусь здесь хоть ещё на одну ночь! Мой старший брат должен что-нибудь придумать.

И тут в комнату входит Геннадий. Я и не подумала, что он тоже дома. Обычно в это время дня он где-от шляется: я даже не знаю, где он работает и чем занимается.

– Слышала новости? – нависает он надо мной, всё ещё сидящей на полу, в своих растянутых спортивных штанах. – Волкова взяли.

Волков – это тот самый криминальный авторитет, на которого работает мой брат. Только, конечно же, он считается уважаемым предпринимателем. Почти олигархом.

– Что ты врёшь? – презрительно бросаю я своему отчиму.

Надо пойти и отыскать свой мобильный.

Я сегодня действительно выпала немного из жизни.

Приподнимаюсь, чтобы встать на ноги, и тут сильный удар в живот опрокидывает меня на спину.

Я лечу вниз и бьюсь затылком о деревянный крашеный пол. И вижу, как серый потолок в трещинах надо мной постепенно меркнет… Расплывается…

Я просыпаюсь снова от этого мерзкого сна, который вижу с самого детства:

– Кира… Кира…

Только это не сон.

А тяжёлое расплывшееся тело моего отчима сейчас лежит на мне. Придавило к полу. Я не могу дышать, пока его слюнявый мокрый рот елозит по моему лицу, шее, и это он всё шепчет свою присказку:

– Кира… Кира…

Я помню, что я в банке. Я за прозрачной стеной. Ни один монстр не тронет меня. Монстров не существует…

И тут сознание постепенно возвращается ко мне. Я вспоминаю свой опустевший тайник. И новости о Волкове. Пока всё это не складывается в логическую цепочку в моей голове. Точнее, это до такой степени очевидно, что я сама не хочу в это верить.

Но здесь и сейчас прямо на мне лежит вдруг осмелевший Гена, и я чувствую сквозь тонкую ткань его напрягшийся член.

Я крепко зажмуриваюсь, как будто от того, что я закрою глаза, всё исчезнет. Но кислый прогорклый запах изо рта мужчины душит меня, не даёт отключиться. Я так слаба, что не могу пошевелить рукой или ногой. Я как безвольная кукла вуду, приколотая булавками к полу.

Вани нет… Он не спасёт меня. Это не может случиться со мной. Ни за что…

И пока пьяные липкие руки шарят по моему безвольному телу, оформившаяся, чёткая мысль с жёсткими краями прорезает мой мозг: это ни за что не случится со мной.

– Ну что сучка, думала, этого никогда не случится? – хрипло шепчет в ухо мой отчим, и, как ни странно, его голос придаёт мне сил.

Словно будет меня ото сна. Возвращает из забытия. Я концентрируюсь на ощущениях и чувствую под подушечками пальцев шершавый пол. Грязный. Провожу по нему, и пыль собирается на моей коже катышками.

– Сейчас ты своё получишь, – уже совсем плохо соображая, бормочет Гена, пока пытается расстегнуть тугую молнию на моих джинсах.

Да будет благословен тот человек, который придумал молнии! Надо будет узнать, кстати, кто это, – так некстати вертится у меня мысль в голове.

– Ну что, где твой паскудный братец? Свалил… – удовлетворённо, с придыханием шепчет отчим, всё ещё сражаясь с замком, а мои пальцы утыкаются во что-то твёрдое. Прохладное.

Банка! Мой стеклянный банк. Ну что же, Кира, решайся, – твёрдо произносит внутри меня чей-то голос. И я обхватываю ладонью округлый скользкий бок, всё ещё сомневаясь, всё ещё опасаясь последствий.

Последствий, которые изменят навсегда мою жизнь.

Но молния наконец-то сдаётся под пьяными пальцами Гены, ползёт вниз и открывает конвертик моего лобка.

Мужчина резким движением сдёргивает вниз мои джинсы, и в то же мгновение я со всей своей силой обрушиваю на его голову удар.

Банка разбивается, и я вижу удивлённый взгляд моего отчима. Недолго, сотую долю секунды, а потом весь мой мир и моё лицо заливает тёплая кровь. Вперемешку с осколками. И я отталкиваю от себя это омерзительное безжизненное тело.

Поднимаюсь на ноги. Под которыми безвольным мешком валяется Гена. Адреналин всё ещё бушует во мне и не даёт мне времени на раздумья. У меня пока нет сил бояться и размышлять.

Я даже не хочу приближаться к отчиму и проверять, дышит он ещё или нет. Для меня он всё равно уже умер. Я знаю одно: мне здесь не место. И мне надо отсюда уходить, как можно скорее. Все остальные действия делаю словно во сне, на автомате, как будто кто-то другой хладнокровно и расчётливо руководит моим телом.

Задвигаю на место злосчастную половицу, так, чтобы не было заметно никаких следов, и, встав на колени, собираю окровавленные осколки в кучку, оглядываюсь и хватаю какой-то пакет, валяющийся тут же, на полу. Складываю всё в него. Иду в ванную и пугаюсь, когда вижу в зеркале своё отражение. Надо умыться.

И я снимаю с себя всю свою одежду и складываю её в тот же пакет, к осколкам. Забираюсь в ванную и включаю воду. Смываю с себя всю кровь и вижу, как красные струи, огибая мои растопыренные пальцы, утекают в сливное отверстие. Жду, когда они порозовеют, и только когда вода становится полностью прозрачной, выключаю душ.

Вытираюсь насухо полотенцем, и вытираю им все капли вокруг. Складываю и полотенце в пакет к остальным вещам.

Возвращаюсь в свою спальню и, брезгливо переступая через неподвижное тело, достаю из шкафа свежую футболку и джинсы. Бельё. Натягиваю всё на себя. Пару минут размышляю, что же мне ещё надо взять с собой. Но понимаю, что у меня ничего нет. Мне нечего брать в мою новую иную жизнь.

Хотя нет: отодвигаю ящик стола и достаю свой загранпаспорт, который я предусмотрительно сделала на случай, когда я наконец-то смогу поехать куда-нибудь заграницу.

Беру сумочку, пакет с осколками и окровавленной одеждой и выхожу на лестницу. Никого нет.

Спускаюсь по пахнущим кошками ступенькам и выхожу из подъезда.

Я знаю, что я больше не вернусь сюда.

Оглядываюсь по сторонам: как странно, сегодня время словно застыло мёртвой стрекозой в кусочке янтаря, и я не вижу привычных алкашей и торчков у нашего подъезда, обычно облепленного ими, как помойными мухами.

Ещё не наступил тот самый московский час пик, когда грузные толпы вываливаются из перетруженного брюха бизнес-офисов только для того, чтобы снова ввалиться в клоаку метро. Я щурюсь на этот звенящий тишиной день, как будто сама провалилась в иное измерение и пространство, и проверяю камеру над подъездом.

Нет, её по-прежнему нет. И хотя мой город весь усеян ими, как ёжик иголками, на наши хрущобы решили махнуть рукой: всё равно под снос. И я начинаю дышать чуть свободнее: у меня появился ещё один шанс. Шанс продлить свою жизнь, создать иллюзию свободы.

Я с невозмутимым видом иду в сторону парка, не медленно, но и не быстро. Чтобы не привлекать внимание. Такое ощущение, что мои инстинкты сами управляют моими рефлексами и телом, пока я выполняю заданный кем-то алгоритм. Мне нужно найти мусорные баки. И желательно не в нашем районе. Мозг размеренно отмеряет мысли. Двадцать минут до парка. Полчаса на раздумья. Телефон. Я вспоминаю, что я отключила на нём звук, когда встречалась с риэлтором: деловая этика. Так. Риэлтор. Через час у меня встреча, на которой я должна была внести залог в свою новую счастливую жизнь. Которой больше нет. Она разбилась как та проклятая банка, осколки которой я сейчас несу в кровавом пакете.

Деньги. Ваня. Мысли, как кусочки паззла складываются в картинки в моём сознании. Как Иван мог забрать все мои деньги?! Как он мог?! Он же всегда защищал меня. И что этот урод бормотал про Волкова…

Я подхожу к забору и заныриваю в прохладу леса: я помню, как в детстве и в юности мы играли здесь. По дорожкам прогуливаются собачники со своими питомцами, но я целенаправленно иду в самую гущу деревьев, пока моя фигура не растворяется в этой тёмной изумрудной зелени.

Прислоняюсь спиной к древнему дубу, который, скорее всего, пережил нашествие Наполеона. И вот теперь наконец-то разрешаю себе дышать. Роняю на землю проклятый пакет со страшным грузом, и он с тихим шуршанием падает в траву, которая поглощает его. Липкими от адреналина пальцами разблокирую свой смартфон и печатаю сообщение риэлтору: «Прошу меня извинить, мои планы изменились. К сожалению, я больше не заинтересована в вашем предложении». Так, интересно, этого достаточно? Да. Я не обязана никому ничего объяснять. Тем более в Москве. Чем меньше сейчас я суечусь и оставляю цифровых и физических следов в пространстве, тем сложнее потом будет проследить мой путь.

С этим покончено. Дальше. Захожу в новостной агрегатор и набиваю Волков – имя босса моего брата. Этот говнюк не врал. Вся новостная лента пестрит заголовками: «Сегодня следственный комитет задержал подозреваемого по делу о незаконном обороте…», «Леонид Волков останется в следственном изоляторе до суда, на котором ему будет избрана мера пресечения…». Всё ясно. Это серьёзно и надолго. Возможно, он выпутается, но это значит, что теперь все под прицелом. Ваня работал на него. Все счета и банковские карты арестованы. Ему нельзя светиться. Вот почему он залез в мою нычку. Ему нужен был нал. Так же, как и мне.

Но почему, почему он не предупредил меня?!

Я скатываюсь спиной вдоль шершавого жёсткого ствола и чувствую, как кора обдирает до боли мою кожу. Эти ощущения снова возвращают меня в реальность. Выдёргивают на поверхность из омута отчаяния и бесполезных сожалений. Погрущу об этом всём как-нибудь потом, когда выпутаюсь из этой дряни. Если выпутаюсь.

Значит, полиция уже приходила к нам домой за моим братом? Или ещё придёт? И обнаружит там мёртвое тело? Я не знаю… Я надеюсь, что он жив. Но я не собираюсь возвращаться и проверять, это просто физически невозможно, словно неведомая сила наложила на меня заговор. Его ведь мог убить кто угодно. Один из его собутыльников, в конце концов. Почему сразу должны подумать на меня?! Я ведь должна быть на работе в это время! Конечно, они всё проверят… Пробьют моё алиби. Мне просто не скрыться.

Закрываю лицо ладонями и чувствую лёгкую боль от пореза на коже. Ещё одна улика. Я в ловушке.

Работа.

Вспоминаю о сегодняшнем предложении. Оно мне кажется нереальным, как будто мне всё это приснилось. Буквально волевым усилием заставляю себя прокрутить весь сегодняшний самый страшный день в моей жизни от самого начала и до этого момента. И да, он начался отвратительно, но в нём действительно был отчёт и случайная встреча с этим самым, как его там, Малаком… и его абсурдное предложение. Только теперь оно мне кажется единственным возможным шансом на спасение. Это полный бред, но если этот заморский принц увезёт меня куда-то в своё тридевятое царство, то может быть меня не найдут? Не станут связываться с королевской семьёй? Россия ведь, кажется, дружит с Арабскими Эмиратами? А потом всё уляжется, и про меня просто забудут…

Всё это полное безумие, но у меня просто нет другого выхода, и я набираю сообщение своему генеральному: «Константин Суренович, приношу свои искренние извинения. Я ещё раз подумала над Вашими словами и приняла окончательное решение. Я принимаю предложение господина Малака аль Нахайята и готова поехать с ним в качестве представителя нашей компании в Эмираты, на рабочую площадку. По причинам, связанным с оплатой моей арендуемой квартиры, мне необходимо в случае положительного решения выехать в ближайшее возможное время. Прошу сообщить мне как можно скорее о моей командировке».

Перечитываю несколько раз, тупо уставившись в экран, и понимаю, что буквы расплываются в электронные кляксы. Я ведь здесь диктую условия, так? Нажимаю «отправить», и чтобы не сойти с ума, пока я жду ответа, перехожу к следующему пункту своего сумасшедшего плана.

Подбираю подходящий сук, который валяется тут же на земле, и начинаю остервенело рыть им землю. Я же избавляюсь не от тела, в конце концов, поэтому десяти минут вполне достаточно, чтобы выкопать небольшую ямку, в которую я укладываю злосчастный пакет и начинаю яростно топтать его своими кроссовками, словно это он виноват во всех моих бедах. Набрасываю сверху землю, сухие листья и любуюсь результатом: ну что же, неидеально, но если никто не будет специально его искать, то вполне сойдет. В любом случае это лучше, чем просто выкинуть в мусорный бак.

Тренькает телефон, и я читаю: «Тебе лучше уехать». Сообщение, которое исчезнет через пятнадцать минут. С неизвестного номера. Ваня. Как будто я, на хрен, и сама этого не знаю. «Я за тобой приеду», – моргает на экране новое сообщение и тут же тает.

И следом: «Все документы по командировке готовы, вылет в 23.00. Аэропорт Шереметьево. Будь с загранпаспортом у входа в терминал А в 22.00, за тобой придут».

Так просто?!