– Ага, в смысле, этот приказчик-помощник появился?

– Да, этот помощник появился 8 лет тому назад, и я об этом знал. Ну давай об этом не будем говорить.

Давай поговорим о нас. Через какое-то время, побыв здесь, подняв свою силу и улучшив здоровье на свежем деревенском воздухе, мы поедем в Санкт-Петербург и окунёмся в блистательный мир и вихрь балов, который нас затянет.

– Может быть, и затянет, но, Иван, я с вами не буду участвовать ни в одном танце, если вы не расскажете мне эту тайну.

– Со временем расскажу, но не сейчас.

Закончился разговор, и Татьяна так и не смогла узнать, что же за тайна скрыта у Ивана. Что же за таинственный помощник, который помогает Дмитрию Петровичу Троекурову управлять его имением и увеличивать богатство, которое и так было немаленьким? В течение нескольких лет этот помощник просто увеличил его до гигантских размеров. Говорят, речь шла о миллионе рублей – фантастической сумме для середины XIX века.

Как же так получилось? Конечно же, такого помощника и такого приказчика любой хозяин и помещик любого поместья бы с удовольствием оторвал с руками и ногами. Но Дмитрий Петрович никому свою тайну не открывал и своего помощника никому не отдавал.

Прошло несколько дней, и Татьяна уже успела позабыть о разговоре, как наступил тот самый вечер. Вечер, который, можно сказать, для Татьяны стал водоразделом жизни – водоразделом жизни «до» и «после». Молодая девушка в этот день обедала, как всегда, за общим столом.

Выпили немного вина, поели десерт. Это было очень принято в дворянском обществе. После десерта вино, разговоры становились всё веселее, озорнее и дерзее. Улыбались, веселились; несколько мужчин закурили сигары. Вечер подходил к концу, и, как всегда, за столом возникали те или иные темы для разговора.

Все веселились, улыбались, и в этот раз тема была особенно актуальна для середины XIX века в российском обществе – крепостное право и отношение к нему. Мужчины доказывали, что, безусловно, крепостное право обосновано и нужно. Женщины мило улыбались и задавали мужчинам вопросы: а почему, и как, и зачем они считают, что именно так должно сложиться, и почему крепостное право обосновано. Мужчины приводили различные аргументы, так или иначе обосновывая, что крепостное право абсолютно необходимо в России.

В конце концов, один из участников спора, Сергей Иванович Петрыкин, офицер, только что вышедший в отставку, сказал:

– Послушайте, а что мы говорим о крепостном праве? Имеет ли право простой народ на свободу? Мы спорим, спорим, а мне кажется, что в этом случае надо сделать по-умному.

– Как? – спросил Иван Смирнов.

– Да очень просто, – ответил Сергей. – Давайте спросим у народа. Вот у нас здесь прислуживает слуга. Как тебя зовут, милейший?

Слуга, повернувшись и поклонившись, сказал:

– Меня зовут Остап

– Что такое свобода? – спросил Сергей.

– Свобода? Что такое? – задумался слуга. – Ну, не знаю…

– Вы слышали? – обратился Сергей к присутствующим. – Он даже сам не знает, что такое свобода! Но, как говорится, комментарии излишни.

– Ну, дружище, милейший, пожалуйста, попробуй ответить, мы очень тебя просим!

– Ну, свобода – это когда ты свободен.

– Да вот, вот так. У нас народец разговорчив, представляете?

Когда я свободен, – продолжал слуга.

– Ну и что это означает?

– Ну, не знаю. Например, я могу спросить у барина, можно ли мне сходить на рыбалку или в лес по грибы.

– Вот, вот, представляете? Подтверждая слова Остапа: можно ли сходить за рыбой или за грибами? Вот это я понимаю – свобода!

В этот момент впервые Татьяна увидела молодого человека, который зашёл и стал всех угощать новомодным напитком – кофе. Не скажу, что кофе стало повсеместным, но в доме Дмитрия Петровича Троекурова оно было в ходу. Молодой человек обносил всех кофе.

– А теперь спросим у молодого слуги, как тебя зовут, милейший?

– слуга повернулся с чувством собственного достоинства и сказал: – Александр.

Он произнёс каждую букву так, словно чеканил слово. Смех затих; все почувствовали, что-то особенное. Татьяна тоже обратила внимание на этого парня. Она видела его впервые; ему было около 18 лет, и он старше Татьяны, но ненамного.

– А скажи-ка мне, милейший, что такое свобода? – продолжил Сергей.

– Свобода – это право выбора, – ответил Александр.

От этих слов все немного затихли; явно не такого ответа ожидал Сергей. Но он продолжал свой диалог:

– Скажи мне, а вот если бы ты получил свободу, тебе бы ее подарили, что бы ты делал?

Александр пристально посмотрел на Сергея и сказал:

– Свободу никогда не дарят, свободу получают и добывают. Свобода – это дерево, политое кровью.

От этих слов все были шокированы; в комнате царила звенящая тишина. Все были дворянами и явно не ожидали такого ответа от простого крепостного.

– Кто так сказал? – спросил Сергей.

– Так сказал Томас Джефферсон, автор американской Конституции.

– Ты что, читал Конституцию США? – удивился Сергей.

– Я читал Конституцию США.

– Послушай-ка, Александр, – вмешался Иван. – Не ты ли на прошлой неделе разговаривал с агрономом, который приехал из Германии на съезд владельцев поместий? Его переводчик куда-то делся, заболел что ли? Или какая казуистика с ним случилась, и никто не смог с ним изъясняться по-немецки?

– Я с ним говорил по-немецки, переводил на русский язык, – ответил Александр.

– Вот и мне офицер третьего охранного отделения об этом сказал, что парень-то тот знает немецкий! Возможно, вольнодумство всё-таки… Немецкий язык и всё такое – это, с точки зрения офицера третьего охранного отделения, язык вольнодумства.

– Ну да, тогда бы я его попросил обратить внимание офицера охранки на французский. Франция является родиной двух революций – 1792 года и революции 30 июля 1830 года. Вот уж действительно язык вольнодумства! Тогда под эту статью должны попасть все дворяне Российской империи.

Приятного вечера! – сказал Александр и вышел из комнаты.

Дмитрий Петрович Троекуров обвёл всех блестящими глазами:

– Ну как вам мой помощник?

Знаете, я вам так скажу: это что-то с чем-то! Когда он ко мне попался в десятилетнем возрасте, а это было 8 лет тому назад, по стечению обстоятельств мне его так скажем, подарил мой племянник Иван. Он уже в этом возрасте умел читать и писать, и, по-моему, разговаривал на одном или двух иностранных языках. Где он обучился, бог его знает, но когда я у него спрашивал, он говорил, что в хозяйской библиотеке брал книги и читал.

– Вот это да! – сказал Сергей. – А вы знаете, я вот почувствовал, что он ведь может и в морду дать!

Дмитрий Петрович заулыбался:

– Да, стычки с местными дворянами были, он с ними дерётся и просто так себя в обиду не даёт.

– А вы, дядюшка, как будто этим гордитесь! Это же холоп, дядя, простой крепостной!

Дмитрий Петрович изменился в лице и посмотрел на своего племянника:

– Ты знаешь, дорогой мой, я его никогда не называл крепостным или холопом. Я постоянно думаю о том, чтобы дать ему вольную. Он гораздо более свободный, чем все присутствующие здесь, да и многие представители моего дворянского сословия. Что же касается того, благородный он или нет, сколько людей я видел в жизни за эти 8 лет, благороднее этого человека я никогда не встречал. И вот ещё что: если ты скажешь ему, что он крепостной… Холоп он тебе в морду даст, и будет прав! Вопрос о его вольном отпущении уже решён. Я и так себя чувствую очень плохо, думаю, весной будет всё…

– О чем Вы дядя?

– Послушай, Иван, успокойся, молчи. Я знаю всё. Весной пришло моё время. А парня отпущу, напишу ему вовремя. Хорошего вечера!

Этот вечер прошёл действительно спокойно. Придя в свою комнату, Татьяна не могла успокоиться. У неё была отдельная комната для гостей; у каждой девушки была комната для гостей, что было, конечно, большой редкостью. В основном, в гостиные комнаты или комнаты для гостей выделялись для двоих мужчин или двоих женщин. Редко когда в каком доме было такое большое количество комнат!

Встреча с Александром взволновала молодую девушку. Никогда в жизни она не встречала такого мужчины, который был бы настолько привлекателен. Она одела в ночной халат и решила лечь спать, но не спалось. Очень долгое время, возможно, сказалось волнение, а возможно, вечерний кофе. Всё-таки, наверное, кофе не следовало пить – оно возбудило девушку, как и молодой мужчина. Поворочившись на кровати, Татьяна решила всё-таки встать и пойти вниз за чем-нибудь выпить, возникло ощущение жажды.

Спустившись вниз, она увидела, что в библиотеке, в большом кабинете, горит свет. «В чём дело?» – подумала она, на цыпочках заглянула в библиотеку. В библиотеке вытянул ноги и, поставив их на передний стул, сидел Александр, который читал книгу. Татьяна посмотрела на обложку и удивилась: Александр читал книгу на итальянском языке.

– Здравствуйте! – сказала она.

– Здравствуйте! – встал с места Александр и вежливо поклонился.

Они стояли и смотрели друг на друга.

– Я не могла уснуть, – призналась Татьяна.

– Я понял, сударыня.

– Я хотела пройти на кухню выпить что-нибудь.

– У вас возле изголовья стоит тумбочка, на этой тумбочке в кувшине находится лимонад со стаканом на случай, если вы проснётесь и захотите пить.

– Вот как! – удивилась Татьяна. – Да, именно так, лимонад?

– Да, лимонад. Выжатый лимонный сок, добавленный в кипячёную воду, сахар растворяется в них, после чего охлаждается и с лепестками мяты ставится в кувшин. Этот кувшин есть у изголовья каждого гостя на случай, если среди ночи захочется пить.

– А я не знала!

– Теперь вы знаете.

– Пожалуй, я пойду. Спокойной ночи!

Судорожно она повернулась и сделала два шага к выходу из библиотеки, а потом снова развернулась.

– Вы, как будто, знали, что я повернусь, – сказала она.

– Знал, – ответил Александр с лёгкой улыбкой. – Странное у меня чувство.

– А где вы обучались этикету?

– Нигде и никогда.

– Вы себя ведёте убедительно, вежливо и деликатно. Вы как будто всю жизнь изучали этикет и были благородным дворянином.

– Вежливыми и благородными могут быть не только дворяне. Простые крестьяне тоже могут быть такими.

– Теперь я уже поняла, – сказала Татьяна.

Александр немного улыбнулся, и между ними возникла некая невидимая симпатия.

– Вы читаете на итальянском? – спросила она.

– Я читаю на итальянском.

– А я не знаю итальянский.

– Если вы знаете французский, а вы как русская дворянка должны знать французский, вы можете с желанием выучить итальянский, потому что итальянский, французский, испанский, португальский – это романская группа языков, а они родственные друг другу.

– Вот как! – сказала Татьяна, чуть понизив голос. – Я этого не знала.

– Теперь уже знаете.

– Хорошо. Я, пожалуй, пойду. Спокойной ночи!

Она поднялась по лестнице на второй этаж, зашла в свою комнату и быстро закрыла дверь. Подойдя к своей кровати, она увидела прикроватную тумбочку, на которой действительно находился кувшин с лимонадом. Она взяла кувшин, налила стакан лимонада и выпила залпом. Никогда в своей жизни она не чувствовала ничего подобного тому, что почувствовала сейчас в разговоре с Александром и при встрече в столовой. Это был вечер, который поделил жизнь Татьяны на «до» и «после».

С каким достоинством держался Александр! Это было что-то невероятное. Она вообще не видела людей, которые держатся с таким достоинством, но для простого крепостного это было особенно удивительно. Она вдруг почувствовала какую-то слабость, потерю сил – ей хотелось спать. Она фактически обессилела, почувствовав томление в груди, именно такое, как чувствуют женщины, когда видят мужчину, которого хотят и вожделеют. Именно этот мужчина встретился в жизни Татьяны. Это был не Ивани не один из представителей того общества, в котором она была. Это был Александр, и чувствовалось, что он другой.

Она была в центре мужского внимания. Обычно на балах мужчины стоят напротив женщин, идёт какая-то позиционная борьба глазами, эмоции, а потом, через какое-то время, потанцевав возле каждой из женщин, образуется круг её почитателей и поклонников, весело щебеча о чём-то, говоря комплименты и разговаривая.

Всё это казалось пустым и наносным; она не чувствовала в этих мужчинах ничего особенного. Обычно на балу, через полчаса после начала, возле неё образовывался круг поклонников, который был не меньше десяти человек. Это были постоянные ухажёры, и они не отступали от неё ни на шаг. Каждый танец был расписан.

Она чётко знала, что они её, и что она может выбрать кого угодно из них. Это обесценивало их в глазах Татьяны: что за мужчина, который бегает за женщиной? Нет, не то. Настоящий мужчина – это тот, за которым женщина бегает. А эти поклонники себя не ценят. У Александра же чувствовался стержень: он никогда не побежит за кем-то. Возможно, он обратит внимание на женщину, которая будет бегать за ним, но сам бегать не будет никогда в жизни.

С этими мыслями голова Татьяны коснулась подушки, и она провалилась в сон.

На следующее утро произошло событие, которое ещё больше укрепило её симпатию к Александру. Татьяна зашла на конюшню, и в этот день несколько человек из компании тоже зашли на конюшню. На этой самой конюшне находились молодые необъезженные жеребцы – только-только поступившая партия новых коней, которые купил Троекуров.

– Я только что купил их, – сказал он. – Конечно, зимой они ещё не могут выехать, но тем не менее, можно катать их. Хотя объезжать их полностью они смогут показать себя во всей красе только летом.

– А сейчас, конечно, мы стараемся, но они ещё не объезжены, с ними стоит работать.

После этого, показав своих коней, Татьяна посмотрела и увидела жеребца, который ей особенно понравился – тёмный, чёрный жеребец.

– Дмитрий Петрович, а как этого…

– Жеребца зовут Удалой. Понимаю, о чём вы. Это мой любимец, которого ещё предстоит объездить. Это удалой арабский скакун. Смотрите, какой он красивый!

– Великолепный! – воскликнула Татьяна.

– Но могу вам сказать следующее, сударыня: с ним любой наездник намучается.

– А можно мне на нём покататься?

– Покататься на нем? Да что вы! Грех на душу не возьму! Вы что, он понесёт! Вы погибнете! Не-не-не, даже не думайте! Тут самые опытные наездники с ним не справляются, а уж про женщин вообще молчу. Нет, дамы, нет-нет-нет, об этом и речи быть не может! Всё, думаю, конюшню мы посмотрели. А теперь давайте в дом.

В момент, когда все вышли из конюшни, Татьяна подошла к Ивану Смирновуи сказала:

– Иван, пожалуйста, я хочу покататься на этом жеребце!

– Ну нет, Татьяна! Ты о чём говоришь? Ты же слышала сама моего дядю! Об этом не может быть и речи!

– Послушай, Иван, ну пожалуйста, умоляю тебя!

Иван начал тушеваться:

– Я не знаю…

– Послушай, Иван, если ты дашь мне покататься на этом жеребце, я обещаю, что на следующем балу все танцы будут твои. Более того, я думаю, что мы можем провести время вместе и сходить куда-нибудь.

Иван посмотрел на неё с интересом:

– Идея заманчивая! Ну так-то да, но просто посмотри на жеребца!

– Господи! И вот что, Иван, послушай меня: все старые люди рассуждают об опасности, когда даже близко нет опасности. Согласись с этим!

– Я полностью согласен! – подтвердил Иван.

– Ну и всё, пошли!

– Эх, пошли, ты будешь рядом кататься?

– Да, я буду рядом.

Иван и Татьяна зашли в конюшню. Татьяна подошла к жеребцу Удалому и накинула на него седло. Он вел себя удивительно спокойно. Потом она надела уздечку и села на коня, как по-мужски. Татьяна начала вести коня, и, выйдя подальше от здания конюшни, они вышли в открытое поле. Конь вел себя удивительно спокойно.

– Вот смотри, ты видишь, как себя ведёт конь? – сказал Иван.

– Да, согласна! – ответила Татьяна.

– Обычно, когда говорят про коней, что они не подчиняются, что они якобы не обучены и не поддаются дрессировке, на них даже не набросишь седло, как сразу же встают на дыбы и скидывают всадника. А здесь спокойно накинули седло, ты на него спокойно села, а я его веду. Сейчас ты покатаешься, и всё будет нормально!

Иван не успел закончить фразу, как конь встал на дыбы и поскакал. Единственное, что успела сделать Татьяна, это схватиться за поводья. Её отклонило назад, и она оказалась в наклонённом состоянии, просто легла на круп лошади. А лошадь поскакала, и она еле-еле успевала держаться.

Иван закричал:

– Татьяна!

Издали он увидел, что Дмитрий Петрович с остальными побежал к ней. Лошадь поскакала, но почему она так спокойно себя вела? Она просто ждала момента, когда выйдут в открытое место, чтобы смогла поскакать. Те лошади, которые вели, были спокойны и не давались накинуть на себя уздечку или седло, просто не были очень умными. А Удалой был очень умным конём: он сделал вид, что полностью подчиняется, что спокоен, а на самом деле, как только дождался открытого пространства поскакал.

Навстречу Татьяне шёл человек, это был Александр. Она знала, чем это могло кончиться. У неё не было другого выбора, как просто подчиниться обстоятельствам. Конь несся прямо на Александра, который отступил назад. Конь пронёсся, а Александр, схватившись за поводья, резко перепрыгнул на лошадь. Татьяна отпустила руки, и левой рукой Александр держался, а правой схватился за её руку, закинул её на себя.

– Держись за меня крепко! – сказал он.

Татьяна так и сделала: она сжалась и впилась в тело Александра. Лошадь злилась, встала на дыбы, пытаясь сбросить своих всадников. Встав на копыта, она поскакала и бегала, и бегала, пока в конце концов не обессилила.

После этого лошадь встала спокойно. Александр, устав, вскочил с лошади и протянул правую руку Татьяне. Она, оперевшись на его руку, вскочила прямо в его объятия и встала на ноги.

После этого, молча схватив за уздцы лошадь, он повёл её в конюшню. Тут подбежали все, запыхавшись. Иван подскочил к Татьяне:

– С тобой всё нормально? С тобой всё в порядке?

– Со мной всё в порядке! – ответила она.

– Я думал, что с тобой что-то произошло!

– Нет-нет, всё хорошо.

После этого все пошли в дом. Татьяна подошла к крыльцу, повернулась и посмотрела, как…

В этот момент Александр вместе с лошадью уходил в конюшню. Этот случай глубоко запал в душу молодой девушки. Через несколько дней все собрались, потому что настала пора уезжать. Татьяна искала Александра, чтобы встретиться с ним в последний раз. Наконец, она нашла его, сидевшим на скамейке возле конюшни.

– Здравствуйте, Александр, – сказала Татьяна.

– Здравствуйте, – встал он.

– Я сегодня уезжаю.

– Я знаю. Прогуляемся вместе?

Татьяна пошла рядом с ним. Они шли вместе, как два знакомых. Пройдя и скрывшись от глаз, чтобы не быть замеченными из окна, Татьяна знала, что за ней пристально наблюдает Иван. Когда они вышли в близлежащий лес, шли по тропинке, и Татьяна взяла его под ручку.

– Могу я вас спросить? – сказала она.

– Конечно, сударыня.

Они шли некоторое время молча.

– Знаете, с вами не ощущаешь себя дворянкой и не ощущаешь, что я вас выше по положению. Вы какой-то другой, это чувствуется.

– Возможно, знаете что? Вот я нахожусь в обществе, в котором живу, и с представителями, с которыми я приехала в это поместье. Так вот, у меня ощущение, что это дешёвки, которые одели не свои платья. А вы ходите в лохмотьях, условно говоря. У вас чувствуется внутренняя стать и порода.

– Это я думал вам сказать.

– В этих людях, с которыми я приехала сюда, нет породы, а у вас чувствуется порода.

– Как так? Диссонанс? Вы это хотите сказать?

– Именно это я и хотела сказать. Извините, у нас даже одинаковые мысли.

– Вам долго внушали, что крепостные холопы – люди ниже вас по рангу и по всему остальному. Но представьте себе ситуацию, если бы хотя бы часть из них получала такое же образование как Вы и отношение к себе как к Вам – это были бы другие люди.

– Я думала об этом, и я с вами согласна.

После этого они молча шли по заснеженной дороге – это был парк, который примыкал к конюшне. Обойдя круг, они подходили к конюшне. Подойдя к опушке, Татьяна повернулась и сказала:

– Сейчас мы выйдем на открытую местность, нас будет видно из окна.

– Я понимаю, – ответил Александр, – Идти отдельно, я понимаю.

Некоторое время они шли молча, но это молчание было красноречивым, и они рассказали друг о друге много интересного.

– Пожалуй, я шокирована в хорошем смысле слова.

– Вы шокированы тем, что простой крепостной может быть таким?