Чужой ребенок

К реальности, вернее даже к некоему подобию реальности книжка эта ниакаго отношения конечно не имеет... Но читается легко. И пьески, вполне возможно, и по ней также будут ставиться (как ставятся, мол по всей стране много других произведений данного автора -о чем мы узнаем из аннотации).
Да. Так вот возвращаясь к "реальности"... Естественно никто и не требует, чтобы она (эта реальность) всегда и везде наличествовала, - в любом произведении, много же есть жанров (самих по себе), в том числе и смешанных... Но здесь... здесь у нас, если пишущий по ходу всего текста старательно и всегда её вытягивает - диалогами, психологическими событийностями и прочими сценками "похожести", то есть явно хочет репрезентировать всё-таки и максимальную реалистичность (и это интуитивно правильно), то мы (или как минимум я)) категорически конечно же не можем никак согласится, что вообще даже приблизительно "так бывает"... Нет, ну то есть, если бытывое, сексуальные и околосексульные сцены, сами по себе (в своих кусках) вполне даже смешно-реалистичны, то магистральные сюжетные линии - категорически нет... Ну нет у нас (да и не только у нас) таких "олигархов", а главное - нет у нас таких симпатично-трепетных пар, занимающихся доисторическим разбоем (или грабежом, не важно), да и даже если бы и были - на жизнь бы они таким "ремеслом" точно не заработали (тем более, орудуя в центре Москвы)...
И автор сам конечно во многом понимает это...
"-Что мы, дебилы, что ли?
-Похожи местами, - сказала баба Таня"
Во многом, но всё-таки не до конца... Тупизм изначальных событийностей трудно чем-либо "прикрыть" (то есть оправдать, или "перебить")... Но попытаться-то можно...
Вот он и пытается...
И временами вполне неплохо пытается... Так, что в конце концов плюнешь (на все эти несуразности), абстрагируешься и скажешь: ладно, молодец, неплохо, получилось, по-доброму, растопил сердце... Рассыпал как смог... дефицитную нынче вышкирдиновую доброту, и на том спасибо.

— Заметила у Вани разные глаза?
— Ага. Очень красивый мальчик.
— Отличительный знак, как у Дэвида Боуи. Правда, он умер уже.

А вот, кстати, да - не знала, что ахроматизм, как постоянный признак, проявляется уже в младенчестве. Мне казалось, что цвет глаз у очень маленького ребенка может изменится. Но тут доверюсь Родиону Белецкому, наверняка он узнавал об этом из компетентных источников прежде, чем сделать сюжетообразующей деталью своего романа. Хотя прочие персонажи тоже не производят впечатления абсолютно достоверных. Представить себе мужчину москвича, хотя бы даже и очень зрелого, за шестьдесят, но вполне дееспособного,который внезапно, и кажется с единственной целью - осложнить жизнь взрослой дочери, придумывает себе инвалидность - ну никак не могу. В точности как барсеточников или как называются на полицейском сленге грабители, промышляющие вырыванием сумок из рук прохожих? Москва не Эквадор какой-нибудь и в плане уличной преступности город довольно безопасный.

Но давайте не будем придираться, в конце концов, если я своими глазами не видела олигарха, который лично принимает участие в собеседовании на должность помощницы, выбирая при этом наименее компетентную страхолюдинку, хотя бы даже и с самыми добрыми намерениями, а затем пристально курирующего ее деятельность в офисе своего фонда - так, вот, если я не видела, это еще ни о чем не говорит, я никаких олигархов в жизни не видела и вообще думала, что все они где-то в Лондоне. В крайнем случае, бороздят океаны на своих дворцеподобных яхтах.

В "Чужом ребенке" встретятся все перечисленные типы: парочка незадачливых уличных грабителей (скорее "тупой, еще тупее тупого", чем "Бонни и Клайд"), детолюбивый олигарх с разбитым отцовским сердцем, его непокорная дочь с разбитым материнским, его простодушная помощница, мнимо больной пенсионер и его бегемотоподобная пассия. Есть еще пенсионерка, которая сдает парочке преступников комнату, добрейшей души и отчаянной храбрости женщина, очевидно перенесшая лоботомию, потому что жить в одной квартире с мужчиной и женщиной, появления у которых примерно полугодовалого младенца ничто не предвещало, и враз поверить, что дитя ниоткуда их кровиночка - тут нужна какая-то невероятная избирательность когнитивного аппарата.

Что касается повествовательной логики и жизнеподобия, то Станиславский, со своим "Не верю!" здесь давно бы осип, охрип и потерял голос. Поразительно, но из этого пестрого зверинца автору удается собрать недурной балаганчик, который развлечет и повеселит вас, стоит лишь принять за отправную точку определенную меру условности, которая здесь рулит.

Незатейливый трагифарс с основной мыслью "Дети - наше богатство". И нет, смешно мне не было ни разу, но это не значит, что вы не будете смеяться. Наверно у меня иное чувство смешного