***

Через два часа за ними приехали разведчики. Генерал-майор отпустил их отдохнуть до вечера. На 22:00 назначил совещание. До базы доехали быстро. Она находилась в большом лесу. С одной стороны леса проходила дорога, а с другой протекала небольшая речка. Батальон обустраивался, занимаясь маскировкой. Успели установить связь и развернули палатки. Ребята зашли в палатку, разделись догола, взяли мыло и пошли на речку. Тело болело и ныло. Четверо суток таскать на себе двадцать килограммов «Ратника» очень тяжело.

День стоял жаркий. Вода в речке оказалась тёплая, а течение слабое. Они переплыли на другой берег и легли на песке под тёплыми лучами солнца. У Дениса в паху справа виднелся большой свежий шрам, явно от огнестрельного ранения. Лёша спросил:

– Где это тебя так?

– В Польше в тридцать девятом… Друг Курт меня с нейтральной полосы на себе тащил и погиб… А я чуть не сдох, спасибо штабсартцу Брауну: с того света вытащил, заштопал и выходил, брюхо всё равно часто болит, – ответил Денис, помолчал и добавил: – Меня и Курта Железным крестом второго класса наградили, его посмертно. Ему ещё и девятнадцати не исполнилось. Я к его матери в Кёльн ездил, он у неё единственный сын был, она ради него жила. Она всё время на его детскую фотографию смотрела и не плакала, у неё слёз уже не было, просто пустые глаза, понимаешь. Она меня, как будто я – это он, обнимала. А он, спасая меня, погиб…

Лёша вспомнил разговор в лесу после расстрела немецкими лётчиками беженцев, вспомнил своего друга Пауля, представил себе, как молодой немецкий мальчишка Курт вытаскивает тяжело раненного Дениса с поля боя, как Денис умирает в немецком госпитале, а немецкий военный врач пытается спасти ему жизнь. Он вспомнил, как вчера днём хотел наорать на Дениса за то, что тот, рискуя своей жизнью, собирал с дороги раненых, не добитых немецкими лётчиками. И он задал себе вопрос: что же есть добро и что есть зло? Ответа на него не смог найти и пришёл к выводу, что, видимо, чего-то не понимает в жизни и что-то очень важное упустил, а что – не знал.

Они переплыли речку, помылись, вышли на берег, постояли и обсохли. Пошли назад в лагерь и сказали дежурному Олегу Усольцеву, чтобы разбудил их через четыре часа, а ребят отправил в речке помыться. День жаркий, вода тёплая, все четыре дня не мылись. Лёша с Денисом залезли в палатку, упали, да так и уснули голыми на полу.

Олег растолкал их, когда уже начало темнеть. Они быстро оделись в обычную полевую форму, умылись и побрились. Лёша сказал Олегу, что тот остаётся за старшего, пока они будут в штабе, и вдруг подумал, что хотел о чём-то спросить у Олега, ещё когда они приехали. Напряг мозги и вспомнил:

– Слушай, Олег, а что с тем обожжённым и раненым мальчиком-лётчиком, которого мы везли в госпиталь?

– Умер по дороге, не довезли, – грустно ответил Олег.

Они поехали в штаб на совещание. Туда уже прибыли командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Михаил Петрович Кирпонос и один из руководителей операции Сергей Иванович Черновцев в звании генерал-майора, утверждённый ГКО в качестве заместителя командующего Юго-Западным фронтом. Кроме них присутствовали практически все командиры частей связи фронта.

Черновцев всё знал про их тернистый путь от Можайска до Проскурова. Сказал, пожав им руки, что не только руководители операции, но и ставка высоко оценили их грамотные действия и проявленное мужество. Но танки с танкистами он у них забрал в резерв фронта, поблагодарив за смекалку и находчивость.

– Благодарность на хлеб не намажешь, – тихо пробурчал Денис на ухо Лёше.

Задача, которую поставили перед Лёшей и Денисом на совещании, была не просто трудна, а практически невыполнима. В течение двух суток требовалось: разместить, тщательно замаскировать и организовать работу восьми станций РЭБ и двадцати ретрансляторов вдоль линии фронта; смонтировать, подключить и организовать непрерывную работу комплекса связи и управления штаба фронта; обеспечить интерактивную бесперебойную связь всех соединений и частей фронта до батальонного звена, а для этого обучить командный состав работе со средствами связи на уровне пользователей.

Для выполнения задачи Лёшу назначили командиром вновь сформированной части – отдельного специального полка связи Юго-Западного фронта, а Дениса его заместителем. К тому, что у них имелось, им дополнительно передали в подчинение: батальон связи, собранный поротно из остатков разгромленных стрелковых дивизий, две моторизованные инженерные роты из РГК²¹, а также две роты пехоты НКВД. Последние исключительно для целей обеспечения охраны и безопасности.

По Лёшиным подсчётам этого было очень мало, и толк был исключительно от его ребят, остальные же могли только носить ящики, копать ямы и подавать отвёртки. Об этом он всем и заявил. Ему ответили, что приказы не обсуждаются, а выполняются. Для него и так собрали отовсюду всё, что имелось, а на фронте дыры, и их затыкать нечем. Просидели всю ночь и составили подробный план, где и что размещать, а также в какой последовательности. Утром Лёша с Денисом поехали на базу думать, как всё это выполнить.

Первое, что он сделал, приехав на базу, это отправил одно отделение связистов устанавливать систему связи и управления в штаб фронта. Для этого перегрузили необходимое оборудование на один КамАЗ, взяли автомобиль разведчиков и уехали. Дениса на другом автомобиле разведчиков Лёша послал с отделением радиоэлектронного противодействия устанавливать одну станцию, место для которой выбрали в сорока километрах. Сам остался на базе.

Приехали две роты пехоты НКВД на полуторках ГАЗ-ААА. Выставил их на охрану периметра, а своих связистов отправил отдыхать. Сел думать, что рабочее из этого винегрета можно сделать. долго ломал голову и всё же нашёл только один приемлемый вариант – переформировать все роты, чтобы в каждом отделении обязательно был Лёшин профессиональный связист. Назначить того командиром отделения, а всех остальных – ему в помощь.

Лёша связался с командованием и озвучил своё предложение. В штабе подумали и дали добро. Позвал Олега Усольцева, и они вдвоём сели за ноутбуки переформировывать списки. После полудня подъехали две инженерные роты на десяти трёхтонках ЗИС-5.

«Ну слава богу! Хоть машины ещё будут», – обрадовался Лёша.

Затемно подошёл пешком батальон связи с повозками и лошадьми.

«Конюшни ещё тут не хватало!» – выругался он про себя.

Но командир батальона, назначенный к нему начальником штаба, оказался толковым мужиком лет около пятидесяти в звании капитана. Звали его Сергей Петрович, и до войны он работал инженером на Минском радиозаводе имени В. М. Молотова. Лёша попробовал коротко объяснить ему принципы работы нового оборудования, не рассчитывая на понимание. Тот же, на удивление, врубился сразу, потому что, как выяснилось, в 1913 году окончил Высшую техническую школу в Цюрихе, в совершенстве знал немецкий, а в 1939-м проходил стажировку в германии на заводе Siemens. Об этом Сергей Петрович по секрету сообщил Лёше и Олегу, видимо, проникнувшись к ним доверием. Они даже перебросились парой фраз по-немецки. Лёша с Олегом были невероятно рады такому приобретению. Им прислали не балласт, а грамотнейшего инженера, который сможет быстро разобраться в системах связи и управления XXI века.

Сергей Петрович со своей биографией и с учётом того, что ещё и служил в царской армии в Первую мировую войну, чудом избежал репрессий. Его спасли три обстоятельства. То, что его отец был рабочим, а мать крестьянкой. Жена его работала простой швеёй на фабрике, а сам он категорически отказывался продвигаться по службе и трудился простым инженером. Несмотря на это перед самой войной органы под него всё же начали копать, но на третий день войны его призвали в армию, и это опять его спасло. Как понял Лёша, нашёл Сергея Петровича генерал-майор Черновцев и назначил к нему начальником штаба, спрятав того от НКГБ.

Стоящие перед полком задачи и проблемы, которые ему обрисовали, Сергей Петрович понял. Снял фуражку и почесал затылок. Лёша озвучил ему решение о переформировании. Тот согласился, что это единственное верное решение. Уже втроём они сели составлять новые списки подразделений. Ноутбуки вызвали у Сергея Петровича настоящий восторг. Оказалось, что он интересовался этой темой, читал работы Норберта Виннера и во время стажировки в Германии ходил на презентацию вычислителя Z2 Конрада Цузе. Лёша увидел первого в этом мире человека, который понимал суть и принципы работы электронных систем, привезённых ими.

Позвонил Денис и доложил, что станцию привезли на место, установили, замаскировали и включили. Связь пропала у всех – и у немцев, и у наших. Установку вырубили – надо менять частоты у наших старых радиостанций. Лёша смачно выругался и связался с начальством в штабе операции. Там долго молчали и переговаривались. Наконец сказали: к утру придумают, что с этим делать, это оказался уже их ляп. Лёша позвонил Денису и приказал возвращаться на базу. Радиоэлектронщики пусть сидят и ждут распоряжения из Москвы.

Часам к трём ночи вернулся Денис. Лёша ввёл его в курс дела, и они продолжили добивать новые списки состава рот. К рассвету всё закончили. Построили весь личный состав, огласили приказ и начали зачитывать новые списки, сразу же перестраивая. Посмотрели – получилось неплохо. Командир каждого отделения – профессионал. Все командиры из своих, а замы – из приданных подразделений. Алексей приказал всем новым командирам рот, взводов и отделений идти знакомиться с личным составом, переносить вещи и заниматься переустройством. Они с Денисом и Олегом, измученные, отправились спать, оставив смотрящим по базе Сергея Петровича.

Как только зашли в палатку, тут же припёрся лейтенант НКВД. Понёс какую-то ахинею про антисоветскую пропаганду. Заявил, что слышал один разговор. Лёша напомнил ему, что поставил перед ним задачу охранять базу, а не подслушивать. Лейтенант пообещал сообщить куда следует. Алексей обругал его и выгнал. Позвал Олега и попросил собрать всех своих ребят и ещё раз предупредить, чтобы следили за базаром. Формально весь личный состав рот НКВД подчинялся теперь ему, по крайней мере, так было написано в приказе, но в советской системе существовали ещё и неформальные отношения, а в них он пока не разобрался.

Через два часа его разбудил писк будильника в браслете. Лёша растолкал Дениса, и они пошли в штабную палатку формировать колонны. К полудню всё было готово. Заработала интерактивная связь и система управления в штабе фронта, и он приказал ребятам возвращаться на базу. Связались со штабом операции и поинтересовались, как там решили проблему с глушением наших радиостанций. Им ответили, что решение только одно – развертывать новую систему связи, и за это отвечает лично он.

Лёша позвонил начальнику связи фронта, которому теперь непосредственно подчинялся, и доложил, что сегодня вечером колонны отправляются на временные базы.

Все офицеры в штабной палатке сидели уставшие. Денис вышел и принёс с собой три бутылки фирменного французского коньяка.

– Может, выпьем, мужики, грамм по сто? Этих ненормальных в васильковых фуражках вроде поблизости нет, – предложил он офицерам.

Никто не возражал, появились кружки, разлили.

– Ну что, за знакомство! – произнес тост Сергей Петрович.

Выпили и занюхали рукавом.

– Вообще-то такой коньяк закусывают шоколадом, – скривив лицо, заявил лейтенант Артём Меньшиков.

Лёша, ещё когда знакомился с личным составом, узнал, что Артём был представителем золотой молодёжи. Правда, выяснить, как его сюда занесло, не удалось никому. Но были подозрения, что из-за больших долгов, которые тот наделал.

– Слушай, Артём, может, ты свои аристократические привычки засунешь себе в задницу? Вспомни, где ты, кто ты, и помолчи, пожалуйста, – оборвал его Олег.

Артём обиделся, но разговор про коньяк подхватили новенькие, и напряжение как-то сразу спало. Выпили ещё по одной за победу, после чего уже все расслабились.

– Мужики, а пойдёмте купаться, жарко и вода тёплая! – предложил Олег.

– Давайте! Я ещё пару бутылок с собой возьму, – поддержал его Денис.

Все согласились и пошли на речку. На берегу разделись и голышом с гиканьем бросились в воду. Подвыпившие офицеры ныряли, брызгались, громко хохотали на всю округу и плавали наперегонки. Как будто и не было никакой войны, а они отдыхали на нудистском пляже. При этом одним было около тридцати, другим же уже под пятьдесят, однако и те и другие бесились, как дети.

Накупавшись вдоволь, все вышли на берег и собрались вокруг Дениса, который разливал коньяк в кружки. Выпили ещё по одной и трепались, загорая и обсыхая под жарким июльским солнцем. Лёша заметил любопытные взгляды у себя ниже пояса.

«Ну почему всем так интересно смотреть на мой член и мои яйца? Что такого, если они у меня больше, чем у других? У Усольцева тоже член не маленький и в трусы не помещается, а таращатся только на меня!» – с обидой подумал он, отошёл в сторонку и улёгся животом на песчаном берегу, подставив солнцу свой незагоревший зад – привлекательный объект для авиации противника – куда тут же спикировал злой комар и больно укусил. Лёша с силой шлёпнул себя ладонью по ягодице. Появилась вражеская авиация, и этот стервец начал с самого нежного места. К нему подошёл Олег и растянулся на песочке рядом, подставив собственный голый зад комарам.

Когда они вернулись с реки, было уже около девяти часов вечера, и солнце клонилось к закату. Автомобили загрузили, и они стояли готовые к отправке. План состоял в следующем. Первую временную базу им предстояло развернуть под Житомиром, куда с колонной техники и вторым батальоном направлялся Денис. На вторую временную базу в районе Овруча ехал с первым батальоном Лёша. На центральной базе в Проскурове оставались Сергей Петрович и Олег с третьим батальоном. Олег должен был за несколько дней показать Сергею Петровичу в своём ноутбуке всю техническую документацию на оборудование и приборы, а тот – её изучить, чтобы в дальнейшем работать самостоятельно.

Лёша собрал всех командиров в штабной палатке. Ещё раз проговорили основные детали операции, схемы маршрутов, порядок взаимодействия и что делать в экстренных ситуациях. Закончив совещание, он приказал выезжать. Все пошли по машинам. Они с Денисом пожали руки Сергею Петровичу и Олегу.

До Житомира планировали двигаться одной колонной. Ехать им предстояло той же дорогой, которой они два дня назад пробивались к Проскурову. За это время дорога стала ещё опаснее. Впереди опять пустили разведчиков на двух «Тиграх», а за ними тяжёлую БМП. Далее следовали два взвода пехоты НКВД на четырёх ЗИС-5. В случае встречи с противником они должны были спешиться и, в тесном взаимодействии с БМП, прикрывать отход колонны. Правда, Лёша с Денисом очень сомневались в том, что те смогут это сделать. Они понимали, что в связи с реорганизацией вверенные им подразделения вообще потеряли боеспособность. Ни о какой боевой слаженности теперь не могло быть и речи. Им бы сейчас очень сильно пригодились танки, но Черновцев их отобрал.

Основную колонну составляли 12 КамАЗов с прицепами и 16 полуторок, в которых ехал личный состав и везли оборудование, шесть КамАЗов со станциями РЭБ, два КамАЗа-заправщика и один заправщик БЗ-35 на базе ЗИС-6. Колонну замыкали четыре ЗИС-5 с двумя взводами пехоты НКВД.

Двигались медленно, со скоростью 50 километров в час. Их сильно задерживали автомобили ЗИС и полуторки, которые быстрее ездить не умели. Всю дорогу до Житомира слева гремел фронт, а небо на западе озарялось вспышками выстрелов артиллерийских орудий и осветительных ракет. На базу под Житомиром приехали в половине второго ночи. Там уже располагались оборудованные и замаскированные позиции зенитной пулемётной роты. Денис с Артёмом быстро загнали в лес шесть КамАЗов с прицепами, восемь полуторок, КамАЗ-заправщик, три станции РЭБ и четыре ЗИС-5 с двумя взводами пехоты НКВД, после чего начали оборудовать лагерь.