Отзывы на книги автора «Платон»

Анализ
Федон:Матрица тела, которая мешает познать благо во всём его проявлении и в полноценности.

Одно уравновешивает другое и появляется от чего-то, ибо чтобы появится! живое должно иметь свою сущность из которой она рождается, происходит, свой план рождения. Живое возникает из мёртвого - из идеи.

А сама идея движема своим существом. То есть она имеет план жизни и поэтому, когда человек припоминает по Сократу, он отвечает согласно плану своей сущности - он вспоминает как быть собой. Идея как бы сама является механизмом, который запечетляется в живом человеке, а человек своим бытием отражает её идеальность

Незримые категории и зримое воплощение. Идеи чего-либо не подвержены изменениям, ибо являются абсолютом-мерой оценки для движемого и изминяемого, что оценивает себя с идеалом.

Лира
Изменяющийся предмет в виде инструмента имеет гармонию, которая разрушается при разрушении инструмента, но дело в том, что гармония не разрушается сама собой и нет вообще никакого способа её разрушить - она неразрушима и не составима, она просто есть.
Далее Сократ заявляет, что душа не может быть гармонией, ибо душе присущи свойства как положительные, так и отрицательные, гармонии же не присущи перепады, ибо любой отход от баланса уже порождает дисгармонию
Также гармония создаётся составными частями, то есть непостоянное тело создаёт себе не составную душу, а это нелепица. Составное не может управлять несоставным и проецировать ему план, ибо составное планом не владеет, не владеет оно и знанием, т.е планом и поэтому близко к безрассудствам и можно сказать слепо. Несоставная часть в виде души владеет, если соглашаться с нашей парадигмой мысли-знанием

Что же получается? Ведь мы убеждаемся, что она действует как раз наоборот властвует над всем тем, из

чего, как уверяют, она состоит, противится ему чуть ли не во всем и в течение всей жизни всеми средствами подчиняет своей власти и то сурово и больно наказывает, заставляя исполнять предписания врача или учителя гимнастики, то обнаруживает некоторую снисходительность, то грозит, то увещевает,обращаяськ страстям, гневным порывам и страхам словно бы со стороны. Это несколько напоминает те

стихи Гомера, где он говорит об Одиссее:В грудь он ударил себя и сказал раздраженному сердцу: Сердце, смирись, ты гнуснейшее вытерпеть силу имело...

Разве, по-твоему, у него сложились бы такие стихи, если бы он думал, что душа— это гармония, что ею руководят состояния тела, а не наоборот— что она сама руководит и властвуети что она гораздо божественнее любой гармонии?

Как тебе кажется? — Клянусь Зевсом, Сократ, мне кажется, что ты прав!

— Тогда, дорогой мой, нам никак не годится утвер-ждать, будто душа— своего рода гармония: так мы, пожалуй, разойдемся и с божественным Гомером, и с самими собою. — Верно,—подтвердил Кебет.

Ткач (душа) и плащ (тело). Ткач соткал себе много плащей при жизни и все их износил, но умер, также и умирают его плащи - оба этих предмета не долговечны
Ответ : есть категории сравнения с которых идёт сравнение уже живых предметов. Мы берём за основу идеал и примеряем сравниваемые вещи к нему, посредством него проводим анализ.

К такой вещи, утверждаем мы, никогда не приблизится идея, противоположная той форме, которая эту вещь

создает.

Ответ :Получается, если сравнивать две вещи противоположные по свойствам и качествам по отношению к друг другу, очевидно, то что в моменте сравнения одна из вещей не может быть равной самой себе и оставаться той же самой, если в её мир приходит другая вещь. Если так происходит, то одна из вещей уничтожается, не принимая своей противоположности в виде вещи сравниваемой с ней.
Далее Сократ добавляет, что если изменить слово "уничтожается" на слово "убегает", то тогда сравниваемые понятия уже не уничтожаются, а просто отходят
Можно сказать, что вне сравнения каждый предмет существует в вечной изоляции, ибо уже обладает качеством, которое бесконечно присуще ему, т.е  число "2" вне сравнения всегда будет оставаться чётным, также снег без элемента сравнения будет всегда холодным, а огонь горячим. Приближение противоположностей отрицает их бытие в изоляции.

Хороший образец для изучения сократического диалога.

Началось с того, что юный Гиппократ поднял спозаранку друга Сократа вестью о прибытии в Афины знаменитости эллинского мира Протагора и вознамерился немедленно собирать деньги и поступить к софисту в ученики. Сократ охладил пыл парня и взялся сопровождать его в дом, где остановился Протагор. Там уже собралось человек 20-25 афинян и чужеземцев.

Сократ, маскируя свою подлинную цель комплиментами и расшаркиваниями, загоняет софиста Протагора в тупик вопросами о сущности добродетели, о соотношении частных случаев с понятием блага вообще, о возможности научиться добродетели.

Платон - "Федр, или О любви" -(из третьей тетралогии).

Как говорит Федр: "Речи твоей я уже давно удивляюсь – насколько красивее она у тебя вышла."

Действительно! Всё так пркрасно изложено Платоном из уст великого Сократа, что перечитывала некоторые места несколько раз, чтобы вникать глубину мыслей и наслаждаться поэзией речи.

"Подлинного искусства речи, сказал лаконец, нельзя достичь без познания истины, да и никогда это не станет возможным."

Платон размышляет на тему удовольствия и наслаждения, отстаивая точку зрения, что безрассудное удовольствие не может быть благом. И тут с ним не поспоришь.
В отличие от других диалогов на эту тему, написано сжато и ёмко, как-то не "по-платоновски". Видимо, текст не дописан или полностью не сохранился...

Критон - это диалог Платона, который сохранил всю любовь автора к Сократу, сохраняя и записывая его мысли, уже в форме диалога между самим Сократом и его другом - Критоном. Как я уже писал в рецензии к "Апологии к Сократу", древнегреческая традиция письма, особенно диалоги Платона - это уникальный вид искусства, который всё же владеет тем эффектом, ради чего Платон и выбрал именно этот стиль. Диалоги не консервируют мысли в длинные, скучные академические строки. Они вдыхают в них жизнь, позволяя сознанию переноситься в описанную ситуацию, и позволяя принимать речь не как бездушный текст, а как настоящее общение между двумя людьми. И да, может стиль и манер, в котором диалог написан, уже не воспринимается как нечто реальное и нормальное современными читателями, живость самого текста неоспорима.
По крайней мере, читая этот диалог, я невольно представил себе затемненную комнатушку, где-то вблизи Афинского акрополя, на фоне слышал звуки женщин, болтающих о чем-то после похода в центральную агору, и также ощутил тяжелую ситуацию Сократа - завтра его должны казнить.
Он сидит на низкой кровати, обтянутый белесым хитоном, почесывая курчавую бороду, а напротив, прямо у входа стоит Критон - молодой мальчик, с длинными у затылка волосами.
Мудрость и юношеская смелость. Именно такими выступает Сократ и Критон.

По сюжету, Критон взывает к сердцу мудреца, пытаясь отговорить его от принятия казни. Он давит на больное, вспоминая детей Сократа, говорит о людях, которые будут косо смотреть на тех немногих из друзей старика, которые пожалели деньги, чтобы выкупить его, но Сократ был твёрд и уверен в своих словах.

В своей горячей диалектике он объясняет, что есть справедливые и несправедливые решения. Огласил, что справедливые приносят добро, а несправедливые - зло. А значит справедливые решения оглашают добрые люди, а несправедливые - злые. И тут Сократ намекает на очень важную мысль. Справедливые решения не противоречат Закону и Государству, а значит человек, оглашающий это решение - должен быть достаточно умным, чтобы его решение не приносило зло никому. Потому, тут рождается прочная связь между разумом и добром.
Конечно, сейчас эта связь кажется абсурдной. Разве у нас, в нашем прогрессивном мире нет злых гениев, и прочих гигантов-монополистов, что в своих умственных высотах осыпают весь мир пакостями ради личного счастья? Верно. Но может быть Сократ и не ошибался.

Я считаю, что его разум - это мудрость, а не количество заученных математических теорем. А мудрость - это умение управлять своей мыслю настолько тонко, чтобы понять простой факт - зло может дать временный материальный доход, но он никогда и ни за что не даст покой такому человеку. Мудрость так или иначе приводит человека к осознанию конечности материального, и того, что индивидуальное счастье так или иначе зависит от счастья других людей. Потому, чтобы и другие были счастливы - создаются законы, чтить которые нужно исходя из принципов морали. Потому, мудрый человек - человек моральный (а за Кьеркегором еще и религиозный). И тот, кто знает влияние каждого решения на свое счастье, и счастье других; тот, кто знает, что получая легкое утешение, человек продолжает желать легкого утешения, продолжая творить зло, тем самым посягая на счастье других; тот, кто знает, что совершая добро, жертвуя собой для счастья других он тем самым улучшает условия для обретения собственного счастья, тот не будет творить зло.

И уж так вышло, что добро - это всегда более тяжелый путь. И как бы мне не хотелось отвлекаться от Сократа, могу привести в пример Звёздные войны, с их гениальной концепцией добра и зла. Джедаи, как источник добра, переполнены законами, которые иногда ошибаются, но чтить которые нужно ради общего блага. И это труднее "пути силы" ситхов.

Сократ показывает Критону, что нужно делать справедливые действия, и не нужно - несправедливые. Даже тогда, когда по отношению к человеку мудрому совершают несправедливое действие. И тут он подводит юного Критона к следующей важной идеи, ставшей прародительницей античной социальной философии (но не факт). Создавая антропоморфные образы Закона и Государства, Сократ показывает, что они, не смотря на всю несовершенность - заботятся о людях. Благодаря им рождаются люди, они обучаются и имеют возможность жить счастливо. То есть, Законы и Государство созданы для людей, но они находятся выше от людей. То есть, последнее слово всегда за ними. И когда Сократ был на суде, у него был справедливый выбор: убедить судей в своей правоте, или же покориться закону, требующему смерть нарушителя. Сократ проиграл из-за несправедливости, но у него все равно осталась возможность сделать свой выбор.
Он говорит, что если нарушит закон, то тем самым уничтожит его, а также и себя.

При нарушении закона, Сократ станет изгоем в других городах. Люди будут относиться к нему с подозрением, видя в нём угрозу их государственному благу. К тому же, он может стать примером того, что законы МОЖНО нарушать, и что это может спасти человека от таких страшных наказаний как смертная казнь. Сократ видит прямую угрозу Государству от нарушения Законов, а в этом - прямую угрозу человеку. Уже тогда он намекает на то, что человек не сможет жить вне государства, потому что только оно гарантирует жизнь человеку.

К тому же, нарушая закон, Сократ потерял бы то, ради чего и боролся на эшафоте смертника - за достойную смерть. Принимая решение судей, он показал бы всему миру, что слова ничего не стоят, нарушая свое принятие.

Итого: Сократ отказывается от побега, потому что ставит на первый план Законы и Государство, а также волнуется о своём, индивидуальном. То есть, Сократ говорит то, о чем даже сегодня вещают лидеры перед людьми - достойная жизнь, ради которой не страшно и умереть. И может сейчас эти слова используют не всегда по назначению, Сократ сделал то же, что и во время своей речи перед судьями - дал четкое описание человека. Он продемонстрировал звериное желание получить много, и потратить мало. Получить много денег, обманывая слепого торговца; получить хорошую должность, подкупив политика; получить автомобиль, чтобы не ходить пешком.
Но проблема в том, что легкие пути - это такие, при достижении которых человек не получает ценного жизненного опыта. И хоть Сократ этого не говорил, но даже по его жизни можно узнать: чем тяжелее жизнь, тем больше усилий должен приложить человек, чтобы побороть эти тяжести, а значит - тем мудрее он должен быть.

Вот почему Сократ - это пророк-пересмешник, который показал сущность людей, но который не научил этих самых людей меняться. Подобно Гоголевскому ревизору он высмеял всё человечество, желая продемонстрировать ему его же низость, но человечество ограничилось лишь тем, что разодрало пророка на цитаты. Ведь легче казаться мудрым, цитируя мудрых, чем быть мудрым - действуя мудро.

С уважением,
GSB

Общий смысл диалога можно выразить посредством такого диалога:

- Беги, Сократ!
- Я афинянин, Афинский суд приговорил меня к смерти, я должен умереть.
- Тебя приговорили несправедливо!
- Я афинянин, Афинский суд приговорил меня к смерти, я должен умереть.
- Стольких твоих друзей огорчит твоя смерть!
- Я афинянин, Афинский суд приговорил меня к смерти, я должен умереть.

Побочное рассуждение, в котором говорится все о том же самом

Дальше...

Поначалу мне показалось, что позиция, выражаемая Сократом в «Критоне» довольно явным образом противоречит его же позиции, излагаемой в «Апологии Сократа». Там, как вы помните, он крайне скептично отзывается о возможности заниматься общественной деятельностью (читай – политикой) и при этом остаться честным, справедливым человеком. Да куда там «скептично», Сократ вполне определенно говорит, что:

И вы на меня не сердитесь, если я вам скажу правду: нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться вам или какому-нибудь другому большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве. Нет, кто в самом деле ратует за справедливость, тот, если ему и суждено уцелеть на малое время, должен оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще не должен.

Отсюда я делал естественный вывод, что Сократ невысоко ставит справедливость, как она выражена в политике, и противопоставляет ей подлинную Справедливость. Но в «Критоне» мы видим вроде бы другое; аргументация Сократа, в его нежелании уклоняться от исполнения вынесенного смертного приговора, целиком основана на необходимости безоговорочного исполнения как законов, так и вынесенных судебных решений:

Сократ. Чуть только собрались бы мы отсюда удрать – или как бы это там ни называлось, – вдруг пришли бы Законы и Государство, стали бы и спросили: "Скажи-ка, Сократ, что это ты задумал делать? Не замыслил ли ты этим своим поступком, который собираешься совершить, погубить нас, Законы, и все Государство, насколько это от тебя зависит? Или, по-твоему, еще может стоять целым и невредимым то государство, в котором судебные приговоры не имеют никакой силы, но по воле частных лиц становятся недействительными и отменяются?" Что скажем мы на эти и на подобные вопросы, Критон? Ведь всякий – не только оратор – может многое сказать в защиту этого попранного закона, который требует, чтобы судебные решения сохраняли свою силу. Или, может быть, мы скажем им: "Государство поступило с нами несправедливо и неправильно решило дело"? Так мы, что ли, скажем?
Критон. Именно так, клянусь Зевсом, Сократ!
Сократ. А что сказали бы Законы? "Разве мы с тобой, Сократ, уславливались и об этом, или только о том, чтобы выполнять судебные решения, вынесенные Государством?" И если бы мы удивились их словам, то, вероятно, они сказали бы: "Не удивляйся нашим словам, Сократ, но отвечай, – ведь у тебя и так вошло в привычку прибегать к вопросам и ответам. Скажи же, в чем провинились перед тобой и мы и Государство, за что ты собираешься погубить нас? Прежде всего не мы ли породили тебя? И разве не благодаря нам взял в жены твою мать отец твой и произвел тебя на свет? Укажи, порицаешь ли ты за что-нибудь тех из нас, которые относятся к браку?" "Нет, не порицаю", – сказал бы я на это. "А те, которые относятся к воспитанию ребенка и к его образованию? Ведь ты и сам был воспитан согласно им! Разве нехорошо распорядились те из нас, Законов, которые этим управляют, что предписывали твоему отцу, чтобы в твое воспитание входили музыка и гимнастика?" "Хорошо", – сказал бы я. "Так. А раз ты родился, взращен и воспитан, можешь ли ты отрицать, что ты наше порождение и наш невольник, – и ты и твои предки? Если же это так, неужели ты считаешь, что твои права и наши права равны? И что бы мы ни намерены были с тобою сделать, неужели ты считаешь себя вправе противодействовать этому?

Теперь нам ясно, что Сократ не считает себя в праве противодействовать государству. При этом также становится ясно, что его позиция со времени «Апологии Сократа» не претерпела никаких существенных изменений. Собственно, есть три уровня понимания Справедливости: первый – Справедливость сама по себе, второй – Справедливость, выраженная в законах (общественные представления о справедливости), третий – справедливость, как она осуществляется на практике (например, конкретные судебные решения). Что касается первого и второго уровней, то для Сократа эти две Справедливости приблизительно совпадают, фактически он всегда ставит равенство между Справедливостью и Законами (что, конечно, мягко выражаясь, не всегда вполне справедливо, но это отдельный разговор). Что же касается практического исполнения законов, то тут Сократ смотрит на вещи вполне реалистично и легко допускает возможность злоупотреблений, более того, как уже было показано, он считает такие злоупотребления чем-то неотъемлемым в общественной деятельности. Он словно бы говорит: «Законы справедливы, но чтобы Законы справедливо исполнялись – так не бывает». И вот далее начинает действовать логика, выраженная в «Критоне», которую, думаю, можно выразить одной фразой – Родину принимают такой, какая она есть, со всеми присущими ей как достоинствами, так и недостатками. Он опять-таки словно бы говорит: «Если я считаю Афины своей Родиной, а афинский суд приговаривает меня к смерти, то я обязан подчиниться этому решению, и при этом совершенно неважно, считаю я такое решение справедливым или не считаю. На суде я обязан защищаться, и доказывать свою правоту, но после того, как решение суда вынесено – на этом все заканчивается и остается только это решение исполнять. В противном случае я не афинянин». Сократ же является словно бы воплощением афинянина, потому он не просто подчиняется, но и обосновывает это подчинение. Да, некоторые афиняне могут выставлять себя какими угодно глупцами; да, в государственных делах всегда много беззакония, но Афины - вне критики. Таким образом, выбор смерти становится для Сократа высшей формой проявления любви к Родине.

P.S. Сейчас мы бы, пожалуй, сказали, что Сократу стоило бы различать Афины как свою Родину, и Афины как государство. Но я бы сказал, что Сократ рассматривает Афины как некий общий порядок вещей, который он считает безусловно справедливым, и как некое лучшее на Земле место для жизни:

У нас, Сократ, есть много доказательств, что тебе нравились и мы (Законы), и наше Государство, потому что не обосновался бы ты в нем крепче всех афинян, если бы оно не нравилось тебе так крепко. Ты никогда не выезжал из нашего города ради празднеств, где бы их ни праздновали, – разве что однажды на Истм, да еще на войну; ты никогда не путешествовал, как другие люди, и не нападала на тебя охота увидеть другой город с другими законами. С тебя было довольно нас и нашего города – вот до чего предпочитал ты нас и соглашался жить под нашим управлением; да и детьми обзавелся ты в нашем городе потому, что он тебе нравится.

И это очень важный момент. Дело не только в законах, в конце концов нет такого закона, чтобы Сократ занимался философией. Но ведь и как философ Сократ мог состояться только в Афинах, и, если уж здесь, в Афинах, может родиться и окрепнуть философ такого масштаба, наверное, это такое место, где стоит принять и смертный приговор. Лучшее место для жизни – не самое худшее место и для смерти.

"Все же, мне думается, я объясняю Гомера лучше всех, так что ни Метродор Лампсакский, ни Стесимброт Фасосский, ни Главкон, ни другой кто из живших когда-либо не был в состоянии высказать о Гомере так много верных мыслей, как я". -(Ион).

Ион, не огорчайся, тщеславие, гордыня, непомерное самомнение... от этих людских болезней-пороков до сих пор и мы не смогли вылечиться. Они прочно заселись в нашу психику и заставляют нас чувствовать себя хозяевами жизни. Но, Ион, твой гениальный искатель истины, освободив нас от сложной паутины вопросов, направил и тебя и меня на верную дорогу и научил разницу между "я знаю" и "я обожаю". Из этого вытекает, что недостаточное знание не даёт нам морального права расставить вещи по полкам так: "хорошо" и "плохо". Вот, что говорит обо всём этом Феномен мудрости:

"Тот, кто не отличит говорящего плохо, не отличит, ясное дело, и говорящего хорошо".

"Ведь то, что ты говоришь о Гомере, все это не от уменья и знания, а от божественного определения одержимости", это "божественная сила, которая тобою движет".

И наконец: "Ты – божественный, а не искусный хвалитель Гомера".

"Критон" - текст, который нужно читать после "Апологии Сократа". Великая и тщетная защита философа, как известно, не убедила афинян. Суд заканчился смертным приговором. И в этих условиях начинается любопытнейший диалог Сократа, в котором он оправдывает уже не себя, а народ, который волен его казнить.
Речь прежде всего идёт о достоинстве. Достойно принять справедливую смерть. Справедлива она не потому, что Сократ виновен, а потому что приговор вынесен по закону. "Недостойно пользоваться законом, когда он удобен и бежать от него, когда он наказывает тебя" - убежден Сократ. В этом его мужество и самоуничижение перед тем, что больше него - "закон," "справедливость", "благо".

Как бы ни парадоксально это звучало, но у меня создалось полное впечатление, что мы живем в ДЕМОКРАТИЧЕСКОМ государстве, но по Платону. А для него это был далеко не комплимент...
И еще одна мысль, которая меня поразила: человек честный и умный никогда не пойдет управлять государством, потому что он прекрасно понимает, что не найдет людей, способных поддержать его в благих начинаниях, так чтобы воплотить эти начинания и самому уберечься

Мы, быдлярское гуманитарьё, все дружно любим Аристотеля и также дружно не переносим Платона. Сухарь.