Снегу, правда лежало немного, сантиметра три, но все равно снег, да и было холодно.

– Что-то здесь не то, – сказал Колька.

– Да, ты, однако прав, – это уже похоже на радиацию, только в радиоактивной зоне растут такие большие растения, особенно лопухи, – сказал я.

– Вот только радиации нам ещё не хватает, – сказал Васька.

Не найдя больше ничего интересного, мы направились к арке. Сейчас я ее хорошо разглядел, арка больше походила на дверь. Я такие двери видел на больших самолетах, но эта дверь открывалась, как в большом лифте и состояла она из двух половин, которые раздвигались в разные стороны, уходя в стену металлического корпуса. Я принялся рассматривать коридор, а Васька с Колькой отошли от меня метров на сорок, о чем-то споря. Внимательно изучив вход в коридор, я понял, что коридор находится в огромном металлическом теле, которое от удара ушло под углом в землю, т.е. погрузилось в мерзлоту и погружаться оно начало, видимо, уже давно. А падало это огромное тело видимо с большой высоты и по наклонной траектории, потому что в землю оно вошло уже под углом.

– Иванович, подойди к нам, – крикнул Васька.

Я направился к ним, с трудом пробираясь через густой подсад.

– Иванович, обрати внимание на то, что здесь растет только сосновый подсад, который не выше девяти метров в высоту. А самое главное на поляне нет ни одной валёжины и ни одного пня, а дальше метров через триста по кругу стоит стена леса, но круг то идеально круглый.

– Чтобы это значило? – спросил он.

– Не знаю Вася, – честно признался я, – надо бы разобраться с этим делом, чтобы не попасть в неприятности, я имею в виду радиацию.

– По-моему, эта круглая поляна больше похожа на радиоактивную зону.

– Но какую-то странную, не нашу зону, с какой-то особенной радиацией, но это только моё предположение, – сказал я.

Мы прошли по подсаду еще метров пятьдесят. Вдруг, Колька увидел в стороне круг растаявшего снега. Мы подошли ближе к кругу. В кругу лежал пепел от сгоревшего дерева. Создалось такое впечатление, что дерево загорелось с вершины дерева и горело до самых корней.

– Странно, даже корней не осталось, – сказал Васька, поковыряв в земле палкой.

– И температура была большая, даже углей нет, остался только один пепел.

– Удивительно, – сказал Васька, – а подсад то сырой, – это какую нужно иметь температуру, что бы сырое дерево сгорело до пепла вместе с корнями.

– Или, скорее всего какую-то особенную радиацию, – сказал я.

– Вот это больше похоже на правду, – сказал Васька.

Васька повернулся лицом в ту сторону, откуда мы только что пришли, что-то прикидывая.

– А тебе не кажется Иванович, что вчерашнее серебристое облако светилось именно здесь?

– Может быть, – я прикинул расстояние, – да, похоже, что здесь.

– Это что же получается, подсад вырастает до десяти метров в высоту и сгорает от какой-то неизвестной нам энергии, связанной с этим облаком, поэтому здесь не растут большие деревья.

– Видимо, так, – сказал я. – И чем же это пахнет? А пахнет это, Вася, радиацией и, причём какой-то особенной, не знакомой нам.

Мы обошли небольшой круг по подсаду.

– Ты посмотри, ни одного следа, даже мышь не бегает, такое впечатление, как будто здесь мёртвая зона, – сказал Колька.

– А где собаки-то, – спросил Васька, покрутив головой в разные стороны.

Колька посмотрел в сторону леса.

– Однако там остались, на краю леса, они что-то чуют, поэтому и не идут сюда.

– Ладно, мужики, идем к арке, – сказал я, – собаки никуда не денутся, сюда они уже не сунутся, а будут ждать нас на краю леса.

Васька заглянул в коридор.

– Что-то у меня пропало желание спускаться туда.

– Ну, ты даёшь, а для чего же мы тогда сюда пришли, – сказал Колька.

– Вчера ты был храбрый, даже в ночь собирался идти сюда, а сегодня у тебя вдруг с чего-то пропало желание спускаться туда.

– А, вдруг, это тот коридор, о котором рассказывал мне отец, мы можем оттуда и не вернуться.

– Ну и что, чему быть того не миновать, – сказал Колька.

– А может, всё-таки рискнём, столько пройти и не посмотреть, что там внизу, потом жалеть будем, – сказал я.

Я был даже рад, что тащился сюда не напрасно, ведь кроме котлов и поляны мы нашли ещё и металлический коридор, глубоко уходивший в землю, а это уже что-то интересное.

– О, другом бы не пожалеть, – проворчал Васька, – кто его знает что там нас внизу ожидает.

– Ну что ж, придётся рискнуть, – после долгого молчания сказал Васька, и жестом руки пропустил меня вперёд.

Я, долго не раздумывая о возможных неожиданных последствиях, первым шагнул в коридор. Колька шел следом за мной, последним шел Васька. Из вещей мы взяли только фонари, остальное в рюкзаках оставили на входе. Правда, Васька повесил на плечо карабин. «Возьму на всякий случай, мало ли что, а может быть и кто.

– А вдруг там медведь живёт, – сказал он. Идя сзади меня, Васька светил фонарём во все стороны, но больше всего на стены, изредка останавливаясь и что-то разглядывая на них.

– Странно, – вдруг произнес он.

Я остановился.

– Что ты там увидел? – спросил я.

– Иди-ка сюда, Иванович, посмотри сюда.

И он посветил на правую стену. На стене виднелись какие-то знаки, и что удивительно, среди них были знаки, похожие на наши цифры. Единица, тройка, пятерка.

– А может, это их знаки так похожи на наши цифры, – сказал я.

– Да нет, вот смотри внизу, здесь тоже такие же знаки!

И он посветил фонарём вниз. Внизу на стене были написаны знаки похожие на нашу семерку и девятку.

– Это точно их цифры, но только они почему-то сильно похожи на наши цифры, – сказал он.

– Странно, наверное, цифры везде одинаковые, – сказал Колька, разглядывая противоположную стену коридора, на которой тоже были написаны какие-то знаки.

– Ладно, идем дальше, потом на обратном пути разберемся, – сказал я.

Мы прошли по коридору уже метров пятнадцать, с правой стороны коридора показалась полуоткрытая восьмиугольная дверь, состоящая из двух половин, которые раздвигаясь в разные стороны, уходили в стену. Я посветил фонарем за дверь. За дверью находилась большая комната, она была пуста, только в дальнем конце комнаты что-то лежало, поблескивая в свете наших фонарей. Мы протиснулись в полуоткрытую дверь, которая видимо от удара корабля о землю, заклинила. На полу комнаты сидел, опираясь спиной о стену, человек. Да-да, человек, вернее то, что от него осталось. На нем был надет металлический костюм, который блестел в лучах фонарей, а рядом с ним лежал прозрачный скафандр. Из костюма выглядывала голова, она походила на голову мумии, от времени она высохла и почернела. Но, судя по глазницам и форме носа, это был человек, похожий на нас. Колька приподнял ногу мумии

– Ты посмотри? – удивился он, – похоже на металл, но очень уж лёгкий.

Васька приподнял с пола полуобгоревший берестяной факел.

– А это то, откуда здесь взялось?

– Наверное, охотники бросили, у них же в то время ещё не было фонарей, – сказал Колька.

– Точно, а я и не подумал, – сказал Васька, бросив факел на пол.

И Васька вдруг поежился как от озноба, передёрнув при этом плечами. В двух метрах от него находилась кабина, похожая на лифт, двери в нее были открыты. Вокруг шахты лифта вниз уходила винтовая лестница. Васька посмотрел вниз и даже бросил туда коробок спичек, но звука падения коробка мы почему-то не услышали, хотя и прислушивались к нему.

– Глубоко, однако, да и темно внизу, – сказал он.

– Там что, еще один этаж, давай-ка, Иванович, посмотрим, что там внизу, – сказал он.

И мы начали осторожно спускаться по винтовой лестнице вниз в темноту, я шёл первым, держась рукой за стену и осторожно наступая на ступени лестницы, чтобы не поскользнутся и не загреметь вниз. Тремя фонарями мы высвечивали себе дорогу. Я прислушался к нашим шагам и обратил внимание на то, что сапоги по ступеням лестницы не стучали, хотя ступени были металлическими, создавалось такое впечатление, что мы идём по мягкому ковру. Пройдя ступеней сорок вниз, мы оказались на лестничной площадке, от которой в обе стороны уходил коридор. Коридор был настолько длинным в обе стороны, что луча света не хватало, чтобы упереться в конец коридора.

– Вот это коридор, – сказал Колька.

– Представляю, какая длина самого корабля, – сказал Васька.

– Да, ты прав метров триста будет не меньше, если не больше, – сказал Колька, – если такой длины коридор.

Недалеко от площадки лестницы, прямо в коридоре лежало несколько человек, но на их головах были надеты скафандры. А вот лиц через стекло скафандров не было видно, потому что стёкла скафандра были зеркальными. Винтовая лестница, которая находилась в прозрачной трубе, уходила дальше вниз в темноту. Мы в нерешительности потоптались на площадке не решаясь спускаться вниз.

– Интересно ведь посмотреть, что же там внизу, – нарушил молчание Васька.

– А если вот так же, как они останемся лежать здесь, тогда что, – сказал Колька.

– А тогда нам будет уже всё равно, – сказал Васька и рассмеялся.

– Ты же сам сказал, чему быть того не миновать.

Колька хотел что-то возразить, но махнул рукой и отвернулся от Васьки.

Я посмотрел вниз в темноту.

– Ладно, мужики, не будем спорить, – сказал я, – давайте еще немного спустимся вниз, а там видно будет.

– Где-то же эта лестница заканчивается, – сказал я.

Мне самому очень хотелось посмотреть, что же там внизу в конце этой лестницы. У меня вдруг появилось предчувствие, что больше такой возможности у нас никогда не будет и нужно посмотреть всё сейчас, хотя если честно, то было даже немного страшновато спускаться туда в темноту, в неизвестность. Мы спустились ниже площадки ещё ступеней на двадцать, но дальше спускаться мы почему-то побоялись. Какое-то гнетущее состояние и жуткая тишина насторожила нас, внизу под нами было темно и тихо, но снизу почему-то поднимался теплый воздух. Нам даже жарко стало, так как на нас были надеты тёплые меховые куртки. Тремя фонарями мы посветили вниз. И вдруг, внизу все помещение осветилось голубым светом. Под нами находился большой круглый зал. В корпусе корабля, а то, что это был инопланетный корабль, мы уже ни сколько не сомневались, виднелась круглая дыра, метров тридцать в диаметре. Она была наполовину закрыта раздвижными пластинами. Сравнить их можно было разве что со шторкой в плёночном фотоаппарате. В оставшемся, не закрытом до конца круге, диаметром в десять метров, просматривался болотный грунт. По краю большого круга проходила труба диаметром около одного метра. Она шла по краю круга, образовав кольцо, похожее на бублик и, которое находилось на высоте полуметра от днища корабля. По внутренней части трубы проходила прозрачная полоса, которая была направлена под углом в 45 градусов вверх. Внутри первого кольца находилось второе кольцо, соединенное с первым кольцом мощными распорками, но к самому кольцу они были присоединены шарнирно. Видимо, кольцо в них поворачивалось и опускалось вниз. Внутри второго кольца находилось еще одно кольцо, диаметром около пяти метров. Но и третье кольцо было соединено со вторым кольцом такими же распорками и тоже поворачивалось вниз и, судя по распоркам, выходило за пределы корпуса корабля. Расстояние между кольцами было разделено на шесть секторов. В каждом секторе находилось по одной двухметровой вогнуто-выпуклой линзе. А на двух первых от края кольцах, через равное расстояние друг от друга располагались катушки или что-то на них похожее.

Я неплохо разбирался в радиотехнике, поэтому сразу же понял, что это были высоковольтные катушки, с помощью которых и создавалось сверхвысокочастотное поле. К тому же было видно, что по полу к каждой катушке подходил высоковольтный кабель. И с верхней площадки лестницы, я обратил внимание на то, что расстояние между катушками было около метра. А соединены они между собой были не только последовательно, но и попарно параллельно, а определил я это по коммутации катушек. С площадки, на которой мы стояли, катушки были хорошо видны, поэтому я посчитал их.

На самом большом кольце я насчитал сорок восемь катушек, а на втором среднем кольце находилось тридцать две катушки. Посчитав катушки, я вдруг подумал, что в этом есть какая-то закономерность, потому что эти числа были чётными и делились на 16. Одна из пластин, видимо, при ударе корабля о землю, была загнута вверх и своим острым углом проткнула первую от края круга трубу. Из трубы на пол выбежала светящаяся серебристо-белым цветом масса, похожая на ртуть. Я понял, что эта серебристая масса чем-то похожа на ртуть, потому что она разбежалась по днищу корабля отдельными каплями, а если выразится ещё точнее, то она разбежалась большими круглыми шариками такими же, какими разбегается пролитая на пол ртуть.

За большой трубой по кругу находился чёрный защитный экран, который был высотой не менее двух метров. За экраном, на равном расстоянии друг от друга были расположены шесть мощных арок, они были похожи на римский Колизей, только в миниатюре и в один этаж. На верхней части каждой из арок был закреплен подвижный кронштейн, который вторым концом был прикреплен к тыльной стороне треугольного зеркала, которое было расположено в арке острым углом вверх. Конец острого угла треугольника был срезан в виде полумесяца. Три из шести зеркал, через одно, были подняты острым углом вверх, остальные три зеркала были опущены вниз под углом приблизительно в шестьдесят градусов, образуя часть вогнутого зеркала с отверстием в центре зеркала в один метр.

Я прикинул на глаз, и подумал, что если опустить остальные три зеркала под тем же углом в 60 градусов вниз, то получится идеальное вогнутое параболическое зеркало, с отверстием в центре острого угла, в один метр.

Судя по креплению зеркал к кронштейнам, они поворачивались независимо друг от друга под разными углами. Толщина каждого зеркала была около тридцати сантиметров. А длина их была большая не менее пятнадцати метров. К тыльной стороне каждого треугольника подходило по четыре гибких трубы. Цвет зеркал был идеально черный, я такого цвета в природе не встречал. Я направил луч фонаря на одно из стоящих зеркал. И вдруг со всей поверхности треугольника вырвался мощный сноп голубого света, он отразился от других зеркал, стоящих напротив него и в зале стало еще светлее. И в этот же момент из-под свода зала ударил луч голубого цвета. Да, да, именно ударил, было такое ощущение, что луч света был твердым. Он прошел через отверстие в нижнем параболическом зеркале, через центр малого кольца и ударил в грунт, по залу эхом прокатился звук удара, земля под ним вздрогнула и закипела.

Я посмотрел вверх зала, под сводом зала находилось еще одно вогнутое параболическое зеркало. Но диаметром оно было в три раза меньше нижнего зеркала, около десяти метров, но такого же идеально черного цвета. Зеркало было похоже на параболическую антенну, такой же параболической формы. По центру зеркала находилось линза, которая крепилась к зеркалу на трёх распорках. А расположено оно было строго над нижним зеркалом и, как я понял, их центра находились на одной оси. Я еще раз посветил фонарём на треугольное зеркало, все повторилось в той же последовательности, только на этот раз луч голубого цвета исходящий из линзы верхнего зеркала был намного мощнее. Он ударил в грунт с такой силой, что в нем образовалась круглая яма диаметром около одного метра, а её края, от высокой температуры сильно оплавились и светились голубым цветом. Но произошло и другое явление. Из трех зеркал, расположенных под углом в шестьдесят градусов появились лучи, которые были сфокусированы в центр линз, расположенных под ними. И вдруг из нижней стороны линз, вырвался мощный поток фиолетового цвета, это было похоже на фиолетовое пламя, вырывающееся из сопла реактивного самолета, поэтому земля под ними закипела. Но это был не огонь, вырывающийся из сопла реактивного самолёта. Это было похоже на направленное излучение высокочастотного поля.