А вот и она, – Долина смерти и Васька обвел рукой долину, которая лежала перед нами. Таких долин здесь много и они все тянутся вдоль правого притока реки цепочкой, но эта долина самая большая и самая последняя на притоке реки, а тянется она вдоль реки на 200 километров. Я осмотрелся. Стоянка находилась на небольшой возвышенности, поэтому долина даже ночью под Луной хорошо просматривалась во все стороны. Она действительно выглядела мрачноватой, как будто когда-то по ней пронеслась ядерная война, а вдоль реки болота сменял высохший на корню лес.

– А почему её так называют? – спросил я.

– Да кто его знает, моему отцу рассказывал его отец, что когда-то давным-давно, когда еще наши предки ходили в шкурах, в эту долину с неба упал огромный диск, похожий на бубен. Я так думаю, что он тогда совершил аварийную посадку, потому что улететь отсюда он уже не смог. И постепенно диск стал погружаться в землю, в оттаявшую за лето мерзлоту. А охотники, которые охотились в этих болотах, находили в них металлические коридоры, глубоко уходившие в землю, в которых было тепло как летом даже в самые лютые морозы. Но тот, кто в них спускался, впоследствии умирал от какой-то странной и неизлечимой болезни, у них абсолютно ничего не болело, но они медленно умирали. А периодически через сто лет, из того места куда погрузился диск, из дыры, которая, находилась рядом с этим местом, вылетал оранжевый шар и по наклонной траектории улетал за горизонт и там на большой высоте взрывался несколько раз подряд. Но взрывался он в разных местах высоко над тайгой, как будто этих шаров было несколько штук. А грохот этих взрывов разносился на тысячу километров, так говорили старики, а они врать не будут. Но иногда оранжевый шар взрывался прямо над самой долиной, вот поэтому долина выглядит так, как будто по ней прошлась ядерная война. А охотники, побывавшие в этом районе долины, заболевали какой-то неизвестной болезнью и тихо умирали. Но от этой болезни умирали не только сами охотники, но и их дети, потому что эта болезнь передавалась даже по наследству.

– А ты-то, откуда знаешь? – спросил Колька.

– А мне об этом рассказывал отец, а ему рассказывал его отец, а дальше я уже не знаю, кто кому рассказывал.

– Видимо поэтому её и называют Долиной смерти, – сказал Васька.

– Сказки всё это, – сказал Колька, – старикам делать нечего было по вечерам, вот они и придумывали небылицы, детей пугать.

«Да нет, это не похоже на сказки, – это больше похоже на радиацию», – подумал я, – но якутам я не стал говорить, что бы, не дай Бог не напугать их, а то сорвётся наша экспедиция. Но я тогда ещё не знал о том, что про радиацию этой долины Васька давно уже знает.

Колька развел недалеко от палатки еще один костер. И вбив в землю несколько кольев, он развесил сушиться на них свою мокрую одежду. Идя по болоту, мы порядком вымокли, а Колька ещё и искупался, провалившись в трясину, хорошо, что ещё перед самой стоянкой, а то бы точно простыл.

– Далеко до поляны? – спросил я.

– Да нет, с километр будет и до котлов от поляны километра три не меньше.

Взошла Луна, долина хорошо просматривалась.

– Посмотри-ка вон туда, Иванович, вон туда, – показал Васька рукой на Север.– Видишь вон то серебристое облако, раньше я его почему-то не замечал.

Я присмотрелся. Да, действительно, километра три-четыре от нас, над подсадом, стелилось серебристое облако.

– Метров триста в диаметре, однако, будет, – сказал Васька.

– Как будто кто-то с земли подсвечивал прожектором облако тумана, но тумана нигде не было видно, даже по низинам.

«Странно», – подумал я. Но это точно не туман, а больше похоже на какое-то радиоактивное излучение, исходящее из земли.

Васька забил еще несколько кольев у костра и прикрепил к ним поперечные палки.

– Давай, Иванович, переоденемся в сухую одежду, а мокрую повесим сушиться у костра. Нужно ложиться спать, завтра придется много ходить. Ты ведь хотел посмотреть на котлы?!

– Да, если они действительно существуют, то обязательно, а иначе, зачем бы я тогда шёл сюда, в такую даль, да ещё по такой дороге, – сказал я.

– Ну вот, завтра и увидишь эти мифические котлы, – сказал Васька, залезая в спальник. Может вы с Колькой, одни из последних «могикан» кто увидит эти котлы ещё вживую.

– Это почему одни из-последних, а что с ними случится? – спросил я. А вот завтра сам и увидишь, с каждым летом они всё глубже погружаются в оттаявшую за лето мерзлоту.

– Ладно, Иванович, давай спать, завтра сам всё увидишь, – сказал Васька.

Медведь ночью больше не приходил, и мы относительно хорошо выспались. А относительно, потому что спать пришлось на земле в спальнике на пихтовой лапке. Утром, немного перекусив, мы отправились искать Васькину поляну. Тропа начиналась сразу же от костра, но, не доходя до поляны метров сто, она расходилась в разные стороны, огибая поляну по окружности с обеих сторон. Зверь через поляну не ходит, он обходит её стороной.

– Видишь, как сильно набиты тропы, огибая поляну с обеих сторон, – сказал Васька.

Мы вышли на край поляны. Да, поляна была та же, схожая с Васькиным описанием, и в диаметре она была небольшая, метров тридцать, не больше и совершенно голая. Но самое главное она была идеально чёрная, на ней не росло ни одной травинки, и не валялось ни одного сучка, хотя вокруг поляны росла густая по пояс трава. Мы с Колькой обошли ее по окружности, поляна показалась нам идеально круглой. Прочесав весь лес вокруг поляны и не найдя ничего интересного мы вернулись в свой лагерь. Ночь прошла относительно спокойно. Васька даже стал подшучивать над Колькой

– Что-то стало даже скучновато без твоего медведя, однако он бережет твои патроны.

– Не переживай, он еще придёт, эта сволочь еще попортит нам крови.

И он, как в воду глядел. Утром мы решили пойти, посмотреть котёл. Подойдя к поляне, мы с Колькой решили от греха подальше обойти ее стороной по левой тропе, а Васька пошел прямо, через поляну. Пройдя от края чёрной поляны километра три на Север, мы зашли в густой сосновый подсад. Котёл мы увидели ещё издалека, он уже до половины ушёл в землю, но и в таком виде он казался огромным.

– Да, чай в таком котле не вскипятишь, не под чай же его сюда сбросили, – сказал Васька.

– Кто сбросил-то? – спросил Колька и посмотрел вопросительно на Ваську.

– Да кто его знает, пожал плечами Васька и посмотрел при этом в небо, откуда-то же он сюда прилетел, – сказал он.

– Отец рассказывал, что в сорок девятом году он видел, как подлетая к Земле, котёл разделился на две половины, и из него вылетел круглый шар, который упал в тайгу, в районе речки Алгый Тимирнить. Отец потом, после возвращения, ходил туда, но кроме кучи, похожей на кучу, которую оставляет крот, не нашёл.

– А когда я сам охотился в этих местах, то мне тоже попадались две таких кучи, правда одна из них была сильно заросшая травой и кустарником, а вот другая была, свежее первой, – сказал Васька.

Я взял у Васьки топор и с большим усилием провёл лезвием топора по металлу, лезвие прошло по нему как по стеклу, на нем не осталось даже царапины. Металл был двухслойным, верхний слой в несколько миллиметров толщиной, был матового цвета, а внутренний цвет котла был под цвет меди.

«Да, металл не наш», – подумал я. У нас нет таких технологий, да и котлов таких я никогда не видел. А главное как они могли сюда попасть, у нас ещё нет таких ракет, которые могли доставить их сюда, да и зачем они нужны такие огромные в безлюдной тайге.

Я хорошо разбирался в металлах, поэтому я сразу же решил, что такие технологии внеземные. Я заглянул вовнутрь котла, внутри котла находилось четыре кронштейна в форме полумесяца, к которым, видимо, и крепилась сфера. Мы прокружили по лесу весь день, и нашли ещё три котла, они так же, как и первый котёл погружались в землю, а в одном из них даже рос кустарник. Как я жалел, стоя у котла, что не взял с собой фотоаппарат, ведь котлы скоро утонут в оттаявшую за лето мерзлоту и кто нам поверит, что мы одни из последних как выразился Васька, «могикан», кто видел эти котлы вживую. А всё, потому что армейский друг Лёша написал мне, что у него этого добра хватает, есть и ФЭД и Зоркий и даже Смена вот поэтому я и не взял свой фотоаппарат.

– Да, котлы заметно уходят в оттаявшую за лето мерзлоту, сказал Васька.

– А мерзлота стала сильно оттаивать, даже за такое короткое Северное лето. И даже, подо мхом, а это значит, что наступает потепление климата даже на Якутию.

– Когда я был здесь последний раз, они гораздо больше возвышались над землёй, – сказал Васька. Третий котёл состоял из двух половин, но вторая половина лежала рядом, на боку, как будто это был шар, но затем он ещё в воздухе, на подлёте к земле, разделился пополам.

«А что же находилось внутри котла», – подумал я.

Васька это тоже заметил.

– Может они в них к нам что-нибудь перебрасывали.

– Кто это они-то? – спросил Колька.

– А, чёрт его знает.

Васька отошел от котла, почесав при этом свою руку.

– Вы бы осторожней там ходили у котла, а то зачешитесь, как я в прошлый раз, удовольствие не из-приятных, всю ночь тогда чесался, до сих пор помню, хотя уже двадцать лет прошло.

Мы быстро отошли от котла, и пошли от греха подальше прочёсывать лес дальше. К обеду, в километре от нас залаяли собаки, по голосу собак было слышно, что лают они на зверя.

– Медведь, однако, – сказал Васька, – прислушиваясь.

– Да, похоже, что он, – сказал Колька.

– Что будем делать? – спросил Колька.

– А что больше делать, пойдём, посмотрим, на кого это они так зло лают, они теперь его не бросят, – сказал Васька.

И мы, не сговариваясь, направились на лай собак. Собаки держали медведя, а рядом лежал задавленный медведем лось. Борьба между медведем и лосем, а это был бык с огромными рогами, шла жестокая, они вырвали весь подсад вместе с корнями на поляне около двадцати метров в диаметре. Медведь был огромный, но худой. Дружок норовил поймать его сзади за штаны, а Динга крутилась перед медвежьей мордой. Я присмотрелся к медведю, странный какой-то он, мне и раньше приходилось видеть на воле медведей, но такого медведя, да ещё с такой странной головой, я встретил здесь впервые. Голова у него была чуть меньше обычной, но главное она была похожа на человечью голову, а лапы были больше похожи на руки гориллы, чем на медвежьи лапы.

«Мутант какой-то», – подумал я.

– Дай я его добью, – сказал Колька, – а то собак покалечит.

– Зачем, пусть живёт, – сказал Васька.

– Но он же худой, он же не ляжет в берлогу.

– Тем более, зачем он тебе такой нужен.

– Но он же житья нам не даст уже с раздражением, – сказал Колька.

– Это другой, не тебе объяснять, ты же видишь, какой у него размер ноги, а там, у палатки, размер ноги гораздо больше этой, да и след какой-то странный, мне такого следа ещё не приходилось видеть.

– Да и границу он не перейдёт, она где-то тут рядом проходит, – сказал Васька. – Не-бойся, твою водку он не тронет, её другой оприходует.

Колька обиделся.

– Как будто, я её только для себя сюда тащил. – Ты-то улетишь, а нам ещё назад возвращаться.

– Не бойся, он за вами не пойдёт, он местный, там своих медведей хватает.

Васька поднял карабин стволом вверх и выстрелил два раза в воздух.

– Убегай скорей, пока Колька тебя не пристрелил, – сказал Васька и рассмеялся вдогонку медведю.

Медведь взревел, упал на передние лапы, чуть не придавив Дингу, и кинулся бежать. Собаки понеслись следом за ним.

– Пусть немного побегают, а то засиделись за эти дни, – сказал Васька. – Хватит нам и лося.

Якуты остались свежевать лося, а я оказался лишним, поэтому решил немного побродить рядом с поляной.

– Осторожней там, Иванович! – крикнул мне вдогонку Колька.

– Кто его знает, куда он побежал, ещё нападёт со спины, зараза, и выстрелить не успеешь. Он сейчас шибко злой на нас за то, что мы у него лося отобрали.

– Я ушёл от якутов метров на пятьсот и, пройдя немного по сосновому бору, я вышел на большую и идеально круглую, метров восемьсот в диаметре поляну, заросшую густым сосновым подсадом. Поляна выглядела так, как будто на ней когда-то был пожар, но я не увидел на ней ни горельника, ни валёжника. Только густой сосновый подсад, максимальная высота которого не превышала десяти метров. Пройдя по подсаду метров триста, я вдруг увидел выступающую из подсада металлическую арку похожую на дверь. «Странно», – подумал я, – «откуда здесь металл в такой глуши, на упавший самолет не похоже, металл серебристо белый, но не дюраль».

Я подошел поближе к арке. За аркой, под небольшим наклоном, вниз уходил железный коридор. Я немного спустился по нему. По левую и правую стороны коридора находилось по две восьмиугольных двери. Каждая из дверей состояла из двух половин уходивших с обеих сторон в стены. Я остановился и, придержав дыхание, постоял несколько минут в коридоре, прислушиваясь к звукам, доносившимся из конца коридора. Коридор уходил под наклоном дальше вниз, и в нем стояла жуткая тишина. Пол коридора был присыпан сухими листьями и хвоей, поэтому звуков шагов через неё неслышно было. Но спускаться по коридору дальше вниз я один побоялся, не дай Бог, там внизу медведь спит. А в таком узком коридоре мы с ним мирно не разойдёмся, придётся стрелять в него, и ещё неизвестно чем всё закончится. И если он даже немного меня поранит то якуты меня здесь уже не найдут, так как они не знают куда я пошёл.

«Да, и не было с собой фонаря, а без фонаря вообще не стоит рисковать», － подумал я.

Обойдя поляну по кругу, я вернулся к якутам, они уже закончили разделывать лося и складывали мясо на расстеленную армейскую плащ-накидку. Присев рядом с Васькой на валёжину, я закурил.

– Ну как Иванович прогулялся, нашел что-нибудь? – спросил Колька.

– Да, тут недалеко, – я показал рукой на Север, – есть поляна, заросшая сосновым подсадом.

– Ну и что, да здесь таких сосновых полян много, – сказал Васька.

– Да нет, эта поляна какая-то особенная, как будто на ней когда-то был пожар, но горельника на ней не видно, и ни одной валёжины я на ней тоже не увидел, хотя обошёл почти всю поляну по кругу. Но главное, меня очень заинтересовало другое, метров двести от края поляны я нашел металлическую арку, а за ней наклонно вниз уходит металлический коридор.

– А вот это уже интересней, – сказал Васька, – и подвинулся ко мне поближе.

– Может это упавший большой самолет? Через Якутию в войну из Америки через Аляску и Чукотку самолёты к нам перегоняли, может какой-то из них заблудился в тумане и упал здесь.

– Да нет, это точно не самолёт, да и металл не похож на дюраль, я в металлах хорошо разбираюсь, и коридор глубоко уходит в землю. А самое главное, в коридоре я увидел четыре двери восьмиугольной формы, у нас я нигде таких восьмиугольных дверей не видел.

Васька задумался.

– А может это тот коридор, о котором рассказывал отец.

Васька загорелся идти к арке прямо сейчас, но Колька сказал, что сегодня уже поздно, да и фонари остались в палатке. И мы решили отложить поход до завтра. Разложив мясо по рюкзакам, мы отправились в свой лагерь. Вечером, мы приготовили обильный мясной ужин. Собаки тоже хорошо поели и улеглись спать. Колька даже забеспокоился, как бы они не проспали медведя, ведь он мог прийти по запаху мяса. Но все обошлось, видимо, медведя в это время не было рядом.

Утром, захватив с собой все необходимое, мы с нетерпением отправились к арке. Поплутав немного по лесу, мы вышли на поляну. Арку я увидел ещё издалека, благо вокруг неё рос только невысокий и редкий подсад. Колька отстал немного от нас, внимательно разглядывая что-то на земле.

– Мужики, идите-ка сюда, – крикнул он.

Мы, с трудом пробрались через сосновый подсад, и подошли к нему. Колька присел на корточки и сорвал мох.

– Вы где-нибудь видели такой мох.

– Я такого не видел, – сказал он.

Мох был фиолетового цвета и весь переливался. Васька покрутил его в руках.

– Я такой цветной мох тоже никогда не видел, – сказал он.

– Ну, а я тем более, – сказал я, покрутив в руках кусок мха.

– А лопухи-то, ты посмотри, они же еще зеленые и какие большие я таких широколистных лопухов нигде раньше не встречал, а кругом уже лежит снег, – сказал Колька.