Шейман Марк Михайлович (род. 1954). Ранее – Исмаилов Магомед Ужахович. Родился в Казахстане в семье ссыльных чеченцев, учился в Одессе. С 1989 по 1994 г. – заместитель генерального директора по безопасности СП ЛогоВАЗ. В настоящее время президент ЗАО “Орт-Авто”, владеющего станцией технического обслуживания в г. Королеве Московской области.
Авен: Мы знакомы больше 30 лет, всегда были на “ты”, и я бы очень хотел, чтобы я опять был Петей, а ты был Магомедом. Мы хотим рассказать об эпохе 90-х через судьбу Бориса Березовского, которого мы с тобой знали и понимали очень хорошо. У Бори было, безусловно, стратегическое чутье. Он часто видел то, чего никто еще не видел. Чеченцы в Москве в то время были маленьким сообществом, они стали играть заметную роль только много лет спустя. Березовский первым увидел, как это будет важно. Он решил, что не надо никакой бандитской крыши, а надо найти интеллигентных, умных, уважаемых чеченцев и сделать их партнерами. Они должны были быть авторитетны в своей среде, чтобы помогать в сложных жизненных историях. Так в ЛогоВАЗе появился ты и Салман Хасимиков. Правильно я говорю?
Шейман: В общем да. Я был заместителем генерального директора по безопасности.
А: Как ты познакомился с Борей?
Ш: Я работал начальником отдела материально-технического снабжения вазовского техцентра в Люблине. Я был в Тольятти в командировке. Я тогда недавно появился на АвтоВАЗе, но обо мне заговорили, потому что в 1988 году я отправил в Люблино 18 вагонов абсолютно дефицитных вазовских запчастей – крестовины, распредвалы, маслосъемные колпачки, кузовные детали.
А: Не все сейчас понимают ценность этих предметов.
Ш: Люблино не смогло это полностью принять, и мы разместили остаток в Чехове, в Воскресенске, в областных центрах за то, что они отдадут нам 20 процентов.
И вот 1989 год, я на ВАЗе, иду по коридору. Вдруг слышу: “Магомед!” Я разворачиваюсь. Зибарев Александр Григорьевич, зам. генерального директора АвтоВАЗа. Зибарев говорит: “Иди сюда”. Я подхожу, и он говорит: “Вот с кем я хотел тебя познакомить”. Ну, мы и познакомились с Борисом. Внешне он произвел на меня величайшее впечатление. Я сразу понял, что это голова, равных которой в мире нет. Он был очень скромный, воспитанный, тактичный, интеллигентный.
А: Но ты же снабженец. Почему он поручил тебе безопасность?
Ш: Да подожди, я расскажу дальше! Боря мне говорит: “Через три дня ты где будешь?” Через три дня была суббота. Я говорю: “В Чечено-Ингушетии, у себя, у родителей в селе”. Он мне говорит: “Дай их телефон”. Я говорю: “Боря, там есть телефон, но мы с Одессы две недели звонили и за две недели один раз попали. Вряд ли ты дозвонишься”. Он говорит: “Я дозвонюсь”.
В субботу я прилетаю в свое родное село Гехи. Захожу. Мои братья, отец, мать меня встречают, все тогда еще были живы. Даже не успели сесть – звонок. А брат говорит: “Три месяца телефон не звонил. Это к твоему прибытию”. Подходит и говорит: “Действительно, это тебя”.
Я подхожу и слышу женский голос: “Здравствуйте, меня зовут Галя, я жена Бориса Абрамовича. Борис Абрамович сейчас в отъезде, но нам понадобились деньги, 15 тысяч рублей. И Боря подумал, что вы можете дать”.
А я его видел пять минут. Куда надо везти? Брест. Когда? Завтра утром. Я говорю: “Если летит самолет, я привезу ему деньги”. Братья мне тут же собрали 15 тысяч. Я пошел в Грозный в аэропорт. Было всего два рейса на Москву, и это был уже второй рейс. Шла регистрация. 100 рублей переплатил, сразу билет дали. И я прилетел в Минск. В Минске сел на поезд и доехал до Бреста. Ровно в 9 утра я там был. И вижу: “Мерседес” зеленый, в 123-м кузове[63], секонд-хенд.
А: Ему пригнали машину из Европы, и нужны были деньги, чтобы заплатить?!
Ш: Да!
А: Какой требуется дар убеждения, чтобы видеть человека пять минут и убедить его лететь из Чечено-Ингушетии в Брест с 15 тысячами рублей и дать эти деньги?!
Ш: Он был обаятельный. Он мог сразу войти в душу.
И вот мы с ним едем на этом “Мерседесе” из Бреста в Москву по гололеду. Я ему говорю: “Борь, ты еврей. Ты доктор физико-математических наук. Еврею быть без денег стыдно. Я чеченец, мне не стыдно быть без денег. Но ты просишь у меня, чеченца. У тебя что, денег нет?” Он говорит: “Нет”. – “Почему? Ты же умный. Почему у тебя нет денег?” – “А я боюсь”. – “Кого?” – “Бандитов и милиционеров”. Я говорю: “Времена Робин Гуда, насколько я знаю, прошли еще в Средневековье. А с милиционерами можно договориться”. Он говорит: “Нет, ты не знаешь”. А у нас на Кавказе вообще хулиганов не было, все были абсолютно тактичны.
Я говорю: “Борь, дай я поговорю с теми, кто тебе мешает”. – “Надо мне встретиться кое с кем на улице Северной…” – “Давай я съезжу, встречусь?” – “Нет-нет…”
Доехали, зашли на Профсоюзную, где у него была квартира. Там была Нина, его первая жена. Машину разгрузили, туда-сюда. И он говорит: “Знаешь, ты меня уговорил. Иди. А у тебя пистолет есть?” – “Нет, и никогда не было”. – “А люди есть?” – “И людей у меня нет. Я же здесь не работаю, я не москвич”. Он говорит: “Стремно туда ехать, но ты хорошо умеешь убеждать”. А я вообще-то уговаривать, честно говоря, не собирался.
Я приехал на улицу Северную. Там стояла 12-этажная башня без окон. Из этих домов выселяли жителей под капремонт, а потом дома оставляли бандитам. Я зашел. Время было горбачевское, 1989 год, тогда толпой на толпу шли. И они ждали толпу, одного они не ждали, а я приехал один. Я в Москву тогда еще не окунулся, не понимал я.
Сидит парень в американской пятнистой форме десантника. Мускулы. Я около него прошел, он даже не посмотрел на меня – видимо, был нацелен на толпу. На втором этаже тоже сидит. Ну, раз первый пропустил, он мне тоже ни слова не сказал. На шестой этаж поднялся, там люди были. Спрашиваю: “Где такой-то?” – “Вон, дверь открыта”.
Я захожу, он по телефону разговаривает. Я говорю: “Положи трубку”. Он на меня посмотрел, положил трубку и говорит: “И что?” Я говорю: “Бориса Абрамовича знаешь?” – “Знаю”. – “Ты женат? Дети есть? Деньги зарабатываешь?” – “Да”. – “Ты хочешь, чтобы все это закончилось?” – “Нет”. – “Если еще раз появишься на горизонте Бориса Абрамовича, все закончится”.
А: То есть ты ничего конкретного не сказал?
Ш: Я не угрожал. У меня и оружия не было. Я говорю: “Ты хорошо понял?” – “Да”. Я говорю: “Меня зовут Магомед. Если тебе надо будет встретиться со мной, ты меня найдешь”. Повернулся. Ушел.
Доехал до первого телефонного автомата, звоню, говорю: “Борь!” А он говорит: “Магомедик! Он мне позвонил и сказал, что меня оставляет! Ты гора! – Вот это его слова: “Ты гора!” – Срочно приезжай, будем говорить”. Я приехал, и он говорит: “Мы построим империю, ты будешь моим замом, все у нас будет пополам. Деньги будут большие”.
И я перевелся в ЛогоВАЗ. Ему тогда было несколько месяцев. На следующий день я пришел в ЛогоВАЗ, там были Самат Акоевич Жабоев, Николай Алексеевич Глушков, Лёня Богуславский.
А: Денисов, наверное?
Ш: И Миша Денисов. Вся команда. Хорошие ребята. Боря умел собирать людей, это были его друзья детства. И я влился в эту команду. Работал, числился заместителем генерального директора. Зарплату получал. Все это длилось до 1994 года.
А: Как была организована система ЛогоВАЗа? Кто за что отвечал? У меня, честно говоря, всегда было ощущение, что там полный бардак. Но вот Ира Пожидаева говорит другое: какой-то порядок был.
Ш: Порядок был железный. На тот момент в ЛогоВАЗе работала 1000 человек, и Боря, прежде чем взять кого-то на работу, даже кладовщика, должен был сам с ним побеседовать. Убеждать он умел. Голова у него была светлая. И математические, финансовые вопросы он решал очень сильно и мощно. Равных ему не было.
А: Я могу прямо сказать, что, безусловно, был им очарован. Тебя он тоже, кажется, очаровал?
Ш: У меня от него был просто восторг. Когда он сказал: “Давай, переходи, будем делать империю”, я даже не думал, сразу перешел. В 1990 году я ему сказал: “Борь, ты должен быть президентом Советского Союза”.
А: То есть ты его в политику толкал?
Ш: Я ему сказал, но это не значит, что он меня послушался.
А: Ну, в конце концов, в 1989 году он еще политикой не занимался… Магомед, ты интересно рассказал о своем первом общении с бандитами; а еще серьезные столкновения с бандитами у тебя были?
Ш: Никаких. Ничего. Ни слова, ни полслова. Ни на словесном уровне, ни на физическом.
А: То есть тебе вообще вмешиваться не приходилось? И никаких угроз вы не чувствовали?
Ш: Никогда, ни от кого. Я думаю, что Боря просто был везучий во всем, абсолютно.
А: Странная, конечно, история. Твой авторитет был использован один раз в жизни? Тогда чем же ты занимался?
Ш: У меня была вазовская станция. Я станцией занимался. Тогда еще не было телефонов, но Боря или Самат могли на пейджер кинуть: “На “Хонду” наехали, сидят там, чай пьют”.
А: Значит, такое все же бывало?
Ш: Буквально первое время, пока нас не узнали.
А: Ты приезжал сам и разговаривал? По той же логике: “Я Магомед, лучше не приходите больше”, да?
Ш: Я был старшиной роты в мореходке.
А: Никакой смешной истории не вспомнишь, когда пришлось с кем-то вот так разговаривать?
Ш: В Чехове один раз было… Была суббота, начало марта. Боря дал мне первый “Мерседес” в ЛогоВАЗе, в 124-м кузове, я его накануне получил и в субботу выехал покататься. “Мерседес” после “Жигулей”, понимаешь? Потом заезжаю в ЛогоВАЗ. Зашел к Бадри. А он сидит весь белый-белый, как твоя рубашка. Он говорит: “А мы тебя искали, ты очень нужен был. В Чехове наехали. Просят собрать деньги, и чтобы платили каждый месяц”. Я говорю: “Сейчас решу эти вопросы”. – “Нет-нет, я тебя не пущу”. Я говорю: “Ну там же люди вменяемые, они все понимают”.
В это время звонит телефон. Бадри был вообще белый в этот день, а тут у него вся кровь отлила. Говорит: “Да-да, я слушаю. Да, собирают деньги”. Я говорю: “Дай трубку”.
Я беру трубку. “Кто такой?” – “Юрий Петрович”. Я говорю: “Юрий Петрович, вы в Чехове? Никуда не уходите, я сейчас приеду к вам”. Я сразу почувствовал, как тон переломился у него. Он говорит: “Сколько вас будет?” Я говорю: “Буду один. Через час буду”. Я поехал туда на этом “Мерседесе”, адрес мне Бадри написал.
А: Там был склад?
Ш: Да, склад машин. По-моему, 8 тысяч машин там стояло, бывшая воинская часть. Вокруг забор, ворота. Я заехал туда. Там толпа. Три микроавтобуса там было, набитых ребятами. Мне уже Бадри сказал, что там будут Красненкер и Ицков. Я говорю: “Кто Красненкер? Найди нам помещение на пять минут. А Юрий Петрович кто?” Он отвечает: “Я”. Говорю ему: “Пошли”. Он пошел.
А: Что он из себя представлял?
Ш: Хулиган. Лет 35 максимум. Он зашел раньше меня – видимо, ему этот кабинет был знаком – и сел за стол. Я говорю: “Сегодня какой день?” Он говорит: “Суббота”. – “Я должен был дома лежать и отдыхать. Я из-за тебя сюда приехал”. – “Я все понял”. – “Что ты понял?” – “Не надо было сюда заходить. Мы неправильно сделали, что сюда пришли”. Я говорю: “Ты должен понять главное: если здесь птица, пролетая, уронит перышко, я с тебя спрошу. Понял?” Он говорит: “Все понял”. Мы вышли. Он говорит: “Мы не на тех наехали, мы уходим”. Они сели на свои микроавтобусы, и ж-ж-ж… Красненкера, царствие ему небесное, уже нет, но Ицков все это своими ушами слышал и своими глазами видел. Я его, правда, с тех пор не встречал.
А: Получается, что у тебя дар убеждения даже больше, чем у Березовского. Почему ты так действовал?
Ш: Почему? Скажу. Был молодой. Амбиции. В мореходке был старшиной роты. Одесская мореходка, одесситы – народ непростой. Рота – это 100 человек, я умел 100 человек разворачивать куда хочешь. Наверное, думать не умел. Детей не было. Жены не было.
А: Чеченский акцент имел какое-то значение?
Ш: А что, у чеченцев есть акцент?
А: У тебя есть небольшой акцент. Может быть, он даже одесский, но он не московский. Для меня, москвича, он не московский.
Ш: Ну, одесситы меня сразу вычисляют.
А: В общем, ты толком не можешь объяснить, почему тебя боялись?
Ш: Я не знаю. Ха-ха…
А: Магомед, когда в 1994 году на Бориса было совершено покушение, ты ведь возглавлял службу безопасности?
Ш:
О проекте
О подписке